Reason to Believe

I wake up screaming It's all because of you... At night I hear it creeping At night I feel it move I'll never sleep here anymore I think there's something out there I think I hear it move I've never felt like this before Scared and Lonely... --- Я просыпаюсь с криком, Это всё из-за тебя... Ночью я слышу, как оно подкрадывается, Ночью я слышу, как оно движется Я никогда здесь больше не усну. Я думаю, там что-то есть, Кажется, я слышу, как оно двигается, Я никогда ещё так себя не чувствовал Испуганным и одиноким... (Three Days Grace – Scared)

*** ►Three Days Grace – Scared ►Placebo – Protégé moi ►Sum 41 - There's no Solution *** Осознание всей неадекватности произошедшего вчера свалилось на меня с утра, стоило мне раскрыть глаза. Но в конечном счете, стоит признать, что я немного успокоилась. Вчерашний день, полный событий и новой, местами слишком тяжелой информации, потихоньку укладывался в моей голове, и я пыталась расставить все по местам, даже учитывая то, что многих деталей все еще не хватало. Мне казалось, сегодня я бы даже проснулась более уверенной в своем отношении к происходящему вокруг меня, но после этого странного поцелуя… Возникало только больше вопросов. Но вместе с тем появилась и надежда, что постепенно я разгадаю тайну этого юноши, и, может быть, то, что он ко мне потянулся, значило, что он сможет и довериться. Теперь, какой бы бредовой не казалась эта мысль, мне это было необходимо. И, что начинало меня пугать, был необходим он. Правда, насчет второго я не совсем уверена… Между его действиями и чувствами, которые они у меня вызывали, был слишком большой контраст. Сомневаюсь, что смогу когда-нибудь самостоятельно в них разобраться, именно поэтому мне так нужно было сегодня увидеть Тейта. Но в этот день Тейта не было в автобусе, оставалось лишь надеяться, что он всё же придет на занятия, и я смогу убедиться, что он реален, а не приснился мне, являясь побочным эффектом одиночества. *** Я шла по коридору школы, высматривая знакомую светлую шевелюру, но успехов в поисках пока не было. Зато кое-кого я все-таки нашла. В конце коридора, прислонившись к подоконнику и опустив голову, стоял Оливер Бэнкс. Тот самый парень, который пытался посочувствовать мне, когда я заливала кровью женский туалет в день драки с Тиной и её друзьями. Он увидел меня и тут же отвернулся, но я успела заметить, что с ним что-то не так. Подойдя к парню, я присела рядом. Все-таки он тогда пытался успокоить меня, а потом рассказал обо всем случившемся Клер, что могло плохо для него закончиться. И в том, что так и получилось, мне теперь предстояло убедиться. - Привет, – тихо сказала я, нерешительно смотря на Оливера, он поднял ладонь в знак приветствия. У парня были густые каштановые волосы, несколько смазливое личико школьного любимчика девочек и спортивное телосложение. Я тут же вспомнила, что он с друзьями играет в школьной футбольной команде. – Слушай, спасибо, что беспокоился за меня, но тебе не нужно было этого делать. - Да, мне это уже объяснили, – Оливер повернулся ко мне лицом, и я застыла в шоке. Под глазом парня красовался большой фингал, а губа была разбита. - Оливер… - Я не знала, что сказать, да и нужно ли было. – Это… - Джонни. - Значит, тебе тоже досталось. - Думаю, заслуженно. Нужно было помочь тебе еще до того, как тебя избили, так что теперь я поплатился. - Не говори ерунды, они все равно избили бы нас обоих. Оли пожал плечами, а я уставилась на свои оксфорды. Мы сидели молча - две жертвы противостояния общественному мнению. - Хороши же у тебя друзья, – наконец сказала я, усмехнувшись, и покачала головой. - Я сам виноват. Нужно было либо сразу идти против них, либо быть с ними до конца. А я сдал их. - Кому ты их сдал? Клер? - спросила я, издав нервный смешок. - Как будто она директор школы или дежурный в полицейском участке. - Но она же сказала Лэнгдону, и вы проучили нас. Мне стало ещё смешнее. Он понятия не имеет, что я даже не знала о планах Тейта по поводу фейерверка на веранде у Джонни... Что ж, пусть заблуждается дальше, может быть, их компания так будет лучше думать, прежде чем лезть ко мне в следующий раз. - Знаешь, Клер не говорила Тейту, он случайно узнал об этом. Так что не вини её. - Это уже не так важно, – Бэнкс слабо усмехнулся. - Кстати, у Джонни крыльцо веранды испорчено, родители