Voulez-vous quelque chose de sucrе?

Побывать в Париже Гермиона желала уже очень давно. Потому, когда она приехала сюда вместе со своим научным руководителем, она просто не могла себе позволить упустить возможность осмотреть этот город, пускай и будучи в нём проездом. Упрашивать Снейпа посетить Эйфелеву башню, Нотр-Дам-де-Пари и базилику Сакре-Кёр не пришлось — видимо, в юности профессор бывал здесь, и все эти достопримечательности были ему знакомы не по наслышке. Гермиона же всё это видела впервые, и её восторгу не было границ. Девушка умиляла своего строгого наставника, пусть он и не подавал вида. Ему хотелось сделать ей что-то приятное, чтоб она позабавилась, посмеялась, возможно, даже подурачилась. Война закончилась несколько лет назад, но всё равно, хотелось то ли извиниться за причинённое зло, то ли отвлечь от воспоминаний.  — Сэр, а вы говорите по-французски?  — Ни капли.  — Значит, разговорник нам пригодится, — закопавшись по локоть в сумочку, Грейнджер добыла из её недр аккуратную белую книжечку, и развернув её на нужной странице, подошла к прохожей мадам с собачкой. Девушка так прилежно коверкала язык в намерении выпытать дорогу до вокзала, что строгий профессор не сдержал усмешки. Тем не менее, её поняли и дорогу объяснили.  — Сэр, до отбытия поезда ещё очень много времени.  — Мисс, в вашем понимании полтора часа — это много?  — Да, профессор, особенно, когда находишься в городе, который мечтала увидеть!  — Перед смертью не надышитесь, мисс Грейнджер. Пора на вокзал, иначе придётся ждать следующего поезда.  — Жаль, что из Парижа нельзя трансгрессировать. Но ведь такси же ходят часто? Можно ещё побыть тут, сэр, пожалуйста? — девушка схватила Снейпа за руку, умоляюще глядя в глаза. У того же зародилась идея.  — Мисс Грейнджер, а вы любите сладкое?  — Конечно, сэр!  — Тогда я хочу вам кое-что показать. С набережной Орсэ до Рю-де Бонапарт пара шла около получаса, пока наконец не достигла Латинского квартала*.  — Стойте, стойте мисс, мы пришли, — Снейп остановился, подхватывая девушку за талию и аккуратно разворачивая её к витрине небольшой кондитерской. Вчитавшись в вензель, она радостно вскрикнула.  — Кондитерская Пьера Эрме!** Спасибо! — Гермиона кинулась на шею своему преподавателю, который опешил от такого прилива чувств. Чек оказался очень длинным, но видеть довольное личико Грейнджер, поедающей хрустящие макарон*** за обе щёки, было бесценно. Северус взял себе эклер и эспрессо, чтобы перебить аппетит уже до пункта их прибытия, а девушка отвела душу, накупив пирожных.  — Это просто божественно! Особенно вот эти, с мятой, они великолепны! А эти, со сливочным кремом, такие нежные, как… Как облако, понимаете? Гермиона трещала без умолку, порой сквозь набитый рот. Снейп поглядывал на неё, удовлетворённую и умиротворённую, и на сердце впервые спустя долгое время стало тепло. Щебет Грейнджер, крошащей остатки «вкусного, но ещё место для пирожных должно быть»-круассана в Сену успокаивал и настраивал на весёлую волну. Тогда и пришла ему мысль, что, будь Гермиона его дочерью, он был бы самым счастливым отцом на свете. В конце концов, девочка просто забыла, что такое отеческая любовь. И, раз уж он не в силах полюбить кого-либо, как женщину (как Лили — услужливо подсказала совесть), то пусть хотя бы так он выразит свои чувства.  — Мисс Грейнджер, который час?  — Сэр, уже шесть десять! Через 15 минут поезд отхо… ой! — заторопившись, Гермиона выронила зелёное пирожное, последнее из пакетика, и оно, покатившись по брусчатке набережной, прыгнуло в реку. Девушка проводила его взглядом. - Сэр, я…  — Мисс Грейнджер, нечего глазеть, пойдёмте, а то опоздаем. Такси! Уже усевшись в транспорт на вокзал Монпарнас, Северус обратил внимание на то, что Гермиона помрачнела.  — Мисс Грейнджер, что случилось?  — Последнее пирожное… Оно было мятное…  — Разве вы не наелись? По-моему, ваша прелестная фигурка не вытерпит такого издевательства.  — Я… Я хотела угостить Вас, сэр.  — Ах, вот оно что… Ну что ж, как всегда, буду делать за Вас Вашу же работу. Маленький пакетик с несколькими пирожными приземлился на колени девушки, высыпав разноцветную крошку на серую шерсть платья. Гермиона, с благодарностью взглянув в глаза профессора, протянула ему сливочный макарон. Позже, уже в поезде, на который они с трудом успели, Гермиона прокрутила в памяти события прошедшего получаса. Вспомнилась фраза о прелестной фигурке, на которую девушка не обратила внимания. Если бы не чудесная атмосфера, это можно было бы принять за сарказм. А так, она чувствовала себя счастливой. Сладкий миндально-сливочный привкус после пирожных висел на кончике языка, хотелось дышать полной грудью и петь во весь голос что-то глупо-романтичное. А солнце уже садилось, за окном искрилась под лучами заката Луара, и вечер потихоньку вступал в свои права.