Sweet Evening

Эмма глубоко вздыхает, заполняя легкие свежим дневным воздухом. Предстоящий разговор нанесет шрам не только ее сыну, но и ей самой, как человеку, чьими руками будет нанесена эта рана. За такое нельзя простить. - Мам? - раздается немного удивленный голос Генри, приближающегося к лавочке, на которой они договорились встретиться. Эмма позвонила ему сразу же после уроков и попросила подойти, что было довольно подозрительно с учетом загруженности на работе шерифа. - Привет, - она улыбается, подняв на него взгляд и ждет, когда он присядет рядом. Она нерешительно вглядывается в лицо сына, решая начать издалека. - Как дела в школе? Исправил все свои двойки? - Мам.. - практически сразу, как Эмма договорила, отзывается он, и его взгляд становится взволнованным. Он окончательно убеждается в том, что что - то произошло. Свон снова вздыхает, выпрямляясь и садясь к Генри в пол оборота. От этого парня совершенно ничего нельзя скрыть, не стоило и пытаться смягчит удар: возможно, это к лучшему. Всем нам когда - нибудь открывают глаза на не самый приятные вещи. - Генри.. - она запинается, подбирая слова, а потом продолжает, - сегодня утром был вызов. Я приехала в офис доктора Хоппера, но уже было поздно. - Свон следит за изменениями, происходящими на совсем еще детском лице. Оно изменяется, взгляд тускнеет и Генри отводит его в сторону. Но тут он снова обращается к матери, борясь с уже нахлынувшими чувствами боли и отрицания: такие хорошие люди, как доктор Хоппер, столько лет поддерживающий его, не могут просто взять и умереть. - Кто это сделал? - не по - детски серьезным голосом спрашивает он, выжидательно уставившись на Эмму. - Реджина. Знаю, мы все верили в ее исправление.. Но не все люди способны измениться. Нам нужно принять это. - Генри опускает взгляд на свои руки. Слишком сильный удар, слишком много произошедшего за один день. В этот момент внутри него что - то рухнуло и разбилось на множество осколков. Его мать обещала измениться и, мало того, что не сдержала обещания, но и лишила жизни того, кого он считал своим другом. Из глаз Генри хлынули потоки слез, и он сам не заметил, как оказался в поддерживающих объятиях Эммы. Она прикрыла глаза, обнимая сына, не в силах сдерживать собственных эмоций. В глаза Генри и Эммы не бросается черная машина, припаркованная поодаль. Миллс наблюдает за происходящим через боковое зеркало с самой их встречи, смотрит на то, как в глазах собственного сына окончательно принимает облик монстра. Окончательно и бесповоротно. Сколько зла она делала будучи Злой Королевой, но она потеряла единственного близкого и любимого человека, единственного, кто верил в ее исправление, по какой - то несправедливой, жестокой иронии. Реджина не сдерживает слез, видя, как лицо Генри меняется после слов Свон, как его взгляд опускается, как он обнимает ее, сотрясаемый рыданиями. Слезами предательства и боли от потери. Она крепко сжимает руль, не в силах отвести взгляд от зеркала, в котором видит своего сына, навсегда отвернувшегося от нее. Эмма останавливается напротив особняка мэра, не спеша заходить в дом. Все внутри Спасительницы закипает от невыразимой злости. Она захлопывает дверцу своего желтого «жука» и решительно направляется к двери. Какие бы эмоции ей не овладевали, стоило убедиться, что Злая Королева не готовит очередных планов, скрывшись ото всех в своих апартаментах. Пока она преодолевает дорогу до двери, в ее голове проносится все, что произошло на прошлой неделе: их попытка обездвижить Миллс с помощью пыльцы, заявление Свон о том, что она больше никогда не увидит Генри. Несмотря на это, она отнюдь не боялась ее возможной мести. Свон несколько раз настойчиво стучит в дверь и засовывает руки в карманы своей коженки, рассчитывая услышать до боли знакомый стук каблуков мэра. Но ничего не происходит. Несмотря на заженый в доме свет, никто не спешит открывать. «Ладно.. - проносится в голове Свон, - значит будем по плохому». Она предпринимает еще одну попытку постучать, но занесенная рука застывает, не коснувшись двери. В доме раздаются звуки падения и звона разбитого стекла. Недолго