Одни в темноте

Я стою около самого обрыва, откуда столбом вылетают клубы пыли. Из-за них ничего не видно, но до сих пор слышно, как части бывшего дворца бьются о каменные стены разлома. Вот послышался глухой шлепок, и сердце болезненно сжалось. После падения с такой высоты не выживают. Но я жду. Надеюсь, что он всё же успел во время полёта вниз выбраться из костяного черепа какого-то животного и спастись. Неотрывно смотрю в пропасть, но ничего не могу разглядеть. Сплошная тишина. Ни его голоса, ни жужжания двух пар крыльев. Он… он… он погиб. Нет, этого не может быть, как я позволила этому случиться?! За что? Неужели это наказание за то, что я вновь попыталась любить? Почему это происходит именно со мной? Сзади ко мне подходит Дона и хочет положить руку на плечо, но я не даю ей этого сделать. Резко поворачиваюсь к ней и смотрю прямо в глаза. От горечи подаюсь вперёд и обнимаю её. Мимолётом замечаю, что Санни держит её за руку и улыбаюсь от этой картины. — Мне так жаль, — говорит она и уводит меня. А я просто молчу, стараясь не заплакать. Нельзя больше давать слабину. Я лечу сама, без какого-либо сопровождения. Все идут пешком, переводят дух после всех этих интриг и трёпки нервов. А я просто лавирую среди паутин и плотоядных растений, которые так и норовят меня съесть. Хорошо, что теперь хотя бы два королевства будут жить в мире. На самой границе я останавливаюсь и взлетаю выше, так, чтобы видеть просторы тёмных земель. Вдалеке заметен раскол и корень от дерева, где всего несколько часов назад стоял такой полюбившийся мне замок, пусть и мрачный. А Луна на небе светится так ярко, будто насмехается над моим горем…

