Научи меня плохому!

Наруто шел от Саске домой, не прекращая улыбаться. Он то и дело прокручивал в голове поцелуй и не мог ничего с собой поделать — его затапливало теплом. Как будто солнышко поселилось где-то в груди. А может быть, в этом и была суть поцелуев — дарить друг другу солнца, чтобы их маленькие лучики грели изнутри. Похоже, Саске ему действительно нравился. То есть нравился-нравился. Наруто никогда не испытывал что-то даже отдаленно похожее к другому человеку, хотя когда-то был уверен, что влюблен в Шион. Да, он улыбался, когда ее видел, ему нравилось слушать смех девочки, помогать ей, но ведь это и рядом не стояло с тем, что вызывал Саске. Наруто обязательно бы поговорил об этом с мамой, но он не знал, как она отреагирует. «Может быть, ты расскажешь мне об этой девочке?» Видимо, она даже не думала, что это может быть не девочка. Да и Саске перед поцелуем сказал «научу плохому». Но что в этом было плохого? Наруто не понимал. Из мыслей его вырвало неожиданное появление Инузуки прямо перед его носом. — Киба? — ребенок удивленно посмотрел на шатена, не понимая, почему он здесь. Уже стемнело, и обычно в такое время друг торопился домой. Странно. Киба пару секунд молча смотрел на него, а потом тихо и явно с трудом выдавил из себя: — Я все видел. Наруто замер. Он про...? Краска смущения тут же залила его лицо. — То есть ты… следил за мной? — недоуменно спросил мальчишка, начиная потихоньку напрягаться. Весь облик шатена говорил явно не о радости за друга. — Да, потому что ты весь день ходишь сам не свой! Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, а ты… — лицо Кибы исказило отвращение. — Это неправильно. Ты не должен целовать мальчиков! А тем более… этого… — он поморщился, не имея никакого желания даже произносить имя парня. — Почему? — тихо произнес ребенок. Неожиданные слова Кибы его задели. Неужели все это действительно было таким… ужасным? Но из-за чего? Какая разница, кто ему нравится — мальчик, девочка? — Потому что это отвратительно! Вы же оба мальчики! Да ты… ты болен! А этот твой… друг вообще на всю го… — Замолчи! — не выдержал блондин, перебивая шатена. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не стукнуть Кибу. В голубых глазах стояли слезы, но вовсе не от того, что ему было стыдно. Мальчика так остро пронзила обида и больше даже за Саске, чем за себя. Неужели то, что между ними происходило, то, что дарило ему столько счастья, кто-то имел право называть отвратительным и при этом обзывать их? — Я не хочу тебя слушать. — Да я же о тебе забочусь, идиот! Ты вообще подумал, что будет, когда твоя мама узнает об этом? Сомневаюсь, что она обрадуется, ведь это неправильно! Так не должно быть! Наруто некоторое время просто стоял и смотрел на него, не моргая. Киба чувствовал себя неуютно под его взглядом, но от своих слов отказываться не собирался. Его другу запудрил мозги этот парень. Недаром он ему так сильно не понравился с самого начала. И, видимо, хорошо запудрил: — Неправильно — это то, что говоришь сейчас ты. Ты оскорбляешь его, меня и почему? Всего лишь потому, что он мне нравится? Это вот так — правильно? — спросил блондин, окончательно расстроенный. Киба ничего не ответил. Он молчал, по-прежнему уверенный в своих словах, лишь досадуя на то, что Наруто совсем его не слышал и не понимал. Наруто подождал немного, а затем ушел домой. *** — Солнышко, что с тобой? — Кушина с все нарастающим беспокойством наблюдала за сыном, который чересчур медленно раздевался. Поникший и какой-то совсем-совсем печальный, он заставлял сердце сжиматься от боли. — Ты поссорился с Саске? — больше причин такого настроения у нее не было. Ребенок поднял взгляд и посмотрел в родные глаза. Именно мама смогла бы помочь ему разобраться, но вдруг и она скажет, что все это плохо, неправильно? Что ему тогда делать? Как смотреть потом ей в глаза, если Кибу не хотелось сейчас даже видеть? — Если