думая, Эмма достает пару шпилек, всегда имеющихся при себе и оперативно отворяет дверь. Свет в прихожей был погашен. Лишь из открытой двери гостиной просачивался мягкий свет из камина. Свон бесшумно прошла к двери и остановилась, не переступив порога. В помещении царил разгром. Ящики были выдвинуты из стола, небольшой журнальный столик перевернут, а хрустальный графин, который сжимала Миллс в руке, полетел в стену и рассыпался на множество поблескивающих осколков. - Реджина?.. - голос Свон заставил Миллс обернуться. Эмма сразу поняла, что что – то не так и сделала по направлению к мэру несколько поспешных шагов. - Тебя я не приглашала, - крикнула Миллс и ее рука взметнулась, заставляя шерифа отлететь прочь. Свон грохнулась на ковер и, приподнявшись на локтях, стала подниматься, уже с меньшим желанием вмешиваться в происходящее. - Что ты делаешь? - не желая отставать, еще раз спросила она, но уже не приближаясь к Реджине и предпочитая держаться от нее на почтительном расстоянии. Она наблюдала за тем, как Миллс то ли в отчаянии, то ли в праведной злости крушит все, что попадало под руку. - Ты, как твоя мать – отнимаешь у меня все! Даже моего сына, - она обернулась к Эмме, заставляя что - то сжаться внутри старающегося угодить всем шерифа: по большей части она была абсолютно права. Но все, что она делала, было направлено на защиту других, в том числе, от самой Реджины. Свон обратила внимание на то, что мэр едва держится на ногах, а пьяная Реджина хуже любой другой катастрофы. - Ты убила доктора Хоппера. Или для тебя это не достаточно веская причина, чтобы все от тебя отвернулись? - она бросает на Реджину презрительный взгляд. - Я. Не. Убивала, - чеканя каждое слово, начала она, медленно приближаясь к блондинке, - ..этого чертового сверчка! Хотя, признаюсь, нередко возникало такое желание. - на лице мэра отразилась задумчивость, но через мгновение она будто опомнилась: - Но убить тебя – то я еще могу, - на алых губах промелькнула злобная улыбка и Реджина остановилась в полу шаге от Свон. В ее взгляде читался вызов. Что может сделать Спасительница, толком не владеющая своей силой, ей, Королеве? - Давай! Тогда Генри возненавидит тебя всей своей душой, если уже этого не сделал. Отними у него всех, кого он любит, как когда - то поступили с тобой! - глаза Эммы расширились, она будто ударила свою противницу в лицо, не прилагая к этому никаких физических усилий. На лице Реджины отразилось смятение. Она не могла отвести взгляд от блондинки, едва сдерживая невообразимую ярость, граничащую с отчаянным желанием исчезнуть. - Как ты смеешь.. - выговаривает она и ударяет Свон в лицо. Та отклоняется, но быстро приходит в себя: удар у нее и по трезвости слабый. Эмма хватает ее за плечи и толкает назад, вжимая в стену. Как и когда - то раньше, она заносит руку, но останавливается: оно того не стоит. Свон резко ее отпускает и разворачивается, чтобы уйти. Практически на пороге двери, ведущей из гостиной в прихожую, она останавливается. В нерешимости Эмма то сжимает, то разжимает кулаки, раздумывая, что делать дальше. - Реджина.. - она оборачивается к Миллс, не сдвинувшейся с места. Отсутствующий взгляд брюнетки был абсолютно пустым. Мерзкий характер Миллс не позволяет Эмме подойти и предпринять попытку помочь: она обязательно ее оттолкнет. Эмма оглядывает помещение и пересекает гостиную. Шериф поднимает перевернутый журнальный столик, возвращает ящики на свои места и поднимает чудом уцелевшие бокалы. Когда она ставит один из бокалов на стол, то ощущает за своей спиной движение. Свон быстро разворачивается и успевает перехватить руку Миллс. Она выбивает зажатый в ней нож и с размаху ударяет Реджину по лицу. «Как давно я мечтала это сделать... Подхватив мэра за запястья, она поднимает ее с пола и силой тащит в ванную. - Приди в себя, психопатка, - она толкает ее в душевую кабину и включает воду. Прошло около пяти минут. Эмма сидела на кафельном полу возле кабинки. Все это время не донеслось ни малейшего звука или шороха - только шум воды. Свон медленно поднимается и подходит к открытой двери. Придвинув колени к себе, Реджина обхватила