заставили его оттирать следы от петард, потому что знают его и уверены, что он сам виноват в произошедшем. Он с этим весь день возился, - Оли не смог сдержать смешок. - А Тина не пришла вчера, потому что получила ожог. На руке вроде. - Ты серьезно? – Я нахмурилась, приоткрыв рот. - Но ты, ведь, не жалеешь нас? Ты не должна, мы сами виноваты. - Хорошо, что хотя бы ты это понимаешь, – Я посмотрела в другой конец коридора, он уже начинал пустеть, значит скоро начало занятий. – Но я всегда была против насилия, вообще-то… - соврала я, сама не знаю зачем. Вообще-то, новость от том, что этой сучке тоже было больно, изрядно меня повеселила, и где-то внутри меня, если прислушаться, можно было услышать зловещий смех отмщения. - Пошли, скоро звонок, - сказала я, повернувшись к парню спиной, а на губах моих играла еле заметная ухмылка. *** В этот день Тейт так и не появился в школе. Ну зачем так поступать? Чтобы я мучилась в догадках, как дура ждала его появления, чтобы хоть что-то прояснить?.. А вдруг что-то случилось? Перед глазами сразу же возникли шрамы на его руке. Мне было невыносимо больно за него. Я столько раз резала руки, и даже самонадеянно думала, что смогу сделать то, что совершил он. Но вчера жестокая правда жизни показалась мне реальнее всей моей собственной жизни вместе взятой. И теперь я понимаю, что никогда на самом деле в полной мере не осознавала последствий этого ужасного поступка. Всей необратимой тьмы, что можно впустить в свою душу, пытаясь избавиться от собственной жизни, прекратить биение сердца, остановить движение крови, выпустив её наружу. От мысли, насколько это горько и несправедливо по отношению к себе, насколько это страшно, меня начало подташнивать. И если Тейт все время своего отсутствия в городе находился в клинике, то мне не трудно понять, почему он стал таким, каков он есть. Он сказал, что ему уже пытались помочь и решили, что у них получилось. Скорее всего, речь шла о врачах и санитарах, сомнений нет, они пичкали его теми самыми лекарствами, от которых человек становится зависимым от них овощем, а потом выпустили из больницы и сказали "лети", обрезав крылья под самый корень. Уверяли себя и других, что он спокоен и полностью здоров. Хотя на самом деле душевных ран не убавилось, а психические только усугубились. Все эти мысли унесли меня высоко над землей, так что я чуть не проехала свою остановку. Водитель весело повернулся ко мне и сказал, что раненая пташка может вылетать из автобуса. Я, опомнившись, прошла к выходу и неловко улыбнулась в ответ, прощаясь до завтрашнего дня. Мне было странно почти каждый день встречать этого добродушного дядечку, учитывая то, как много вокруг кровожадных акул, который мы обычно называем "людьми". Но то, как водитель школьного автобуса общался с учениками и был к ним добр, давало мне надежду, что среди акул тоже есть вегетарианцы. *** Оставшийся день я провела за выполнением домашнего задания, которого было предостаточно. Ну, как за выполнением... Я больше занималась созданием вида, что его выполняю. Потому что каждые пять минут меня то и дело отвлекало желание почитать Байрона (угадайте, у кого я видела книгу этого замечательного автора), послушать какую-нибудь всплывшую в памяти песню, покопаться в интернете в поисках классных фриковых вещиц для моей комнаты или сходить вниз за яблочным пирогом, запах которого грозил обернуться пыткой, если я его немедленно не попробую. Под самый вечер я, наконец, закончила свои (м)учения, и, приготовив себе кофе, наслаждалась тишиной, шарлоткой и любимым лекарством. Ладно, одним из них. Вот уже который час в моей голове не прекращая крутилась Placebo – Protégé moi, так что именно её я и включила, усевшись на подоконник и грея руки об огромную горячую чашку, а душу - о музыку. Но идиллия не могла длиться вечно. Что-то резко упало в моем шкафу. Я повернулась к источнику шума, прислушиваясь, а потом выключила музыку, решив, что мне просто послышалось из-за ударных в песне. Но в голове моей всё равно почему-то всплыла мысль об убитом в этом доме друге Тейта, и от неё мне стало не по себе. Хотя мне тут же захотелось узнать, где именно он погиб, и почему риелтор не рассказал нам об этом при продаже дома. Или же все-таки рассказал? А папа, ради выгодной цены на этот дом, скрыл такую "второстепенную" информацию от мамы, так