Непроглядные тропы лесной глуши Поросли коренастым бурьяном. Нелюдимые чащи в шелестящей тиши Расцвели закатом багряным. Гедиминас с охоты в Тракай спешил: Поздний вечер клонился к ночи; Заяц солнечный скрылся среди вершин, Раздразнив стаю взмыленных гончих. Меж холмов ночевали, близ Вильни-реки. Лошадей впотьмах расседлали; Привязали псов, разожгли костры: Разбит лагерь был на привале. Так до поздней ночи дымили огни: Веселился и князь со свитой. С звоном кубка, со смехом вспоминали они О намедни туре убитом. О могучей, свирепой грозе лесов, Что повержена стрелами князя. Гедиминас же вслушался в уханье сов И журчание вод тихой Нярис. Обволочено было всё дымчатой мглой; Сильно пахло сосновой хвоей. Зов до слуха донёсся по-волчьи злой: Князь не слышал страшнее воя. Волк выл голосом сотни лютых волков, Заточённых в утробе единой. Гедиминас стоил десятка стрелков: Он готов принять поединок. Прозвенела натянутая тетива. Зверь расставил широкие лапы. Вдребезги разлетелась шальная стрела: Облачён тот в железные латы. От тяжёлого взгляда хладела душа, Ощерил пасть Волк в хищном оскале. Князь лежал на спине, беззвучно дыша. Ветер; звёзды рядом мерцали.
***
Образ волка в доспехе будоражил покой: Задал княже гонцам работу; Во главе с Гедиминасом свиты строй На поклон пошёл к вайделоту. «Растолкуй мне, язычник, значение сна», Вопрошал Гедиминас Лиздейку. «Расскажи же, что ждать, не придёт ли беда? Что готовит судьба-злодейка?» «Князь великий! Твой сон — воля наших богов. На холме том ты замок поставишь. И молва загремит воем сотни волков: Своё имя навеки прославишь. Не возьмут город стрелы, как не взяли доспех. Не сыскать будет краше града. Станут имя его читать нараспев: Уж не то ли тебе отрада?». Наградив щедро старого мудреца, Князь со свитой скрылся в лощине. Легли в сердце владыки слова жреца: Вскоре град появился в долине. Неприступен и грозен, могуч и красив, Как и пелось в литовской былине. На гербе витязь строг и красноречив: Стоит Вильнюс с тех пор и поныне.