Исполнитель желаний

- Располагайся, где тебе будет удобнее, - Мэтт махнул в сторону стола, на котором, помимо основного компьютера с большим, укрепленным на стене монитором, стояли еще три ноутбука. Впрочем, свободного места было все равно более, чем достаточно. - Спасибо, - Лайт с любопытством оглядывал хитросплетения из проводов, связывающие между собой все компьютеры. Несколько внешних съемных дисков, две игровые консоли, колонки, наушники, в хаотичном, казалось, порядке, были разбросаны на столе. В комнате было довольно холодно, видимо, большое окно с не задернутыми, как и у Рюдзаки, шторами, было открыто с самого утра. - Так ты программист? – просто, чтобы завязать хоть какой-нибудь разговор, задал вопрос Лайт, осторожно опуская на стол ноутбук, который принес с собой. - Типа того, - буркнул Мэтт и, почесав в затылке, смущенно взглянул на Лайта, - Послушай, Ягами Лайт, ты не будешь против, если я тебя оставлю минут на пять-десять? - Нет, конечно, - мысленно чертыхнувшись, Лайт пододвинул к столу кресло на колесиках c низкой спинкой и сел, вежливо улыбнувшись, - Мне все равно нужно просмотреть формат старых отчетов, чтобы подготовить тебе задачу по выдаче данных. К тому же, мне, в общем-то, все равно, где работать. Здесь везде есть доступ к общей базе. - Отлично. Тогда я, заодно, принесу нам кофе, - Мэтт усмехнулся, - Не знаю, как ты, а я не в состоянии работать без кофе. Тебе чего-нибудь еще захватить? В комнате Мелло есть шоколад, но я очень рекомендую его не трогать. Я, во всяком случае, не решаюсь. И Мэтт хохотнул, и в его смешке Лайт услышал горячее горделивое одобрение своего невыдержанного агрессивного напарника. Мэтт явно был в восторге от Мелло, и его ничуть не смущала вся яркая экспрессия его выходок. - Я не люблю сладкое, - холодно ответил Лайт, - И предпочитаю не заходить в чужие комнаты, во время отсутствия их владельцев. Так что можешь не беспокоиться. - Ну и отлично, - Мэтт пропустил холод в голосе Лайта мимо ушей, - Тогда я пошел. - Подожди. Ты не мог бы закрыть окно? – Лайт подумал, что совсем не повредит добавить маленький штрих в завершение их разговора, - Здесь довольно прохладно. - А… Да, конечно, без проблем, - Мэтт протопал от двери к окну и, с громким хлопком, закрыл его, - Так лучше? - Да, спасибо, - Лайт кивнул. - Ну о'кей, тогда я скоро вернусь, - рыжеволосый гангстер явно спешил уйти, это было видно невооруженным глазом, и Лайт не стал его больше задерживать. Он очень рассчитывал, что, в результате этого их вынужденного сотрудничества, ему удастся выудить из Мэтта какую-нибудь информацию о Мелло или, возможно даже, о Рюдзаки. Мэтт казался ему наиболее открытым и дружелюбно настроенным из всей четверки странных друзей детектива. Поэтому, ему стоило попытаться наладить хорошие отношения с рыжеволосым напарником. Наконец, Мэтт ушел, и Лайт остался один, с раздражением открывая ноутбук и включая его. В глубине души он проклинал Мэтта, который заявил, что не может работать в центральной комнате штаба, и предложил переместиться в их с Мелло апартаменты, чтобы сосредоточиться в тишине. Теперь же, вместо того, чтобы активно приниматься за программирование, он собирается заняться своими делами, обрекая Киру на бесцельную трату времени. Лайт предпочел бы остаться еще на какое-то время внизу, вместе со всеми, чтобы попытаться проверить возникшее у него неприятное ощущение. Ощущение, что, после брошенных сгоряча обвинений на лестнице, Рюдзаки начал его, нет, не избегать, но как будто бы сторониться. Лайт и сам бы не смог ответить, почему у него возникла подобная мысль. Но, чем больше он думал об этом, тем больше убеждался в том, что она не лишена оснований. Первым неприятным моментом, заставившем его насторожиться, была попытка коснуться ладони Рюдзаки за завтраком, и то, как стремительно Эл отдернул руку, пряча ее на коленях. Убеждая себя в том, что это всего лишь случайность, Лайт все время пытался перехватить его взгляд, чтобы попытаться хоть что-нибудь прочитать в глубине его темных зрачков. Но, как ни пытался Кира, ему это не удавалось. Рюдзаки, обычно прожигающий взглядом, неотрывно следящий за ним, улавливающий каждое мимическое движение лица, сегодня за завтраком постоянно прятал от Лайта глаза под свисающей длинной челкой или под полуприкрытыми веками. Он упорно избегал прямо смотреть на него, пристально глядя на кого угодно, только не на Киру. И, уже после завтрака, когда Лайт подошел к нему, чтобы уточнить параметры вывода данных, Рюдзаки, коротко и отрывисто формируя задачу, на него не смотрел. Он лишь искоса, пару раз, вскидывал глаза на лицо Лайта, но тут же отводил взгляд в сторону. Мало того, Лайт каким-то шестым своим чувством ощущал, что, несмотря на то, что, поведение Рюдзаки по отношению к нему внешне никак не изменилось – все тот же ровный, вежливый голос, терпеливое объяснение задачи и, даже, некоторая доброжелательность – он все равно отстранялся. Отстранялся короткостью и сухостью фраз. Подчеркнутой вежливостью. Напряженностью худой согнувшейся фигуры, не двигающейся, но, как будто бы, стремящейся отодвинуться, которая ощущалась почти что интуитивно. И это занимало мысли Лайта сейчас гораздо сильнее, чем возможная мрачная перспектива, что время, отведенное для их игры и, в дальнейшем, и для его жизни, обрело четкие, катастрофически сжатые границы. Как ни силился Лайт, как ни злился на себя, но он никак не мог полностью сосредоточиться на угрозе, нависшей над ним, не мог вдуматься и осознать, как ничтожен срок, оставшийся у него. Мысли все время путались и сбивались. Каждый раз, когда он бросал взгляд на своего безразличного врага, в голове предательски всплывали воспоминания ощущений от прижатого к нему теплого сильного тела, напрягшихся упругих