как, узнав это, она не захотела бы здесь жить? Может, поговорить с ним на эту тему? Мои мысли прервал еще один удар, и теперь я точно знала, что музыка здесь ни при чем. Всё это мне не нравилось. Я поставила чашку на подоконник, слезла с него и медленно направилась к шкафу. Может быть, кто-то залез туда, чтобы меня напугать? Но кто? Тейт? Мальчишки-малолетки, которые бросили в окно булыжник в первый день? Полтергейст? От этой мысли мне стало смешно. Встав напротив дверцы, я снова прислушалась. Тихо. Собравшись с духом, я резко распахнула створки шкафа, но внутри были только вешалки с одеждой. Что же с этим домом не так? Раньше я не задумывалась над этим, но теперь, когда я узнала, что здесь произошло, в памяти проскользнуло осознание, что странные звуки преследовали меня и до сегодняшнего дня. Уже несколько раз я слышала шум, источник которого я еще ни разу не обнаружила. А может, это со мной что-то не так? И всё это плод моего воображения? И на самом деле ничего нет? Просто с этой историей с Тейтом я стала слишком восприимчивой... Снова раздался шум, заставив меня легонько вздрогнуть. Но теперь шум был не из шкафа, а над моей головой. Кто-то ходил там, на чердаке, и насколько я знала, это были вовсе не родители, так как голоса их раздавались снизу. А вдруг мне снова кажется? Что ж, именно это мне и стоило проверить. Пора было перестать пугать себя саму глупыми выдумками, пора вспомнить, что я никогда не верила в страшилки. Выйдя из комнаты, я зашла в противоположную дверь и, взяв из папиного кабинета фонарик, вернулась в коридор и остановилась посреди него, подняв взгляд к проходу на чердак. Странный глухой звук снова раздался сверху и, закатив глаза, я ещё больше разозлилась на себя. Да это же просто какой-то зверек забрался туда и не может выбраться! Я опустила лестницу и, освещая путь фонариком, стала подниматься наверх. Остановившись, когда пол чердака поравнялся с моей грудью, я не решалась подниматься выше, будто чувствуя, что это не самая лучшая идея. Я направила свет в глубь просторного помещения, освещая лучом какой-то старый, но от этого не менее интересный, хлам: коробки, сундучки, стопки старых журналов и газет, рыболовные снасти, детские игрушки и даже сломанный велосипед. Все это было покрыто приличным слоем пыли, а где-то виднелась паутина, опутавшая все своими тонкими нитями, словно сетями. Зачесался нос и я чихнула, закрывая рот руками. Это все пыль, от нее у меня всегда чесался нос. Снова направив фонарик на сложенные в кучу вещи, я вдруг замерла и почувствовала, что-то необъяснимое. По спине пробежал мороз. Жуткий страх сковал мое тело, я закричала и рванула вниз, но на одной из ступенек моя нога проскользнула мимо, и я упала спиной на пол, от шока теряя способность вдыхать воздух, жмурясь и шипя от боли. Пытаясь перебороть сковывающее всё тело ощущение, я отчаянно брыкала ногами и пятилась дальше от лестницы, ведущей на чердак, все еще в панике сжимая в руках фонарь, готовясь, если что, отбиваться им. Кто-то коснулся меня сзади, и от неожиданности я еще раз закричала, замахиваясь рукой с фонариком, не осознавая, что это жалкая вещица вряд ли спасёт меня от нападения. - Вай! Хэй, тише, это я, успокойся! - услышала я голос отца, и на глаза навернулись слезы. Из-за страха я потеряла всякую надежду на спасение, и осознание того, что в такой момент со мной рядом кто-то родной, способный защитить, наглядно иллюстрировало мне, что моя вечная жажда одиночества совершенно глупа и не обоснована. - Вайлет, что с тобой? Что ты там делала? – Мама уже догнала отца, и оба склонились надо мной, встревоженные и совершенно не представляющие, что со мной делать. - Я… там… что-то... - Из-за сбитого дыхания я не могла успокоиться и только что-то невнятно лепетала. - Что? Там кто-то есть? – спросил папа, подозрительно и настороженно взглянув на зияющий чернотой проход на чердак, который теперь вызывал у меня ужас. - Я не знаю, - простонала я тихо, пытаясь присесть, но попытка провалилась, и я лишь сморщилась от нового импульса боли. Отец забрал у меня фонарь и решительно направился к лестнице. - Нет, папа, не надо, не ходи туда, пожалуйста! - запричитала я, боясь, что случится что-то очень плохое. Но он лишь на миг обернулся, обменявшись с мамой встревоженными взглядами. - Папа! - снова позвала я, чувствуя, как по