Вилл

Мэйбл подарила мне тебя. Как взрослые дарят детям кукол. Ты был такой беспомощный, хотя, почему был? Таким и остался. Я понятия не имею, откуда она тебя взяла, наверное, вычитала, что-то в дневнике и вызвала тебя. Но ты же демон, повелитель разума, черт бы тебя побрал. Как пятнадцатилетняя девчонка сломала тебя? Как демона вообще можно сломать? Никогда не задумывался над этим. Мэйбл подарила тебя на годовщину "Шатра Телепатии", ровно через год после его открытия, в июне, месяц назад. Она привела тебя на поводке, как собаку, маленькую и послушную. Как она умудрилась нацепить на тебя ошейник? Тогда это меня не беспокоило. Да и сейчас тоже, я игрался с тобой, а ты плакал, всегда. Всего пару раз за целый месяц я видел твои глаза сухими, а на лице улыбку. А что сейчас? Я Привязался к тебе, чертов демон. Ты спишь на моей кровати, хотя раньше спал на полу, на небрежно брошенном матрасе. В нашем доме еще много свободных комнат, но я хотел чтобы ты спал тут, у двери, на "коврике", чтобы знал свое место. А сейчас на этом коврике сплю я. Без тебя мне было бы скучно. Да и ты мне уже порядком надоедаешь, но не могу бросить тебя, как остальных марионеток. Ты особенный. Ты демон, сломленный и вечно плачущий демон. Забавно. Сейчас я чувствую себя еще более одиноко, чем когда тебя не было. В окно падает тусклый свет луны. Я уже и забыл, что сейчас ночь, хотя по тишине, которая царит в поместье только ночью, можно было догадаться. Тишина накрывала мою, нет, нашу комнату огромным куполом, каждое движение и каждый шорох отдавался эхом, отражаясь от стен, и казалось, что эти дорогие обои и стены, которым не один десяток лет, обрушатся, осыпятся мелкой крошкой и похоронят меня под ней. Я не вижу, точнее, не видел смысла привязываться к кому-то кроме Мэйбл, она была моим единственным другом, но теперь она водится с идиотами из " Хижины чудес ". Теперь я один в этом огромном мире, если бы не ты, я бы уже давно сошел с ума, абсолютно свихнулся. Ты ерзаешь на кровати, неужели, не спишь? Хотя, мне плевать, я уже давно позабыл, что такое сон. Сначала я боялся, что ты сбежишь, и у меня больше не будет марионетки, но сейчас я боюсь, что у меня просто не будет тебя. Мэйбл говорит, что я влюбился. Влюбиться в ЭТО? Смешно, это глупая привязанность, она пройдет, она испарится, как испаряется радуга, когда заканчивается дождь. - Мистер Пайнс? - Ты все-таки не спишь. - Чего тебе? - Я встаю с пола и иду к тебе, я не знаю, что с тобой не так, но почему-то ты тоже не спишь ночами. Ты ждешь, когда я усну? А я жду, когда уснешь ты. - Почему Вы не спите? - Как мне надоело, что все ко мне на Вы, но я же сам его приучил, теперь отдуваюсь. Ты сел на кровать, наклонившись на её спинку. Что? Не плачешь? Надо же, давненько я не видел такого зрелища. - Не хочу. А ты, дьявольское отродье, почему бодрствуешь? - Я сажусь рядом, ты дернулся. Не боись, теперь-то я тебя трогать не буду, наигрался уже. - И почему ты улыбаешься? - Не сплю потому, что не спите Вы, а улыбаюсь, потому что я знаю Ваши мысли. - Ты тут же ёжишься, ведь я обычно бью тебя, если ты читаешь мои мысли, но не сегодня. Мне надоело держать тебя и половину этого города в страхе. Сегодня я побуду добрым, и задамся вопросом, чего я действительно хочу. Я потрепал тебя по голове, ты немного шокирован, ведь я никогда не делал даже самых слабых намеков на ласку. Я приложил ладонь к твоей щеке, ты держишь её, не отпускаешь мою руку. Черт, твое лицо такое превосходное в полумраке, я вижу твою улыбку. Ты стал мне как семья, особенно сейчас ты мне нужен, ведь моя сестра, мой единственный друг, бросила меня. Я не могу больше, я тоже хочу иметь друзей, я хочу веселиться, как Мэйбл. Вилл, ты будешь моим другом? Ведь я уже привязался к тебе, я верю тебе, а может, ты будешь мне чем-то большим, чем друг и член семьи? Ты дрожишь, опускаешь голову, кажется, покраснел. Слишком темно, чтобы сказать точно, но я знаю, мне не нужно говорить вслух. Ты и так все слышишь и все знаешь. И это убивает меня, ведь мысли - это то, что изначально скрыто от других, это то, что в тебе. А ты сидишь, и у тебя они на ладони, как слова, как открытая книга. - Мистер Пайнс... - ты окликнул меня, я, видимо, слишком сильно задумался и засмотрелся на тебя. А ты вылезаешь из-под одеяла и пододвинувшись ко мне, обхватываешь руками. - Что ты делаешь, демон? Твои руки холоднее, чем металлические перила в самые лютые морозы февраля. Я не знаю, от кого ты этого набрался, но мне нравится, я чувствую, что я не один, что рядом со мной есть еще кто-то. Есть человек, нет, демон, который плачет и чувствует как человек. - Кажется, это "объятия ". Мисс Пайнс так делает, разве нет? Глупый, я знаю, что это объятия, я не понимаю твоих намерений, я всегда только издевался над тобой, унижал, бил, кричал, а ты... Ты обнимаешь меня. - Зачем? - единственное, что я могу из себя выдавить. Мне плохо, воздух давит на вески своими невидемыми руками, трудно дышать. Мне грустно, что ли. Мне хочется плакать. Мне холодно. - Вам грустно. Мисс Пайнс всегда говорила, что лучшее средство от печали - это обниматься. А еще Вы дрожите, ложитесь под одеяло. Ты отстраняешься, отодвигаясь к другому краю кровати. Почему ты это делаешь? Ты жалеешь меня? Почему? Пожалел бы себя лучше! Но от твоих слов мне становится тепло, хоть твой голос и отдается металлическим звоном в ушах, он успокаивает. Я залезаю к тебе под одеяло. Сразу становится тепло. Ты тут же подвигаешься ближе и утыкаешься лицом мне в грудь. Что ж с тобой поделать, ты как ребенок, маленький и беззащитный, хоть тебе и больше тысячи лет. Я обнимаю тебя и мне правда становится спокойно. И я чувствую, что меня клонит в сон. Но мне нужно еще кое-что закончить. Я тяну руки к твоей шее и аккуратно растегиваю ремешок на кожаном ошейнике с алюминиевой пряжкой, ты опять дрожишь. Я снимаю его и бросаю на пол. - Только убеги и точно будешь до конца дней своих ходить в нем, Вилл.