***

Я вновь тут, на самом краю. Внизу мрачно и веет холодом, хочется уйти сию же минуту, но меня останавливает любопытство и желание верить, что он жив. Ну и пусть уже прошли целые сутки, я не должна отчаиваться. Медленно спускаюсь вниз. Лучше у самой земли, не касаясь её ногами, невольно обхватываю плечи руками, чтоб хоть чуть-чуть согреться. Изо рта вылетает облачко пара и растворяется в воздухе. Надежда с каждым шагом покидает меня. Как можно выжить после падения с такой высоты, да ещё и в таких условиях? Вокруг в хаотичном порядке валяются щепки от дерева и небольшие кусочки костей. Слева капает вода, но в такой тишине это является просто оглушающим звуком. От всей этой картины в голове всплывают картинки с воспоминаниями. Вот он пытается спасти себя и Дону из-под обвала. Потом зовёт меня. Пожалуй, впервые по имени, а то всё Амазонка да Амазонка… Я уже, наверное, привыкла к этому новому имени. А потом он отдаёт сестру мне в руки, в последнюю секунду успевает схватить верхнюю челюсть черепа и успеть продержать её, пока мы не будем в безопасности. Сердце в тот момент пропустило несколько ударов, когда череп захлопнулся и упал сюда. Иду по мрачному ущелью всё дальше, не останавливаясь ни на шаг. Каменная крошка шуршит под ногами и ненадолго разбивает тишину. Тут и свихнуться можно, причём довольно быстро. Слышу недалеко от себя хриплый кашель и даже не знаю, что делать. Как-то не верится в то, что мне не послышалось, в то, что это не иллюзия, созданная у меня в голове благодаря надежде. Остаюсь на месте, как вкопанная и всматриваюсь в мрак, откуда, вроде, и доносился звук. Когда всё повторилось, вдобавок с мучительным стоном, я не выдержала и заглянула за угол. От увиденного на меня буквально обрушился шквал эмоций. Радость, отчаяние, горечь и беспокойство смешались где-то внутри и создавали одно вязкое и томительно чувство, непонятное мне. Болотник сидел на холодном камне, опираясь спиной о скалу, и пытался встать, но после неудавшейся попытки, болезненно сжимал зубы и шипел, как змея. Мне достаточно было сделать всего шаг, как ноги меня уже несли к нему. — А я ожидала большего, — слова сами собой слетают с языка. Просто не могу упустить такой момент. Вместо ухмылки вымученно улыбаюсь. Он поворачивает ко мне голову и явно не верит в происходящее, как и я, лишь шокировано открывает рот и пытается сказать что-то несуразное. Подхожу ближе. С каждым шагом слёзы всё больше застилают глаза. Когда между нами уже оставалась пара метров, я не выдержала, и несколько слезинок скатились вниз по щекам. Опускаюсь рядом с ним на колени и не знаю, что делать дальше. До сих пор не верю, что это не иллюзия. Протягиваю руку, чтоб коснуться его лица и убедиться, где реальность, а где вымысел. Он перехватывает ладонь, подносит к губам, медленно целует. Второй рукой стирает с моих щёк слёзы, запускает пальцы в волосы и притягивает к себе, крепко обнимая. Обнимаю в ответ, обвив руками его шею. Это всё реально, я не сплю… — Марианна, — голос хриплый и не такой уверенный, каким я привыкла его слышать, — это действительно ты? — более глупого вопроса никогда не слышала, хотя несколько минут назад сама задавала его себе. — Конечно я. А кто же ещё? — Ты пришла. Зачем? — он либо издевается, либо в полёте несколько раз ударился головой. Он ослабляет хватку, немного отодвигает меня и смотрит в глаза. Ещё немного, и я точно сойду с ума. Что же ты творишь со мной? Неужели это давящее чувство, которое разрывает грудную клетку изнутри, и называется любовью? Невольно перевожу взгляд на его крылья и замечаю, что одно из них порвано. Болотник, наверное, заметил во мне страх, поэтому довольно властно схватил подбородок пальцами и практически заставил смотреть в свои голубые глаза. — Зачем ты пришла сюда? Неужели тебе было интересно, что стало с таким, как я? — что мне ему ответить? Что я влюбилась по уши и не могла поверить в его гибель? Ах, ну почему так много вопросов? Неужели ничто не может решиться быстро и мирно? — Марианна, — он повышает голос. — Было трудно поверить, что ты мёртв, — из-за чего-то говорить стало труднее. Ком в горле не давал сказать что-нибудь более красноречивое. — С тобой всё в порядке? — что за ещё более глупый вопрос? Конечно, всё не в порядке! — Хех, всё замечательно, если не брать во внимание крыло и несколько сломанных рёбер, — это ты так пошутить пытаешься, милый? Плохо выходит. — Давай руку, я помогу тебе встать, — я поднимаюсь на ноги, отпуская его. Помогаю подняться ему с камня. Ну что же, попытка обернулась удачей. Хоть это радует. Я не выпускаю его запястье, поднимаюсь вверх, а он следом. Конечно, медленно, но машет тремя крыльями, стараясь, видимо, сильно не напрягать повреждённое. А ведь это с ним случилось, потому что он меня с Доной спасти хотел… Смельчак непутёвый. Стараюсь подстроиться под него. Это даже как-то успокаивает: летишь себе спокойно вверх, держа за руку любимого, и ни о чём больше не беспокоишься. Разве можно представить что-то лучше? Конечно, нет, и я этому несказанно рада. Когда мы выбрались из разлома, то он остановил меня и опустился на землю. — Я вполне не против идти пешком, если тебе трудно лететь. Болотник молчит, просто проходит мимо, к тропе, которая выводит из этого мрачного места в Долину фей. Я что-то не то сказала, раз он никак не отреагировал? Мы даже не успели далеко отойти от обрыва, как он встал, как вкопанный, резко ко мне повернулся. Если честно, то в голове у меня сейчас сплошной ураган. А когда Царь притягивает меня к себе и целует почти невесомо, я и вовсе перестаю соображать. — Марианна, я, кажется, — он мямлит что-то себе под нос, опустив взгляд в пол, а потом вновь посмотрел мне в глаза. — Люблю тебя. Если он скажет ещё хоть слово, то я сброшу его обратно вниз. Целую его, уже более настойчиво и чувственно, хотя прежде не так уж и часто это делала. И вот сейчас я не обращаю внимания ни на сломанные рёбра, ни на то, что меня уже ищут во дворце. Я просто стараюсь быть как можно ближе к нему. — И я тебя, — шепчу почти неслышно, чтоб не испортить момент. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь повторю эти слова?