мышц под его ладонями, нежной чувствительной кожи плеча под пальцами. Лайт усилием воли отгонял от себя эти мысли, пытаясь сосредоточиться на работе, но, стоило лишь Рюдзаки склонить голову, так, что рассыпавшиеся черные пряди волос приоткрывали бледную шею, и мысли Киры вновь начинали закручиваться в безумном торнадо. Лайт постоянно ловил себя на том, что искоса, исподтишка, разглядывает белоснежный фарфор его кожи и бледно-голубую просвечивающую артерию, а в голове крутятся безумные планы, каким увлекательным был бы эксперимент, если бы он действительно решился провести по шее Эла губами, предварительно увлажнив их кончиком языка. Смог бы детектив удержать свою маску холодности и безразличия, или все-таки, его идеальная невозмутимость, наконец, дала бы сбой? Мог бы пробиться Лайт, если бы захотел, если не к душе и не к сердцу, то, хотя бы, к порочной слабости молодого, живого тела Рюдзаки, заставляя его отвечать на прикосновения? От этих вопросов, вопреки его воле, зарождающихся в голове, Лайту становилось не по себе, по телу пробегали щекочущие волны, заворачиваясь в воронки. Ощущение пугающего беспокойства и завораживающей опасности этих их странных игр, дергало Киру за самые скрытые струны его души, порождая никогда не испытываемые им ранее чувства. Чувства, на фоне которых меркла даже погоня за Кирой, вечный риск и давящая тень подозрений. Вот и теперь, оставшись один, Лайт бездумно вглядывался в сухие цифры на экране ноутбука, пытаясь сосредоточиться и совладать с бешено скачущими мыслями. Попытка сконцентрироваться на отчетах мгновенно сменилась растущим беспокойством из-за того, что Рюдзаки, кажется, избегает встречаться с ним взглядом. Лайту вдруг пришло в голову, что детектив сознательно попросил его заняться программой, зная, что Мэтт не сможет работать в общей комнате штаба. Возможно, изолируя Лайта, Эл пытался вернуть между ними привычное расстояние, которое Кира снова нарушил. Но Лайт не успел додумать и этой мысли. В памяти неожиданно всплыло видение, как вздрагивают тонкие, упрямые губы, пытаясь скрыть судорожный вздох, как прячут черные ресницы вспыхнувший взгляд, как остается при этом непроницаемо-холодным лицо детектива, делающего вид, что он не ощущает чужой ладони у себя на плече. Невыносимо захотелось спуститься в зал штаба, чтобы снова иметь возможность наблюдать за Рюдзаки, пересекаться с ним взглядами, непринужденно касаться, следя за реакцией… «Хватит! – яростно приказал себе Лайт, сжимая кулаки так, что идеальные ухоженные ногти впились в ладони, - Хватит думать об этом! Ты сходишь с ума! Отвлеки себя чем-нибудь!» Он зажмурился до вспыхивающих в полнейшей темноте ярких бликов под сжатыми веками, и затряс головой, пытаясь вытряхнуть ненужные мысли. Стало чуть легче. Оттолкнувшись от стола, Лайт резко встал. Раз уж он остался один в апартаментах Мелло и Мэтта, глупо было бы не воспользоваться возможностью, и не осмотреться, проникая сквозь обстановку в мысли хозяев. Ему были интересны любые детали. Возможное наличие видеокамер Киру ничуть не смущало, он не собирался делать ничего, что могло бы навлечь подозрения. Обычное любопытство скучающего человека, предоставленного самому себе в чужом доме. Ничего предосудительного. *** Лихорадочно докурив в туалете сигарету до самого фильтра, Мэтт смыл тлеющий окурок в унитаз и торопливо прошагал к лифту. Самодовольный сноб Ягами Лайт может и подождать, а пропустить зрелище, как принц криминального мира Америки моет посуду, было бы истинным преступлением. И потому Мэтт, не чувствуя ни капли вины, не задумываясь, отправился снова на центральный этаж, не отказав себе в удовольствии выкурить мимоходом сигарету. Ему и так приходилось постоянно терпеть. Он все-таки не стал проходить через помещение штаба, так как не знал, чем объяснить Рюдзаки своего возвращения, а пробрался в кухню через отдельную дверь. Не то, чтобы Мэтт не смог бы ответить на вопрос детектива, нет, он был уверен, что Эл бы его понял, даже не помня их детства, но ему не хотелось вдаваться в объяснения перед остальными членами команды расследования. Если бы Эл был один, Мэтт, не задумываясь, прошел бы через штаб, но сейчас, когда вокруг были чужие глаза, он не хотел давать повода для лишних вопросов. Представшее перед его глазами зрелище было даже лучше, чем он предвкушал. Мелло, с перетянутыми резинкой в хвост волосами, в белом фартуке, так контрастно смотревшемся поверх черной футболки и кожаных брюк, в огромных резиновых перчатках по локоть, мыл гору посуды с таким сосредоточенным видом, как будто занимался этим всю свою жизнь. Выуживая тарелки из раковины, доверху наполненной дымящейся мыльной пеной, непревзойденный гений блефа тщательно протирал их губкой, ополаскивал в соседней раковине с чистой водой и складывал в стопочку. Рядом невозмутимо убирался Ватари, наводя в кухне привычную с детства идеальную чистоту, о чем-то негромко переговариваясь с Мелло и тихо улыбаясь в усы. Замерев на пороге, Мэтт жадно впитывал в себя эту, нежданно представившуюся, давно позабытую уже картину тихого семейного уюта, чувствуя, как в груди поднимается щемящее чувство тепла. Мелло, наказанный за сквернословие мытьем посуды, как будто бы возвращал их назад во времени, в детство, которое было таким скоротечным. - Я вижу, лучший в мире мойщик посуды снова в строю? – насмешливо протянул Мэтт, чтобы дать знать о своем появлении. Ему очень хотелось тоже попасть в эту картинку из детства. - Я-то в строю, а вот где твою задницу носит? - оглянувшись, незлобно отреагировал Мелло. - Я искал табуретку повыше для тебя, - подходя к нему, хохотнул Мэтт, - а, оказывается, ты уже дорос до раковины. Он перехватил полный отеческой нежности взгляд Ватари. Мелло, усмехнулся и, зачерпнув горсть