мальчику нравится мальчик — это отвратительно? — в конце концов спросил он, склонив голову набок. Взгляда так и не отвел, стараясь уловить первую реакцию, по которой можно будет понять, как пройдет разговор. Кушина замерла. Если мальчику нравится мальчик… Все детали картинки встали на свои места. Почему она об этом не подумала сразу? Все время сын твердил о Саске, проявлял странную ревность, а тут он вдруг спрашивает про поцелуй, выглядя довольным, и не желает рассказывать про «девочку», хотя у него нет секретов от матери. Женщина глубоко вздохнула. Гомосексуализм не был для нее новостью, и сама она считала себя довольно толерантной, но сейчас, когда в этом был замешан ее сын… Кушина этого не хотела. Это казалось ей неправильным. Вся симпатия к Саске неожиданно пропала, ведь, Боже, именно он виноват… в чем? Да во всем! Разве этого она желала для своего сына? Агрессии со стороны окружающих (а она определенно будет или уже есть), презрения и непонимания? Отсутствия нормальной семьи? Боже. Нет. Она уже открыла рот, чтобы сказать, что да, это неправильно, противоестественно, что мальчикам должны нравиться девочки и наоборот, что ему снова лучше не общаться с Саске хотя бы какое-то время, и… закрыла, только сейчас обратив внимание на состояние сына. Он дрожал и наверняка еле сдерживал горькие слезы, понимая, что долгая тишина не сулит ничего хорошего, но по-прежнему смотрел на нее, ожидая ответа. Она не имела права причинить ему такую боль. Только не она. — Милый, иди ко мне, — мягко позвала Кушина. На секунду ее сердце болезненно сжалось, когда ребенок замешкался, но он все же подошел. Женщина присела перед ним на колени и заключила в объятья. Даже не видя его лица, она почувствовала, как на него хлынуло облегчение. Напряженное тело расслабилось в ее руках. Как она могла даже подумать в том направлении? Почему только сейчас осознала, что доверие сына к ней чуть ли не пошло трещинами? — Это нормально, Нару, — еле справившись с дрожью в голосе, произнесла красноволосая. — Мальчику может нравиться мальчик, девочке — девочка, потому что мы влюбляемся в душу, а не во внешность, понимаешь? — тихо продолжила она, нежно поглаживая его по спине. Почему она усомнилась? Разве есть какая-то разница, нравится ее сыну мальчик или девочка? Он по-прежнему остается ее ребенком, все таким же чудесным и невероятным. Как и Саске остается замечательным подростком, который заботится о ее сыне и помогает справиться, когда ему тяжело. Он не стал хуже. Да, проблема с окружающими остается, но разве это повод жить так, как хотят они, оставаясь несчастным? — Почему ты так долго не отвечала? — помолчав, спросил мальчик, потихоньку успокаиваясь. Боль, вызванная словами Кибы, постепенно исчезала под любящими прикосновениями матери. — Потому что сначала я собиралась сказать другое, — виновато призналась Кушина. — Не знаю почему. Наверное, мне просто хочется уберечь тебя от неприятностей, ведь далеко не все люди нормально относятся к подобным вещам. А ты… ты такой маленький еще для этого. — Почему тогда передумала? — Потому что это неправильная позиция, милый, — вздохнула женщина, взъерошив светлые пряди. Отстранившись, она посмотрела в голубые глаза и мягко сжала лицо ребенка обеими руками. — Неважно, какой возраст. Даже сейчас тебе уже могут нравиться как мальчики, так и девочки, и в этом совершенно нет ничего плохого. Да, есть люди, которые думают иначе, но никогда не позволяй их словам сделать тебе больно, если ты уверен, что твои чувства никому не причиняют вреда. В том числе и тебе самому. Отстаивай их, — серьезно закончила Кушина. Наруто, не зная, что сказать, лишь кивнул. Человек, который был ему ближе и дороже всех, поддержал, о большем он и мечтать не мог. Словно тяжелый груз свалился с его маленьких плеч. — Спасибо, мам, — искренне улыбнулся мальчик, попытавшись вместить все чувства, которые он сейчас испытывал, в