их руками и опустила голову. Прохладные капли стекали по ее голым рукам, а голубое платье, намокнув, превратилось в темно - синие. Эмма выключает воду и протягивает руку к мэру, чтобы помочь подняться. Теперь, когда затихший в ее крови адреналин уступил место опустошенности, с Реджиной стало гораздо легче. Свон придерживает ее за руку, но когда равновесие изменяет брюнетке, подхватывает ее за талию. «Она заслужила этого,»- заключает про себя Свон, поглядывая на мэра и пытаясь понять, что именно сейчас твориться в ее голове. В абсолютном молчании она поднимается с Миллс на второй этаж, в ее комнату. Ко всему безразличная и словно до этого не замечавшая шерифа, она отстраняется от нее и садится на край кровати, складывая руки на груди. Эмма видит, как после почти холодного душа мэра пробивает озноб. Она быстро сбегает по ступенькам на первый этаж и, прихватив полотенце, возвращается к Миллс. На какой - то момент все бушевавшие в ней негативные эмоции стихли, оставив о себе лишь легкое воспоминание. Она кладет полотенце рядом с Реджиной и та, словно отойдя от эмоционального оцепенения, наконец поднимает на нее взгляд. - Убирайся отсюда, - тихо выдавливает она, борясь с дрожью в голосе. - Как только помогу тебе, - уже раздражаясь из - за такой упертости, она подошла к Миллс и накинула ей на плечи принесенное полотенце. Легкими движениями она принялась обтирать ее руки. Какой бы не была Реджина, бросить ее в таком состоянии она не могла, просто не решалась. Сейчас мэр выглядела совсем.. беспомощной? Как ни странно, Миллс не сопротивлялась. Ее голова стала медленно клониться, но дрожь в теле не унималась. - Сколько ты выпила? - неожиданно выпалила Свон и постараясь привести ее в себя, отвлекая разговором. - Еще о чем – нибудь поболтаем, Свон? - отозвалась мэр, уже приходя в себя и поднялась, сбрасывая со своих плеч полотенце. – Проваливайте отсюда, шериф. И больше не появляйтесь. - она бросила на нее взгляд через плечо, снова теряя терпение от такое наглости. - Я уйду, - повышая голос, отвечает блондинка и поднимается, - когда ты прекратишь упираться и позволишь тебе помочь. - она подходит к Реджине сзади и аккуратно расстегивает молнию на платье, принимаясь нерешительно, постоянно останавливаясь, как бы убеждаясь, что брюнетка не против, стягивать с нее промокшее платье. Наконец платье падает на пол. Эмма задерживает взгляд на еще охваченном мелкой дрожью теле. Первым ее порывом было обнять Реджину, прижать ее к себе. Свон видит, как на ее плечи продолжают падать холодные капли с волос, а затем скатываться по спине. Она массирующими движениями принимается вытирать ей голову, вновь проходя полотенцем по плечам и спине, пока Реджина не поворачивается к ней лицом. Несмотря на опьянение в ее глазах читается непонимание. - Почему ты это делаешь? – ослабевшим, чуть дрогнувшим голосом спрашивает Миллс, когда Эмма неподвижно застывает с полотенцем, сжимаясь под ее взглядом. - Тебе нужно отдохнуть, - спустя мгновение отзывается она и, как ни в чем не бывало, бросает полотенце на стул. Она наклоняется, отгибает плед и одеяло, не решаясь обернуться к Реджине, заканчивающей незавершенную процедуру и избавляющуюся от нижнего белья. Не оборачиваясь, она покидает комнату, чтобы спуститься на кухню и выпить воды, а когда возвращается, застает Миллс, уже свернувшуюся под одеялом. Эмма застывает на пороге. Сейчас брюнетка вовсе не выглядит злобным мэром и, уж тем более, Злой Королевой. Свон бесшумно проходит к кровати и, помедлив, ложиться рядом с Реджиной, обратно отгибая плед на этой части кровати. Она повторяет себе, что сразу же покинет дом мэра, как только окончательно убедится, что она совершенно погрузилась в сон и больше не будет ничего крушить. Хотя, какая ей разница? Скорее, это просто любопытство. Открыть в человеке что - то новое, тем более в таком сложном и многогранном, как Реджина. - Эмма, - Миллс неожиданно открывает глаза, но выглядит совершенно безучастной и отстраненной, словно в полудреме. - Я не убивала его. Свон замечает, что не может сдержать грустной улыбки. Она задумчиво смотрит на Реджину, забывшуюся сном.