пушистой пены, шутливо швырнул ее в Мэтта. В их уютном домике Вамми, помимо прочих, были правила поведения, удерживающие дисциплину. Каждое из нарушений наказывалось исправительными работами, чаще всего, на кухне, реже – в саду. Разумеется, никто не нагружал детей чрезмерными или непосильными задачами, и все трудовые обязанности, возлагаемые в качестве наказания, были не слишком тяжелыми и соответствующими возрасту, но, для поддержания дисциплины среди одаренных воспитанников, этого более, чем хватало. Но не в случае с Мелло. Маленький немец, еще только поступивший в приют, сразу шокировал весь преподавательский состав пестрящей смесью изощренных ругательств, присутствующих в его лексиконе. Совместно с его буйной, несдержанной натурой, вечно жаждущей приключений, это создавало взрывоопасную смесь бесконечных проказ и периодически проскакивающих сквернословий. Мэтт, уже довольно давно обосновавшийся к тому времени в домике Вамми, был тихим и незаметным ребенком, обращающим на себя внимание только успехами в обучении. Помешанный на компьютерных играх, он не имел ни друзей, ни врагов. Проживая в одиночестве в двухместной комнате, поскольку никому не хотелось селиться с таким занудой, Мэтт тихо коротал свое время, остававшееся свободным от занятий, за очередной цифровой игрой. И, неожиданно, получил в качестве соседа по комнате самого яркого и самого заметного из всех воспитанников приюта. Соседа, который, безусловно, являлся абсолютным рекордсменом за всю историю существования дома Вамми по количеству наказаний, возложенных на него. И которые, впрочем, так и не смогли достичь своей цели и обуздать буйный нрав Мелло. Ему, казалось, даже нравились бесконечные трудотерапии. Когда маленького немца первый раз отправили помогать на кухне посудомойкам, он тут же потребовал допустить его к большой раковине, так как увидел, что ребята постарше моют посуду, а не занимаются протиркой стола или расставлением чашек по полкам, что, в силу его возраста, тогда предлагалось Мелло. Мэтт мысленно усмехнулся, вспоминая, какой скандал устроил его приятель, требуя равноправия в наложении наказаний. Из-за своего еще маленького роста Мелло даже не доставал до раковины, но, с пеной у рта, доказывал растерявшимся воспитателям, что они не имеют права проявлять предвзятости по отношению к нему. Его пламенный спор собрал целую толпу зрителей из числа ровесников и более старших ребят, столпившихся в дверях кухни, с интересом наблюдавших за представлением, устроенным новичком. Мэтт, уже успевший подружиться с новым соседом по комнате, был, разумеется, в их числе. Дежурный воспитатель, не зная, что предпринять, уже собирался вызывать Роджера, так как скандал, устроенный Мелло, давно выходил за рамки приличия. Но в этот момент, пройдя через расступившийся строй притихших детей, на кухню зашел Эл в сопровождении B и А. Мгновенно вникнув в суть разногласий, породивших такие громкие крики на кухне, Эл, худой нескладный подросток, пожал плечами и, взяв табуретку, стоявшую у стола, молча поставил ее к раковине. Конфликт моментально был разрешен. С тех пор Мелло торжественно, с каким-то даже царским величием, забирался на табуретку, предусмотрительно пододвинутую Мэттом к раковине, каждый раз, когда его отправляли на кухню. Со временем, табуретка сменилась на маленькую скамеечку, а потом и вовсе, надобность в ней отпала. Мелло, умеющий быть очаровательным, если хотел, был абсолютным любимчиком кухарок и посудомоек, бессменно служивших в приюте. Шумный непоседливый ребенок, с ангельским личиком и, несмотря на вздорный характер, улыбчивый и смешливый, постоянно заявляющийся мыть посуду, мгновенно покорил их сердца, заставляя улыбаться, как только Мелло и Мэтт появлялись на кухне. Немаловажным фактором было и то, что, удивительно ловкий с самого детства, Мелло за все это время не разбил ни одной тарелки и ни одной чашки, чем часто грешили даже более старшие, но более неуклюжие воспитанники. Мэтт всегда разделял наказания своего приятеля, даже если сам не был наказан. Так уж у них повелось. Ожидая Мелло, рыжий геймер протирал полотенцем посуду или расставлял тарелки и чашки по полкам. Он и представить не мог, что может быть по-другому. А потом они долго пили ароматный чай или какао с горячими, только что испеченными к полднику булочками, которыми, вопреки указаниям воспитателей, кухарки баловали своих любимчиков. И это было действительно восхитительно – после законченной работы, с таким приятным чувством выполненного долга, просто сидеть и болтать ни о чем, рассказывая добрым пожилым женщинам свои маленькие секреты или хвастаясь своими, кажущимися сейчас смешными, победами. Их всегда слушали, удивленно ахая и покачивая головой, щедро одаривая двух мальчишек таким нужным, почти материнским вниманием. Там, на кухне, они чувствовали себя так свободно, так хорошо и уютно, что Мэтт даже часто задумывался – не специально ли Мелло иногда подкрепляет свою речь сочным крепким словцом именно в тот момент, когда за спиной стоит воспитатель. Но он никогда не спрашивал своего друга об этом, чтобы не разрушать словами, произнесенными вслух, их тайну, их общий секрет о том, что им нравятся наказания, способные существенно разнообразить их быт. Были и другие исправительные работы, связанные с нарушениями дисциплины. Мелло, не способный загнать себя в рамки размеренной жизни в приюте, и Мэтт, молчаливо поддерживающий друга во всем, освоили в свое время и мытье полов, и стрижку газона и декоративных кустиков в маленьком, но уютном саду дома Вамми, и работу с цветами в оранжерее, и многое, многое другое. Но все-таки, больше всего, они любили мытье посуды. А потом Эл ушел из приюта, и все изменилось. Свалившееся понимание их истинного предназначения перевернуло