щекам бегут теплые ручейки. - Закрой проход, прошу! Я не хочу, чтобы ты ходил туда! - Я все-таки проверю, что там. – Отец, не послушав меня, стал подниматься. Я боялась за него, не хотела, чтобы он почувствовал то же самое, и в этот миг все мои прошлые обиды отошли на задний план, как что-то совершенно глупое и незначительное. Полулежа на полу, я дрожала, чувствуя, какими ледяными становятся руки, снова и снова невольно прокручивая в голове то чувство, которое я испытала наверху. Ни один из фильмов ужасов, которых я просмотрела великое множество, не вызывал у меня такого четкого ощущения стоящей за спиной смерти, в считанные секунды кровь будто остыла в моих жилах, и мне стало ужасно холодно... Решив, что схожу с ума, я тихо застонала, из глаз полились непрошеные слезы, спина все еще болела, и я не знала, как мне встать. Мама обняла меня и гладила по голове, стараясь успокоить. С замиранием сердца я наблюдала за тем, как папа на несколько мгновений исчез во мгле чердака, а затем выдохнула с облегчением, увидев, что он целый и невредимый возвращается обратно. – Все в порядке, там никого нет, – заверил он нас, и руки мамы, которыми она обнимала меня, заметно расслабились. Папа спустился, подошел ко мне и аккуратно поднял на руки, желая отнести меня в мою комнату, но я тут же засопротивлялась и попросила оставить меня внизу в гостиной, где я почему-то чувствовала себя безопаснее. - Как ты, милая? Спина сильно болит? – Мама поглаживала меня по голове, сидя на краю дивана, на котором я расположилась, обкладывая себя подушками и пледами. Я слабо улыбнулась и покачала головой. – Может, вызвать врача, чтобы он осмотрел тебя? - Нет, не нужно, я посплю, и завтра все пройдет. - Что ты видела там, Вай? – Отец присел рядом, беря меня за руку, и обеспокоенно, с видом, присущим настоящему психотерапевту, разглядывал мое побледневшее лицо. - Твой крик нас сильно напугал. Если бы ты знал, как он напугал меня саму... - Я ничего не видела... - тихо ответила я, стараясь не впускать в разум воспоминания о чувстве леденящего страха. - Я всего лишь услышала, будто кто-то ходит на чердаке, и решила проверить. А когда поднялась, то вокруг стало так темно и холодно. Появилось ощущение, что… Я не могу объяснить. Просто казалось, что кто-то стоял за моей спиной и он… будто желал забрать мою душу. Мне было так страшно... Я нерешительно поглядела на выражения лиц родителей, и судя по ним, мысли их относительно меня сходились в одной точке. Причем меня это не радовало. - Вы думаете, я сошла с ума? – с горечью обратилась я к ним, но и сама понимала, что только так можно объяснить происходящее. - Нет, конечно! - воскликнула мама, крепко держа мою ладонь. - Детка, ты просто очень устала, на тебя столько всего навалилось, тебе нужно поспать. - Если хочешь, я постелю здесь матрас и буду рядом с тобой? – спросил папа, поглаживая меня по голове. Я готова была плакать и умолять не оставлять меня, спать втроем в гостиной, чтобы быть ближе друг к другу, готова была слезно просить их никогда больше не скандалить и не ссориться, я хотела пообещать им, что постараюсь быть нормальной дочерью и нормальным подростком, что заведу друзей, и даже буду обсуждать с ними их глупые сплетни и прочую рутину... Я очень хотела бы вернуть наше былое счастье и покой, сделать наше новое "начало" истиной, а не выдумкой, которая была лишь у них на устах, но не на деле. Но я не могла. Я просто знала, что все обещания, данные сейчас или даже в святую Рождественскую ночь - лишь слова, которые ничего и никогда не значат. И своими слезами и отчаянными просьбами вернуть прошлое, я ничего не смогу изменить. - Нет, идите в свою комнату, со мной все в порядке... – Я потянула отца к себе, крепко обняв его. Хотя бы это было в моих силах. Я закрыла глаза, чтобы не подпустить новые слезы. Я так давно не обнимала его. Раньше мы с ним были очень близки, и теперь мне не хватало долгих разговоров обо всем на свете, прогулок в лесу и походов по магазинам. С отцом я могла делать все и рассказывать почти все. Теперь все изменилось и два самых близких на свете человека понятия не имеют, что происходит в моей жизни, они стали мне такими же чужими, как и весь мир. – Спасибо вам. Это была благодарность за то, что они всё-таки беспокоились. Они все равно любят меня, даже если иногда мне кажется, что