следующие слова: — Я люблю тебя. Кушина улыбнулась в ответ. — И я тебя. Знай, что ты всегда можешь все рассказать своей маме, но не забывай, что иногда и мне нужно время для принятия верного решения. — Договорились, — тихо, но так счастливо пробормотал ребенок. — Но насчет поцелуев. Ничего не хочешь мне рассказать? — хмыкнула красноволосая. Наруто предсказуемо вспыхнул, но взгляда не отвел. Радостные искорки загорелись в глубине голубых глаз. — Саске поцеловал меня. А потом я его. А еще ты знаешь, что такое эскимосский поцелуй? Он мне показал. Это так… так странно, но мне понравилось! — воодушевленно протараторил ребенок. Кушина знала. Волна нежности окатила ее с ног до головы. Это в Саске она усомнилась? Она чуть не совершила такую ужасную ошибку. — И Саске мне очень, очень нравится, — продолжил между тем Наруто, по-прежнему смущаясь, но не прекращая сиять. Ее маленькое солнышко. — И мне тоже очень нравится Саске, — согласилась женщина, улыбаясь. Неприятный осадок, вызванный Кибой, растворился без следа. *** Чем боль­ше Сас­ке за­думы­вал­ся о том, что про­ис­хо­дит, тем силь­нее ему ста­нови­лось не по се­бе. Нет, он знал, что не де­лал ни­чего ужас­но­го… точ­нее, был уве­рен… про­цен­тов на 85-90… Лад­но, 70. Черт. Он сов­сем не был уве­рен. Каждый раз, когда Саске представлял, как мама Наруто отреагирует на… их теперешние отношения, он испытывал к себе отвращение. Наверное, женщина будет в ужасе. Она приняла его в свою маленькую семью, а он совращал ее сына… Или развращал? Неважно, звучит одинаково ужасно. Однако еще хуже было осознание того, что мелкий по-настоящему влюблялся в него. Саске, конечно, не был профессионалом по части взаимоотношений, но сияющая мордашка Наруто и взгляд, полный обожания, при его появлении говорили о многом. Но он сам не влюблялся и тем более не был готов принять на себя всю ответственность за чувства ребенка. Да, Наруто ему нравился, и да, он целовал его, но все это по большей части оставалось для него поддразниванием. Возможно, если бы не такая огромная разница в возрасте, он бы задумался о настоящих отношениях с ним, потому что ему было действительно комфортно и приятно проводить время с мелким, но 7 лет… Его это пугало. Сас­ке тя­жело вздох­нул, не­осоз­нанно сло­жив ру­ки в за­мок и опе­рев­шись на них под­бо­род­ком. Он по­нятия не имел, что ему де­лать. А ког­да это слу­чалось, он… Точно. Ита­чи. Па­рень хмык­нул. Сва­лить проб­ле­мы на не­го? Зап­росто. Дол­жен же он вы­пол­нять свою роль стар­ше­го бра­та. Итачи ответил не сразу, видимо, был чем-то занят. Однако голос его не звучал ни сонно, ни устало, а потому Саске заглушил проснувшуюся было совесть. — Мы це­лова­лись, — пе­решел он сра­зу к де­лу. Ита­чи тер­петь не мог, ког­да тя­нули ре­зину, скры­вая суть за нез­на­чащей бол­товней. А Сас­ке хоть и лю­бил бе­сить его, но пред­по­читал это де­лать в бо­лее под­хо­дящее для се­бя вре­мя. Ти­шина. — Хм? Да­же пе­дофи­лом не на­зовешь? — ос­то­рож­но по­ин­те­ресо­вал­ся па­рень, не­воль­но нап­ря­га­ясь. Мол­ча­ние бра­та мог­ло оз­на­чать что угод­но. — По­ка не ви­жу при­чин, — спо­кой­но от­ве­тил тот. Сас­ке ко­рот­ко вы­дох­нул. — Как и при­чин зво­нить мне по это­му по­воду. Ес­ли толь­ко ты не ог­ра­ничишь­ся кон­ста­таци­ей фак­та, ко­неч­но, — нас­мешли­во до­бавил Ита­чи. Саске фыркнул, ощущая, как краснеет. Брат всегда мог заставить его чувствовать себя глупым, несмышленым ребенком, не прилагая никаких усилий. — Мне не по себе, — однако честно признался подросток. — Кон­крет­нее. — Его мама наверняка будет в ярости, когда узнает. А я… я не хочу этого, — Саске, помолчав, добавил: — Мне нравится проводить с ними время, то есть не только с Наруто, а с ними обоими. У меня словно снова есть… семья. — Семья у тебя есть всегда, — спокойно возразил Итачи, не показывая, как его задело последнее предложение. — И пусть отец, по-твоему, уже