их мир. «Копии. Мы всего лишь резервные копии, - со злой усмешкой, горячим шепотом объяснял им B, когда стало ясно, что Эл больше уже никогда не приедет, - Не имеющие никакой ценности, пока есть оригинал. С точки зрения значимости, для него интересен лишь тот, кто окажется номером первым. Поймите, мы все - не больше, чем просто эксперимент». Мелло все больше и больше замыкался на гонке за звание лучшего. У него не осталось времени ни для веселых проказ, ни для мытья посуды на кухне. Немец стал осторожным, как лис, и, хотя нарушения дисциплины, по-прежнему происходили - взять хотя бы ставшие злыми и даже жестокими насмешки над сверстниками и безжалостные драки - но Мелло научился виртуозно избегать наказаний, с легкостью перекладывая вину на других. И, к тому моменту, как он сбежал навсегда, он уже давно не появлялся на кухне. Мэтт поискал глазами и, найдя, взял в руки чистое кухонное полотенце и подошел к Мелло. Рюдзаки, сам того не подозревая, дал им возможность снова вернуться на мгновение в детство, и Мэтт собирался насладиться выпавшим шансом. На минуту забыть про дни, проведенные под прицелами пистолетов, в бесконечном мраке и безысходности, без какого-либо явного смысла существования. Ощутить себя снова чистыми, невинными детьми, наказанными за проказу, у которых вся жизнь впереди, цель – ясна, а мир кажется светлым и добрым, нуждающимся в их защите. И тот, кто так важен и нужен, снова находится рядом, здесь, за стеной. Встретившись с сияющими бирюзовыми глазами Мелло, Мэтт почувствовал, что и немец испытывает похожие чувства. Он давно уже не видел своего друга таким спокойным, таким расслабленным и довольным. Как мало, оказывается, им было нужно, чтобы на минуту почувствовать счастье. - Ватари, - вытирая тарелку, Мэтт обернулся к старику, - Скажи, а кто-нибудь в приюте побил рекорд Мелло по частоте мытья посуды? - Насколько я знаю, нет, - Ватари тепло улыбнулся в густые усы, - Роджер говорит, что мисс Брауэр и мисс Финни очень часто вспоминают тебя, Мелло, и тебя, Мэтт. Они до сих пор ставят вас в пример детям, говорят, никто никогда не мыл лучше посуду, чем вы. Губы Мелло тут же разошлись в сияющей улыбке, которую надменный немец смущенно попытался спрятать, склоняясь к раковине, и Мэтт почувствовал, что невольно тоже заулыбался. Неожиданно было очень приятно узнать, что кто-то, помимо них, помнит их не гангстерами и преступниками, а теми, кем они были когда-то. Помнит, и любит, и вспоминает. Он уже отвык от такого. Они неторопливо мыли посуду, осторожно перебрасываясь с Ватари незначительными маленькими деталями из воспоминаний о детстве, боясь ненароком разрушить короткую иллюзию прошлого. Мэтт, искоса любуясь спокойным, умиротворенным лицом своего друга, с постоянно вспыхивающими на его губах теплыми улыбками, которые он видел так редко, даже последние годы в приюте, всем сердцем желал, чтобы грязная посуда никогда не кончалась. Он испытывал настоящее эстетическое удовольствие, наблюдая, как ловкие руки Мелло выуживают очередную тарелку из бездонной глубины раковины, тщательно протирают губкой, ополаскивают, и складывают в стопку. Мэтт готов был наблюдать бесконечно за этими простыми движениями. Казалось, жесткое лицо принца криминального мира, навсегда отмеченное шрамом, как напоминанием о той жизни, что выбрал Мелло, сейчас будто бы светилось изнутри мягким светом, превращаясь снова в чистую смешливую мордашку самого озорного воспитанника приюта. Они, все трое, включая Ватари, получали несказанное удовольствие от этой случайной возможности окунуться вдруг в прошлое, почувствовать на расстоянии тепло и уют их родного дома, отвлечься от мрачной реальности. Но, как ни старались они все делать неспешно, посуда была все же вымыта, вытерта насухо, и расставлена по местам. Нужно было возвращаться к работе, покидая иллюзорный оазис тепла. Мелло спустил воду из раковины, вытер губкой ее насухо и, повернувшись, снял фартук и резиновые перчатки. - Ватари, - он встряхнул фартук и начал складывать его, пряча глаза, - Скажи …а Рюдзаки сам вспомнил про правила? Сам решил наказать меня? Мэтт замер. Этот вопрос и ему не давал покоя. - Боюсь, что нет, Мелло, - осторожно сказал Ватари, взял фартук из рук Мелло и отвернулся, укладывая его в шкаф, - Мне бы тоже очень хотелось, чтобы это было так, но… Нет, это я подсказал ему. Прости. - Это странно, - глубокомысленно выдал Мелло, стягивая с волос резинку и встряхивая головой, давая свободу пшеничным прядям. - Что странно, Мелло? – живо обернулся к нему Ватари. - Тебя ведь не было в комнате, когда это произошло, - Мелло вскинул глаза и внимательно посмотрел на Ватари, - откуда же ты мог знать, что я выругался? - Действительно, Ватари, тебя же не было! – поддержал его Мэтт, внутренне сердясь на себя, как такое простое несоответствие не пришло ему в голову. - Мелло, Мэтт, - Ватари взглянул на них с мягким сочувствием, - Здесь ведь везде камеры, а за мониторами, чаще всего, сижу я. Я вижу практически все, что происходит в штабе. - А…, - разочарованно протянул Мелло и его взгляд погас, - ну да. На его лице было написано такое жгучее разочарование, что Мэтт, шагнув к нему, взял его за руку и сжал, пытаясь напомнить, что он всегда здесь, рядом. И почувствовал легкое пожатие ладони в ответ, теплом отозвавшееся в его сердце. - Мелло, если Рюдзаки вспомнит, он сам скажет об этом, - все так же мягко сказал Ватари, - Давай не будем терять надежду и еще подождем. - Да, конечно подождем, Ватари, - грустно согласился Мелло, но тут же повернулся к Мэтту, выдергивая свою ладонь из его руки, обдавая сверкнувшим в глазах любопытством, - Кстати, Мэтт, а где это ты потерял нашего лицемера? Ягами Лайта? Ты что, привязал его проводом к стулу, чтобы он не шатался ни