им откровенно плевать, просто всё съедает суета и проблемы. И я люблю их, стараясь скрыть это за маской сарказма и недовольства. Мне просто больно и обидно за нас. Из-за того, что с нами стало. И я знала: ничто нам не поможет. Ни этот дом, ни переезд, начатый отцом с очередной лжи о прошлом дома. Все книги и фильмы о переменах в жизни героев - сплошная ложь. Особенно истории с хорошим концом. Всё это лишь жалкие попытки людей на миг возомнить из себя вершителей судеб и представить, что они что-то способны изменить. Но я - реалист. Ничто и никогда не поменяется. Пожелав мне спокойной ночи, родители ушли, взяв с меня обещание, что буду звать их, если что-то снова услышу или что-то понадобится. Я отрешенно кивала на их слова, а когда они покинули меня, долго озиралась по сторонам, проклиная свое воображение, которое любой предмет в темноте принимало за что-то страшное и подозрительное. Я все ещё чувствовала холод в своем сердце и, чтобы не было совсем жутко, всё-таки оставила зажженным торшер. Включив телевизор чисто для фона, который мог бы отвлечь меня от пугающих мыслей, я бесцельно щелкала пультом. Постепенно расслабившись и перестав озираться каждую минуту, я почувствовала ужасную усталость и уснула под какую-то политическую передачу, где собравшиеся люди, считающие себя очень умными и компетентными в своем деле, рассуждали о делах страны и, по моему мнению, несли полнейшую чушь, брызгая слюной, крича и перебивая друг друга. *** Я стояла у своего шкафчика, пытаясь найти нужные тетради и учебники для следующего занятия. Спина все еще ныла, но я старалась не подавать виду, хотя это было сложно, потому что походка у меня теперь была не самая изящная. Синяк на руке только усугубился, так как вчера я ударилась, падая с лестницы. Лэнгдон снова не появился, и это меня раздражало, но опять идти к нему домой не давала гордость, как никак этот парень пытался меня утопить. И ещё сегодня была химия. Вот и вся сводка "хороших" новостей на данный момент. - Привет, – раздалось сбоку. Я выглянула из-за дверцы, но уже заранее знала, кто это. - Здравствуй, Оли, – пробормотала я, закрывая дверцу, и снова взглянула на него. Синяк под глазом всё ещё выглядел не очень, а вот губа парня заживала. – Я смотрю, ты идешь на поправку. Мы двинулись вдоль по коридору. Некоторые ученики оборачивались на нас, как будто впервые видели синяки и ссадины на лицах людей. - А ты что-то неважно выглядишь, почему ты хромаешь? – Бэнкс осмотрел меня, пытаясь найти ответ на свой вопрос. - Да я не хромаю. Так, прихрамываю. Упала вчера неудачно. - Упала? – недоверчиво поднял бровь парень. - Да, на этот раз правда упала. – Я усмехнулась. - Грохнулась смачно, скажу я тебе, думала, родители не соберут меня по костям. - Тебе нужно быть аккуратнее, – задумчиво ответил он, не оценив моего сарказма. Оливер явно хотел сказать что-то еще и нерешительно почесал голову. - Что такое? – спросила я, хотя, честно говоря, меня это не слишком-то интересовало. - Да нет, я… просто хотел предложить… Раз уж Клер болеет, и... тебе, наверно не с кем проводить время, да и меня теперь игнорируют... Я подумал… Может, сходим, посидим где-нибудь? - выпалил он, наконец. Я замерла на месте, пытаясь понять, точно ли это Оливер Бэнкс сейчас со мной разговаривает. И что, неужели по мне так видно, что у меня совсем нет друзей? Поджав губы, я отвернулась к окну, подбирая слова для отказа. - Оли, знаешь, я себя не очень хорошо чувствую после вчерашнего падения, может, как-нибудь в другой раз? – произнесла я аккуратно, ожидая реакцию Оли. Нечасто мне приходится отказывать парням, поэтому, черт их знает, что им взбредет в голову после слова "нет". Но парень лишь неловко пожал плечами. - Ладно… Да… Хорошо. – Он слабо улыбнулся и хотел уже идти дальше, но я остановила его, и моё внутреннее "я" уже колотило меня по лбу. Какого черта я делаю? - А вообще-то знаешь… - Я прищурилась, смотря Оли в глаза. – Мне нужна помощь. Я тут вспомнила свое старое хобби, и мне нужен магазин, где можно приобрести тушь, пастель, гуашь, кисти и прочие художественные примочки. Знаешь, где можно это найти? Парень заметно повеселел и закивал головой. - Я знаю город как свои пять пальцев, могу найти что угодно. - Отлично, значит, договорились? Покажешь мне, где это? - Да. – Бэнкс поправил рюкзак и улыбнулся. – Встретимся