не входит в это понятие, все еще остаюсь я. — Аники… — Саске коротко вздохнул. — Я не хотел тебя обидеть. Просто мы так редко видимся… Я скучаю по тебе и по тому времени, когда ты был рядом. Длинноволосый мягко улыбнулся. — Хорошо. Тебя волнует только это? Сас­ке прикусил губу. Вот в чем был ми­нус раз­го­воров с Итачи — тот выт­ря­сет все, а не толь­ко ту ин­форма­цию, ко­торую ему хо­тели со­об­щить. Не брат, а профессионал по допросу. — Нет. Он в меня влюбляется. — А ты в него? — Нет. — Уверен? Подросток закатил глаза. — Уверен. Итачи лишь тихо хмыкнул на это, покачав головой. Глупый маленький брат. — Тогда у тебя есть три варианта. Первый — вернуть ваше общение к дружескому. — Но что я скажу ему? Он, наверное, обидится… — Я твой брат, а не психолог и не сваха, — насмешливо произнес длинноволосый. Его забавляло беспокойство Саске, так уверенно утверждающего, что он не влюбляется. — Хм. Второй? — подросток снова ощутил, как краснеет. Чертов Итачи. — Можете вместе дождаться его восемнадцатилетия, а потом трахаться, как кролики. Ой, то есть наверстывать упущенное, — ухмыльнулся брюнет. Три. Два. Один. — Итачи! — возмущенно воскликнул Саске. Итачи, улыбаясь, покачал головой. До чего же он предсказуемый. — Еще есть третий, но он на крайний случай, когда твое чувство дискомфорта пересилит приятные эмоции. Прекратить общение. — Прекратить? — удивленно переспросил подросток. — Именно. Итачи уселся поудобнее, ожидая, как младший брат сейчас будет в красках расписывать, как он НЕ влюбляется. «Наверное, лучше будет поставить на громкую связь и заняться делами», — озарило его, и он так и поступил. В конце концов, реферат сам себя не напишет, а Саске собеседник сейчас вряд ли нужен. — Я не хочу прекращать. Ты чем слушал вообще, аники? — возмутился Саске. На секунду он представил, что мелкий больше не будет встречать его с радостной улыбкой, рассказывать всякую чушь, неизменно поднимая настроение, обнимать… и все в том же духе. Ничего не будет. Сердце неприятно кольнуло. — Я хочу общаться с ним, и это даже не обсуждается. Просто… он слишком маленький, понимаешь? Я его только целую, а мне уже становится слишком не по себе. Как будто что-то не то делаю. В его возрасте девчонок за косички дергают, а не с такими, как я, на лавочках целуются. Хотя… он-то вряд ли дергать будет. В его духе портфель носить или шоколадки дарить, — Саске улыбнулся. Итачи тихо хмыкнул, почувствовав изменение в голосе, но ничего не сказал, продолжая искать материал. — Вот был бы он моим ровесником… — подросток тихо вздохнул. — Я бы, наверное, не раздумывая, встречаться ему предложил. Хотя… кто знает, каким он вырастет, — Саске нахмурился, однако тут же покачал головой и снова улыбнулся, — да замечательным он будет. Только, наверное, не таким наивным, — с легкой грустью пробормотал брюнет. Итачи с улыбкой закатил глаза. Как можно так свои чувства не видеть? Через несколько секунд парень продолжил: — В общем-то, да, первый вариант подходит. Саске представил лицо мелкого, когда он скажет ему, что больше никаких поцелуев, и вздохнул. Наруто наверняка расстроится. Или, что еще хуже, спросит почему. «Потому что ты совсем еще ребенок». «Потому что мне не по себе». «Потому что мы друзья». Отстой. Это такой отстой. Он еще Наруто девчонкой называл. Да он сам сейчас как девчонка, которая не может отшить парня, не понравившегося ей. — Определенно первый, — фыркнул Саске. Он сделает это. Вряд ли будет так сложно, как он сейчас себе представляет. В конце концов, они всего лишь вернутся к формату друзей. Это ведь тоже хорошо. «Мальчика ожидает френдзона», — ехидно пропел внутренний голос. Саске вспыхнул и мысленно показал ему фак. — Спасибо, аники, — пробормотал он, немного успокоившись. На душе определенно стало легче. — Всегда рад помочь, — хмыкнул Итачи. — Да здравствует френдзона, — ухмыльнулся он и отключился. У Саске нервно дернулся глаз.