за тобой, ни за Рюдзаки и не совал свой нос, куда не надо? - Мелло! – Ватари укоризненно покачал головой, - Ты предвзято относишься к Ягами Лайту. Он действительно очень старается быть полезным в расследовании. И не забывай, он ведь спас жизнь Рюдзаки. - Время покажет, - Мелло упрямо вздернул подбородок, - Мэтт, пошли работать. Они, по привычке, вдвоем двинулись к выходу из кухни в комнату штаба. Уже у самой двери Мэтт задержался, и отодвинул прядь волос Мелло. - Я показал ему твой шоколад, - сдерживая смешок, шепнул Мэтт Мелло на ухо, - Думаю, до вечера он не появится. - Ха-ха, Мэтти, это очень смешно! – услышал он ехидный голос приятеля. И тут же получил сильный пинок коленом чуть пониже спины, и почувствовал дополнительный толчок в плечи, выталкивающий его из кухни в центральный зал штаба. С трудом удержавшись на ногах, Мэтт выпрямился, и уже развернулся снова к кухне, чтобы достойно ответить стоявшему в дверях , и ехидно ухмыляющемуся Мелло, как почувствовал, что дело неладно. От толчка Мелло он вылетел почти на середину комнаты штаба и теперь, все присутствующие, замолчав и, оторвавшись от мониторов, с удивлением смотрели на рыжего гангстера. Им было не видно Мелло, сделавшего шаг назад в кухню, а вот Мэтт, с шумом и смехом ворвавшийся в помещение штаба, предстал перед их взглядами во всей своей неуместной веселости. - Мэтт? – Рюдзаки, обернувшись от центрального монитора, холодно смотрел на него, - Что-то не так? - Э… - Мэтт почувствовал, как начинают наливаться горячим пламенем уши и щеки. Они слишком расслабились, слишком глубоко погрузились в картинки из детства, забыв, что вокруг все та же реальность, - А что, Ягами Лайта здесь нет? Краем глаза он заметил, как Мелло судорожно зажал рот рукой и схватился другой за живот, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. - Ягами Лайта? – Рюдзаки удивленно приподнял бровь. - Вы же ушли вместе с ним! – выкрикнул со своего места Мацуда. - Ну…да. Но мы потом разошлись и, видимо, разминулись, - промямлил Мэтт, пытаясь не встречаться с пристальным взглядом Рюдзаки. Ему было неловко и очень смешно одновременно, - Я…я пожалуй, пойду. Наверное, он уже поднялся к нам на этаж. - Хорошо, - Рюдзаки вновь равнодушно отвернулся к монитору, видимо, считая вопрос исчерпанным. - Мэтт? – с самым невинным видом Мелло вышел из кухни и остановился, изображая на своем лице искреннее удивление, - А что это ты тут делаешь? Я думал, вы уже полчаса, как работаете. - Как раз иду, - буркнул геймер, бросив испепеляющий взгляд на приятеля, чьи бирюзовые глаза так и сияли от смеха. Мэтт развернулся на каблуках и пулей вылетел из штаба, проклиная неловкое положение, в которое он попал по вине неиссякаемого на подобные выходки Мелло. Неиссякаемого… когда-то. Мэтт подумал, что две минуты под изумленными взглядами команды расследования - совсем небольшая плата за то, чтобы иметь возможность увидеть Мелло прежним. Не холодным, не знающим жалости немцем, заместителем босса мафии, а его другом детства, таким, каким он был очень давно. Мэтт, оказывается, очень скучал по нему, такому. Он не мог увидеть, как, отвернувшись от всех, скрывая лицо за густой завесой черных волос, Рюдзаки чуть улыбнулся уголками губ своим мыслям. *** Осмотр апартаментов Мелло и Мэтта Лайта сильно разочаровал. Побродив бесцельно по комнатам, он пришел к выводу, что единственным, действительно жилым, помещением, здесь была спальня Мэтта, в которой они собирались работать. Хаос, царивший в ней, не оставлял сомнений, что в ней живут, и ее владелец не слишком-то заботится о порядке. Помимо заваленного разной техникой стола, Лайт отметил и неубранную постель, на которой, в разной степени смятости, валялись целых четыре подушки, а так же несколько дисков и картриджей с играми. Поразмыслив, Ягами пришел к выводу, что Мэтт любит играть в кровати, обложившись подушками со всех сторон. Но это знание не несло в себе никакой практической пользы. Общую картину дополняли не закрытые до конца дверцы почти полностью пустого шкафа, и, валяющиеся на тумбочке, желтые мотоциклетные очки. Во всех остальных же комнатах царила идеальная, ничем не нарушенная чистота. Спальня Мелло вообще создавала впечатление, что ее владелец в ней никогда и не ночевал, настолько ровно застеленной была широкая кровать, с пышно взбитыми и аккуратно расправленными подушками. Абсолютно чистый стол, аккуратно расставленные письменные принадлежности, плотно закрытый шкаф. Единственным элементом присутствия жизни здесь была стопка из шоколадных плиток на прикроватной тумбочке. Видимо, вздорный немец, при всей своей эмоциональности, отличался педантичной любовью к порядку. Или настолько привык скрывать свою сущность, что умело обезличивал чистотой любые детали своего существования. Но и это знание тоже было для Лайта совершенно не нужным. А вот то, что его действительно интересовало, так это то, как два, таких абсолютно непохожих друг на друга человека могут так уживаться друг с другом. Молчаливый, уравновешенный и невозмутимый Мэтт, привыкший жить в бардаке, и вздорный, эмоционально несдержанный, агрессивный Мелло, создающий вокруг себя идеальную чистоту. И не просто уживаться. За то недолгое время, что они находились в штабе, все уже привыкли, что Американские гангстеры всегда держатся вместе, как единое целое, при всей своей непохожести являясь образцом неразлучных друзей. Лайт пожал плечами и вернулся в комнату Мэтта. Сев за стол, он включил ноутбук и погрузился в анализ, детально вчитываясь в обстоятельства смертей, произошедших в последние дни. Внутренне содрогаясь, он мысленно анализировал подробности, все больше мрачнея, думая, что выпустил на волю джинна из бутылки. Безжалостного джинна. Кем бы ни был новый владелец Тетради, но он