после занятий на школьной парковке. - На парковке? – Я удивленно нахмурилась. - Ну да, там мой мотоцикл. - Нет, – засмеялась я нервно, пытаясь оценить своё состояние и прикидывая, выдержит ли моё и так уже покалеченное тело ещё и поездки на двухколесном транспорте. – Ты хочешь сказать, что мы поедем на мотоцикле? Учти, мне хватило травм в последнее время. - Ты что, боишься? – усмехнулся Оливер. - Я ничего не боюсь, – вдруг серьезно сказала я, вспоминая, сколько раз эту тему затрагивал Тейт. Хм… Интересно, что он скажет, когда узнает, что я каталась на таком транспорте, да ещё и с другом (вероятно, уже бывшим другом) тех, кто его так не любит? Впрочем, какая мне разница? Этот засранец даже не может хоть как-то напомнить о себе и хоть как-то разъяснить свои неконтролируемые порывы нежности и жестокости, так что моя злость на него никуда не делась. *** Я сидела за партой, подперев рукой подбородок, чтобы голова окончательно не свалилась на парту и я не уснула посреди урока. В окне светило солнце, я довольно щурилась от его лучей, разглядывая причудливые облака, правда, это только убаюкивало меня ещё больше. Казалось, вокруг меня никого нет, и мне это нравилось, можно было спокойно окунуться в свои мысли. Пожилой преподаватель даже не замечал, что его едва ли кто-то слушает. Да, литература – один из моих любимых предметов, но произведение, что мы разбирали, я прочитала уже несколько раз, и знала о нем достаточно, так что любой вопрос не был бы для меня проблемой. Глаза мои устали от солнечных лучей, и я вернулась мыслями в класс. Тина и Кейси были на своих привычных местах, а их приятели–отморозки прогуливали столь "скучный" и недосягаемый для них предмет. Тина пришла в школу с перебинтованной рукой, изображая из себя великую мученицу, пострадавшую за родину, свободу и справедливость. Думаю, если бы кто-то брал у неё интервью, она из всей этой истории сочинила бы автобиографию с подробным описанием своей нелегкой жизни, а под конец в подтверждение своих горестей и несчастий упала бы в обморок, охая и ахая. Зуб даю, под повязкой у нее был маленький ожог, который едва ли уже болел. На лице моем снова появилась легкая улыбка, я не переставала радоваться тому, что им тоже досталось. Нечего начинать игру, не зная её правил. Я вдруг нахмурилась. Начинало казаться, что правила здесь знал только Тейт, по большей части потому, что именно он их и устанавливал. Когда смотришь на него, то понимаешь: черт знает, что взбредет ему в голову в следующий момент. Я даже не берусь представить, чем вообще этот парень сейчас занимается. Ну вот, он снова возник в моих мыслях. Я взялась за голову обеими руками, смотря в тетрадь. В памяти промелькнули события вторника. Его мимолетный поцелуй. Прикосновения. По коже пробежали мурашки, заставляя меня тихонько вздрогнуть. Зачем он сделал это? Что было у него в голове, когда он сначала топил меня под водой, а потом целовал? И если он действительно хотел совершить что-то из двух, почему ни одного действия не довел до конца? Я вдруг обнаружила, как сильно стучит мое сердце, и обернулась вокруг, убеждаясь, что только я его слышу. Что этот парень делает со мной?.. *** - Вау. – Я подошла к Оливеру, уже сидящему на мотоцикле. – Давно ты ездишь на нем? - Уже второй год. Люблю быструю езду. А ты? – спросил парень, протягивая мне шлем. Я задумчиво вытянула губы, с интересом осматривая железного коня и обдумывая ответ. - Ну… Вот сейчас и узнаем. – Натянув шлем, я села назад, хватаясь руками за сидение позади себя. Оливер повернулся ко мне, в глазах его читался скепсис. - Ты серьезно? Думаешь, что достаточно сильная, чтобы удержаться в таком положении? Я вздохнула, закатив глаза. Уж обнимать его точно не входило в мои планы, и я уже жалела, что не настояла на варианте с общественным транспортом. Да и вообще, что не воспользовалась google-картами, чтобы самостоятельно и без лишних проблем найти нужный мне магазин. Но отступать было некуда, обхватив руками пояс парня, я старалась отодвинуться как можно дальше и не прижиматься к нему. Зажужжал мотор и мотоцикл дернулся вперед, на миг мне показалось, что мы остались на месте, но, посмотрев по сторонам, я осознала, что мы уже летим по дороге, рассекая воздух. Раньше я никогда не ездила на таком виде транспорта, ощущения в моей груди зашкаливали, казалось, что