явно взял за основу последнее поведение Киры, его попытку выплеснуть боль и отчаяние, и гипертрофировал в соответствии со своей извращенной фантазией. Была ли в этом вина его, Лайта? Безусловно, была. Лайт не мог лгать себе, отчетливо понимая, что, если Бездей прав, и у нового Киры нет никаких корыстных мотивов, значит, он сумасшедший фанатик Бога Нового Мира. Фанатик, которому он, Лайт, фактически, дал зеленый свет для изощренных убийств и безумных экспериментов. Осененный внезапной идеей, Лайт открыл сразу несколько новостных сайтов, и погрузился в изучение комментариев, оставленных пользователями под новостями о Кире. И чем больше он их читал, тем больше ему становилось не по себе. Даже не так. Ему становилось по-настоящему жутко. Лишь некоторые осторожные комментаторы осмеливались анонимно критиковать действия Киры. Но их немногочисленные призывы к гуманности и благоразумию остальных, тонули в бесчисленном восторженном вое поющих хвалебную оду Кире. Широко распахнутыми глазами Лайт с ужасом вчитывался в безумные строчки горячей поддержки, в одобрительные возгласы по поводу очередной мучительной смерти, в признания в любви и готовности поддерживать Киру во всем. Наиболее бурный поток комментариев вызывали те новости, где преступники умирали в результате особенно изощренного несчастного случая или мучительной попытки самоубийства. Чем больше было крови и страданий у жертвы, тем больше получала новость восторженных комментариев. Журналисты, работающие на новостных сайтах, в отличие от их коллег, трудящихся на телевидении, не были так ограничены в формате подачи информации, и сладострастно смаковали детали смертей, получая тысячи одобрительных отзывов. Мало того. Очень многие комментарии содержали в себе практические советы, как и каким способом Кире следует поступить с очередной своей жертвой. Лайт с ужасом перечитывал эти советы, часто совсем фантастические, не укладывающиеся в реальность, но, неизменно, шокирующие своей жестокостью и деталями. Многие из советующих не поленились так же добавлять к комментариям ссылки, ведущие на старые новости о преступниках, чтобы Кире удобней и проще было подобрать очередной список жертв. И апофеозом служили горячие просьбы, молящие Нового Бога внимательно присмотреться к соседям, начальникам, сослуживцам их авторов. В этих, совсем уже, безумных посланиях, зачастую содержались длинные умозаключения, претендующие на построение логических связей, но режущие глаз своим абсурдом и нелогичностью, результаты, которых, сводились всегда к одному. Упоминаемый в них человек - потенциальный преступник, и Кире следует немедленно уничтожить его, чтобы предотвратить преступление. Лайт с отвращением закрыл окно браузера и судорожно сжал гудящую голову руками, вцепившись в волосы. Что это?! Он никогда не задумывался о том, что на самом деле происходит на улице и в головах тех людей, для которых он строил свой Новый Мир, очищенный от жестокости и преступности. Замкнувшись на L. и команде расследования, он довольствовался только краткими сводками и информацией, что мнение населения, согласно опросам, разделилось примерно поровну в своих предпочтениях. В том, поддерживают ли они L. или Киру. Это вполне соответствовало представлению Лайта о людях, и вполне его удовлетворяло, не заставляя копаться в деталях. Сейчас же, эта волна ненависти, злобы и сумасшедших фантазий, смакующих смерть, плеснувшая на него со страниц новостных сайтов, потрясла его до глубины души. Разве этого он хотел? Нет, он хотел мира и справедливости. Но то, что он только что прочитал, совсем не походило на справедливость. Лайт почувствовал, что ему мучительно не хватает Рюдзаки. Если бы он сидел сейчас рядом… Можно было бы поговорить. Обсудить тот уродливый мир, окружающий их, что открылся вдруг Лайту. Знал ли Рюдзаки, что происходит с людьми? Знал ли, для кого он рискует жизнью? Скорее всего, это мало его интересовало, пока не несло в себе практического значения, с точки зрения решений задачи. Жизнь в изоляции, безусловно, должна была наложить на него свой отпечаток. - Я вернулся, - и в комнату, прерывая его размышления, ввалился Мэтт. Взглянув на Лайта, он замер, и смущенно почесал в затылке, - Вот черт… А про кофе-то я и забыл… - Ничего, - Лайт выпрямился в кресле и устало протер глаза, - Мы ведь только что завтракали. Давай уже начнем работать, надо как можно быстрее поймать этого Киру. То, что он вытворяет, недопустимо. Надо срочно его остановить. - Конечно, - Мэтт подошел и, усаживаясь в кресло рядом, внимательно всмотрелся в лицо Лайта, - Ты в порядке? Ты какой-то бледный… Он одной кнопкой включил сразу все компьютеры, соединенные между собой, и снова вопросительно посмотрел на Лайта. - Все в порядке, - рассеянно ответил Лайт и повернул к нему экран своего ноутбука, - Посмотри, вот образцы отчетов, которые мы создавали вручную. Этот анализ позволил нам вычислить Хигути. - Секунду, - Мэтт оттолкнулся ногой от стола и отъехал на кресле к кровати. Ловко перегнувшись через спинку, он подцепил с тумбочки мотоциклетные очки, и водрузил их себе на голову, - Вот теперь я готов. Ну что, поехали? Он опустил желтые стекла на глаза и с каким-то задором взглянул на Лайта. *** Неожиданно Лайту очень понравилось работать на пару с Мэттом, и он погрузился в создание программы с головой, позабыв на время и про странные чувства, вызываемые в нем Рюдзаки, и про мрачные перспективы исхода эксперимента, и про неприятное открытие о реакции населения на нового Киру. Они с рыжим гангстером удивительно быстро нашли общий язык, понимая друг друга буквально с полуслова, и работа, казавшаяся вначале нудной и монотонной, захватила в творческом порыве обоих. Лайт немного понимал в программировании, благодаря дополнительным курсам, которые он проходил в школе, считая, что эти знания вполне могут пригодиться в будущем. Мэтт же отлично разбирался и в аналитике, поэтому они легко понимали друг друга, избегая лишних ненужных вопросов и длительных объяснений. И, разумеется, они оба отлично представляли их общую цель, благодаря чему им совсем не приходилось спорить, нужны или нет для анализа какие-то данные и параметры. И Мэтта и Лайта накрыло объединяющее их приятное вдохновение, и они оба просто фонтанировали идеями, с одобряющим удовольствием поглядывая друг на друга. Они периодически вспоминали, что, все-таки, очень неплохо было бы иметь под рукой кофе, и оба по очереди собирались спуститься вниз за кофейником с чашками, но каждый раз их что-нибудь отвлекало, какая-нибудь идея, требующая обсуждения. Жалко было терять взятый темп и такое захватывающее вдохновение. Первые два часа Мэтт иногда отлучался, возвращаясь обратно, распространяя вокруг себя характерный резкий запах. В конце концов, когда гангстер в очередной раз пробормотал «я на минуту отлучусь», Лайт не выдержал. - Мэтт, - он искоса взглянул на своего напарника, - Если ты привык курить за работой и тебе это необходимо, кури здесь. Глупо бегать каждый раз куда-то, ты отвлекаешь и себя, и меня. К тому же, это я у тебя в гостях и мне неудобно, что тебе приходится подстраиваться под меня. - Э…, - Мэтт замялся, несколько растерявшись, - Ну, мне как-то неловко травить тебя дымом… - Ничего, я могу потерпеть, - мужественно сказал Лайт, понимая, что в глазах Мэтта он сейчас получает дополнительные положительные баллы, - Ты все равно сидишь ближе к окну. По идее, если мы его откроем, дым будет сдувать, и на меня немногое попадет. - Ну, о’кей, спасибо, - Мэтт усмехнулся, - Признаться, без сигарет мне сложнее сосредоточиться. О, кстати, у меня есть идея. Мэтт вытащил из шкафа портативный настольный вентилятор, и поставил его возле Лайта, с любопытством наблюдавшим за ним. Открыв окно, он взял из тумбочки и грохнул на стол возле себя, подальше от Лайта, массивную пепельницу. Достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, тоже положил их рядом. Вытащив сигарету и закурив, Мэтт включил вентилятор и долго вертел его, добиваясь, чтобы струя воздуха сдувала дым в сторону, и он совсем не попадал на сидящего рядом Лайта. Все эти манипуляции и то, с каким сосредоточенным видом Мэтт их проводил, заставили Киру рассмеяться. Мэтт ему нравился. Нет, Лайт знал, что ничего не изменится, что рыжий гангстер так и останется врагом для него, но эта короткая возможность забыть обо всем, погрузившись в совместное творчество, была очень приятна. Он поймал себя на мысли, что, никогда не стал бы поступаться своим комфортом ни для кого из всех своих прежних приятелей. Где бы и с кем бы Лайту раньше не приходилось заниматься вместе, он всегда думал, в первую очередь, об обеспечении собственного благополучия. И уж точно не стал бы сидеть рядом с человеком, дымящим как паровоз, пуcть даже дым, благодаря ухищрениям Мэтта, действительно, Лайта практически не беспокоил. Но той, прежней жизни, сосредоточенной только на Лайте, больше не существовало. Ему приходилось становиться другим, ломая свои принципы, обучаясь идти на уступки. Кира неожиданно понял, что, пожалуй, им всем приходится становиться другими, подстраиваться друг под друга, ломая свои привычки и правила, и неизвестно, кому тяжелее – ему, Лайту, или Мелло и Мэтту, Ниа, Бейонду. Каждый из них, будто замкнутый ранее в кокон собственной значимости, сейчас был вынужден жить в непривычной среде, заново обучаясь замечать остальных, просто лишь потому, что по-другому остаться с Элом было нельзя. Они совсем потеряли счет времени, погрузившись в работу. Мэтт, обрадовавшийся возможности наконец-то курить, практически не выпускал сигарету из губ, прерываясь только на то, чтобы пожевать шоколадку. Так и не собравшись сходить за кофе, Лайт и Мэтт как-то незаметно подобрались к шоколаду Мелло, заглушая сладкими темными плитками все нарастающее чувство голода. К своему удивлению, Лайт, никогда не любивший сладкого, сделал открытие для себя, что, тот шоколад, что предпочитал заносчивый немец, был поистине восхитительным. Не приторно-сладкий, а изысканно-горьковатый, с чуть заметным привкусом мяты, этот сорт шоколада был ему незнаком и произвел на него колоссальное впечатление. Поделившись мимоходом своим открытием с Мэттом, Лайт получил в ответ горделивый смешок и уверения, что, пожалуй, Мелло является лучшим в мире специалистом по шоколаду. Лайт так и не понял, в шутку Мэтт это сказал или всерьез. Мэтт уже открывал третью пачку сигарет, когда резко хлопнула входная дверь, заставляя их обоих вздрогнуть от неожиданности. Через минуту на пороге комнаты возник Мелло, державший в руках поднос, на котором стояли кофейник, чашки и сэндвичи. Дверь он, очевидно, открыл ногой. - Мэтт, какого хрена? – демонстративно делая вид, как будто Лайта здесь не существует, с порога заявил Мелло, уставившись на приятеля, - Что, сложно спуститься и пообедать?! Ты вообще знаешь, сколько уже времени? Лайт выпрямился на стуле, настороженно смотря на Мелло. Мэтт же, с безумной скоростью печатающий код программы, низко склонившись к монитору и зажав в зубах сигарету, даже не поднял головы. - Ммм, нет, Мелло, понятия не имею, - рассеянно пробормотал он, - Пожалуйста, не отвлекай меня, мы почти закончили. - Уже восемь часов, - Мелло грохнул поднос на стол почти перед носом у Лайта и, наклонившись, подцепил двумя пальцами валяющуюся рядом скомканную обертку от шоколада, - Так и думал, что вы сожрете мой шоколад. В его голосе не было злости, только холодная, уничтожающая презрительность. Прищуренные бирюзовые глаза остановились на Лайте, и Кира, почему-то, почувствовал себя