мы не летим, а парим в воздухе. Я кричала в восторге и смеялась, отпуская одну руку, чтобы поймать ею поток ветра, а другой крепко держалась за Оливера. Мысль о том, что не стоило просить его о помощи, постепенно оставила меня. Имею я право хоть на какие-то положительные эмоции? И в данном случае это поездка на мотоцикле была именно их источником. Остановившись у тротуара рядом с одним из магазинчиков на длинной, заполненной людьми улице, мы сняли шлемы, и Оли повел меня в нужное место. Когда все необходимое было куплено, мы вышли на улицу. Я вдруг почувствовала себя несколько странно: голова начинала болеть, а глаза слипаться, да и настроение постепенно спадало на "нет". Наверно, нужно больше спать, а не сидеть допоздна с книгами. Я обернулась, привлекаемая чем-то ярким, и увидела знакомые бордовые волосы, а встретившись глазами с их обладательницей, узнала Мойру О’Хара. Да, её я не могла перепутать ни с кем. - Вайлет, – Мойра подошла ко мне и погладила по плечу, приветливо улыбаясь. – Как ваши дела? Как родители? - Здравствуйте, миссис О'Хара. Все хорошо, потихоньку осваиваемся на новом месте, – ответила я той же дружелюбной улыбкой. - Да, я вижу, что у тебя появляются друзья, – Женщина взглянула на Оли, а затем снова на меня, и лицо её стало серьезным. - Подожди, что это с вашими лицами? - Несчастный случай, но все уже проходит, – заверила я её. Мойра сдвинула брови, а её глаз с бельмом будто видел меня насквозь. - Это не… - тихо сказала она, будто по моему лицу могла определить, что стало причиной травмы. Она еще раз взглянула на Оли и снова на меня. - Что? – Я в изумлении уставилась на женщину, не понимая её странного поведения. - Нет-нет... – Она снова улыбнулась, будто ничего не произошло. – Передай маме мои поздравления. - Поздравления? - нахмурилась я, гадая, всё ли в порядке с этой женщиной. - Ну да... - ответила она несколько растеряно. - Констанс сказала, у вас в семье ожидается пополнение. Ох, это такое счастье! – О’Хара радостно сжала мои руки и затем, отпустив их, мельком взглянула на Оливера, теряя прежнюю веселость, и двинулась прочь от нас. – До свидания, Вайлет, рада была повстречаться. Я уже не слышала свой голос, прощаясь с Мойрой. Что это за ахинея такая? Эта женщина не казалась такой загадочной при первой встрече, а теперь у меня создалось впечатление, словно она знала больше, чем кто-либо другой. Пополнение? Какое ещё, к черту, пополнение? С этим чувством непонимания ситуации, сонливость моя пропала, но лучше мне не стало. Я держалась за Оливера, пока он вез меня домой. Но теперь вместо легкости и веселья я ощущала напряжение во всем теле. - Спасибо за помощь, Оливер. – Я стояла на тротуаре и держала в руках сумку с покупками, оглядывая свою любимую полянку и аллею с лавочками. Ближе к дому я подъехать не решилась, чтобы отец не оглушил меня своим криком возмущения по поводу того, что мотоциклы опасны, и я должна держаться от них подальше. - Обращайся. – Парень держал в руках шлем, стоя рядом со своим транспортным средством. Он приблизился ко мне, явно желая поцеловать в щеку, но я подняла указательный палец, останавливая его. – Эй, я же по-дружески! - Что, у вас так принято? – Я вскинула брови. - Ну, когда мы общались с Тиной…. - Стоп! Оли, я не Тина. И не Кейси. Если ты этого еще не понял, то советую подумать об этом на досуге. - Ладно, прости, не хотел тебя обидеть или что-то в этом роде. - Все в порядке. Увидимся в школе. - До завтра, – Оливер улыбнулся, я махнула ему рукой и, развернувшись, пошла домой. На моей улице прохожих почти не было, но, смотря по сторонам, я могла видеть соседей, старательно хлопочущих в своих садиках, обустраивая и облагораживая территорию. На газоне возле одного из этих, казавшихся мне живыми, домиков сидел маленький мальчик, раскладывая вокруг себя свои игрушки, издавая за них звуки: жужжал как машинка или рычал, изображая динозавра. Я улыбнулась и тут же снова вспомнила слова Мойры о пополнении в нашей семье. Что это еще за новости такие, неужели точно такой же карапуз скоро будет сидеть на нашем газоне? И почему я узнаю об этом последняя? Я повернула голову в другую сторону и осознала, что уже подошла к дому Лэнгдонов. Мельком я взглянула на окна второго этажа и от неожиданности замедлила шаг. В оконном проеме стоял Тейт собственной персоной, глядя на меня сверху вниз пустым, ничего не выражающим взглядом. Солнце ярко освещало его фигуру, заставляя его непослушные волосы светиться в своих лучах, но взъерошенная челка оставляла тень на его глазах, отчего он почему-то показался мне каким-то зловещим. Я, заставив пересилить себя и свою гордость, уже хотела махнуть ему в знак приветствия, но он сделал шаг назад, скрываясь в тени комнаты, ускользая из поля моего зрения, словно призрак. Иногда мне казалось, что он и правда лишь плод моего тяжело больного воображения. Но, вернемся к реальности. Вот, значит, как? Даже не удосужился поздороваться? Нечего тогда было лезть ко мне со своим поцелуем. Ну вот, снова эти мурашки по коже! Наверное, я заболела... *** Родителей дома не было, а я все еще опасалась верхнего этажа. Ну и что, сидеть мне теперь всю жизнь внизу? Давай, Вайлет, соберись! Я все-таки поднялась в свою комнату, с опасением озираясь по сторонам. Было тихо, никаких шумов, никаких стоящих за спиной теней, внушающих ужас. Неужели я схожу с ума? Что творит мой разум, зачем так обманывает меня? В надежде на то, что музыка заглушит любые новые проявления моего стремительно развивающегося сумасшествия, я врубила её как можно громче. Maybe nothing else will ever be so clear Or maybe that's only my fear If just for one day I wish I could disappear Just take me far from here There's no solution Give me truth to my conviction Is my own confusion Reality or fiction Am I out of my mind? --- Может быть, уже ничего не будет таким ясным, Или, может, это просто мой страх? Ах, если бы только я мог исчезнуть хоть на один день! Просто забери меня отсюда! Нет никакого решения, Дай мне правду для убеждения. Это моё заблуждение? Реальность или фикция? Или я не в своем уме? (Sum 41 - There's no Solution) Я точно не в своем уме. Все вокруг давит на меня, будто я где-то на дне, на самом глубоком дне, и подняться на поверхность вряд ли хватит сил. Нужно расслабиться и забыть обо всем хоть на минуту. Наклонившись над письменным столом, я раскладывала покупки. Выбор пал на тушь. Я доверилась воображению, и через несколько минут на листе бумаги виднелся круглый белый шар, пытающийся прорваться сквозь черноту, окружающую его со всех сторон. Так вот что сейчас у меня на душе... За спиной моей распахнулась дверь. Я резко обернулась, готовая хватить первое, что попадется под руку. - Вайлет, что это за музыка? Да еще так громко! Ох, мама, зачем так пугать? Я нажала на «стоп», зная, что пока не выключу, мне не дадут покоя. Мне никогда не дадут покоя. Пристально смотря на маму, я пыталась заметить хоть какие-то изменения. - Когда ты собиралась мне сказать? – произнесла я тихо, садясь на кровати, складывая руки на груди. - Ты… О чем именно? - О том, что ты беременна, черт возьми! - воскликнула я возмущенно, понимая, что и сейчас она пыталась уйти от разговора об этом. - Ох, милая… - Растерянно переминаясь с ноги на ногу, она поджала губы. – Я хотела еще вчера сказать тебе об этом, но ты была так напугана, я так за тебя переживала, было совсем не до этого. – Она виновато улыбнулась и присела рядом. - Вы сошли с ума. Вы оба сошли с ума, - пробормотала я, косясь на мамин живот. - Ты не рада? - всполошилась она, напряженно сжимая губы. - Мама, я… Ты же осознаешь свой возраст и папино поведение? - Да, детка, я все понимаю. Просто… Теперь мне кажется, что во мне живет надежда на светлое будущее. Я так хочу, чтобы все снова было хорошо, – Глаза мамы блестели, они опустила взгляд на свои руки, которые нервно теребили рукава свитера. - Не нервничай, - сказала я, пытаясь совладать с негодованием по поводу вселенской глупости моих родителей. - Тебе нельзя. - Все хорошо, Вай. Все будет хорошо, – заверила она меня и обняла. И мне хотелось ей верить, хотя бы самую малость. Я уткнулась в её плечо, борясь со слезами. Я стала слишком каменной и злой, восприимчивой и эмоциональной одновременно. Я думала, моя надежда давно издохла и валяется где-то в грязной луже. Но... Мне так хотелось верить маме, как когда-то в детстве, когда она говорила заветные слова "всё будет хорошо", и я не осмеливалась в этом сомневаться. На миг я заставила себя вспомнить, какой была несколько лет назад, и довериться маме с её обещаниями. Так мы и сидели, молча, согревая друг друга теплом своей надежды на самое лучшее. На светлое будущее.