чужеродным предметом здесь, в этой комнате. - Извини, - Лайт не собирался поддаваться чувству неловкости перед этим Американским выскочкой, - Мы слишком увлеклись работой. И тут же разозлился на себя, ощущая, что он все равно оправдывается. Лайт понятия не имел, как следует сейчас разговаривать с Мелло. Он не хотел больше ссор, он был заинтересован в сотрудничестве, но они с Мелло как будто были двумя совершенно не совпадающими шестеренками, зубцы которых постоянно сталкиваются с искрами и скрежетом. - Ничего, - подозрительно миролюбиво отреагировал немец и, подойдя к Мэтту, выдернул сигарету из его губ и затушил в пепельнице. И недовольно взглянул на Лайта, - Какого черта ты позволяешь ему курить при тебе? Мэтт возмущенно засопел, лишенный сигареты, но продолжал лихорадочно стучать по клавиатуре, почти утыкаясь носом в монитор. Им действительно оставалось перед приходом Мелло совсем немного. Фактически, Мэтту требовалось дописать лишь маленький кусочек кода программы, и она была готова к запуску и тестированию. Мелло продолжал смотреть на Лайта, ожидая ответа, как будто это было ему действительно интересно. - Я знаю, как важно для программиста сосредоточиться, - Лайт пожал плечами, решив, что проще всего говорить сейчас правду, - Мне не критично было терпеть, тем более, что дым на меня почти не попадал. - Понятно, - процедил сквозь зубы Мелло, и отвесил Мэтту легкий подзатыльник, заставивший, однако, того на минуту поднять глаза и раздраженно выдохнуть воздух сквозь сжатые зубы, снова склоняясь к клавиатуре. Лайт настороженно следил за немцем. Сейчас он был на его территории, рядом не было Рюдзаки, и было совсем непонятно, во что может вылиться их разговор. Но, вопреки ожиданиям, Мелло выглядел мрачным, но не агрессивным. Пока не агрессивным. Лайт подозревал, что настроение блондина может меняться мгновенно. Не обращая внимания на яростный взгляд Мэтта, брошенный на него, Мелло вновь прошествовал к подносу и, взяв кофейник, наполнил принесенные чашки горячим ароматным кофе. Все так же молча, сопровождаемый внимательным взглядом Лайта, он поставил одну из чашек у компьютера Мэтта, а вторую подал Кире. - Спасибо, - искренне поблагодарил Лайт, с наслаждением делая глоток, - Кофе нам очень не хватало. - Всегда пожалуйста, - саркастически хмыкнул Мелло. И добавил сквозь зубы, как будто обозначая границы своей территории, - Здесь больше курить нельзя. Лучше уж жрите шоколад и дальше. И не закрывайте окно, дышать нечем. Он протянул руку и выключил вентилятор, затем, не спеша прошел к окну и распахнул его полностью, пуская в комнату морозный ноябрьский воздух. Взял со стола пепельницу, полную окурков и, не задумываясь ни на минуту, вытряхнул ее в окно, заставив Киру внутренне вздрогнуть. Лайт продолжал молчать, избегая конфликта, все так же пристально следя за Мелло. Конфликт мог повредить им обоим, Рюдзаки был не из тех, кто повторял обещания дважды. Лайт ощущал себя хищником, вторгшимся на территорию не менее сильного хищника, затаившимся, ожидающим, будет ли схватка или он сможет спокойно уйти. Именно такие ассоциации приходили ему в голову, пока он наблюдал за размеренными, неторопливыми движениями Мелло, явно показывающими, кто здесь хозяин, так же, как и короткие распоряжения, отдаваемые презрительным тоном. Мелло засунул пепельницу в тумбочку и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты, больше не говоря ни слова и не глядя на Лайта. - Фуу! – Мэтт резко выпрямился, отталкиваясь руками от стола и чуть отъезжая на кресле, - Не поверишь, Ягами, но мы, кажется, закончили. Я запустил тест. Он сдвинул на лоб свои желтые очки и устало протер ладонями покрасневшие глаза. Если Мелло был прав и сейчас уже восемь вечера, то они проработали без перерыва около десяти часов, почти даже не вставая. - Ура! – Лайт поднял чашку с кофе и улыбнулся. Он действительно был очень доволен работой с Мэттом. Мэтт взял свою чашку и шутливо чокнулся с Лайтом, тут же жадно припав к ней. - Давай поедим, - оторвавшись от кофе, он кивнул на поднос с сэндвичами, - Я жутко голоден, думаю, ты тоже. Лайт с благодарностью согласился. Желудок, который весь день получал только шоколад, подавал отчаянные сигналы бедствия уже несколько часов подряд. Они жадно набросились на сэндвичи, полностью сосредотачиваясь на еде. Откусывая потрясающе вкусный, еще теплый сэндвич, Лайт с благодарностью думал, что Мелло, при всей своей холодности и надменности, все же не позабыл своего приятеля, и не поленился принести им еду. Наверняка пожертвовав обществом обожаемого Рюдзаки, он появился удивительно вовремя – как раз тогда, когда они заканчивали работать и, обессиленные, но с чувством выполненного долга, могли насладиться едой. Пить кофе и закусывать здесь, рядом с компьютером, за которым они провели столько часов и, наконец-то, могли расслабиться, было потрясающе хорошо. Если бы им пришлось спускаться на кухню, чтобы поесть, очарование момента законченной сложной работы было бы безвозвратно потеряно. - Не думал, что Мелло так заботлив, - осторожно сказал Лайт, с трудом отрываясь от сэндвича, - Он меня удивил. - Заботлив? – Мэтт вскинул на него неожиданно настороженные зеленые глаза над кофейной чашкой, - Что значит - заботлив? - Ну, он ведь принес нам поесть, - картаво пояснил свою мысль Лайт, пытаясь прожевать, - И очень вовремя. - А. Ну так он ведь мой друг, - Мэтт хохотнул, заметно расслабившись, - Не мог же он оставить меня голодным. Лайт вдруг почувствовал острый укол зависти. То, как Мэтт это произнес… Он был уверен в Мелло. Уверен, на все сто процентов. У Лайта никогда не было никого, в ком он был бы настолько уверен. Или кто был бы так же уверен в нем. - Мэтт, что общего у мафиози и гениального программиста? – появившаяся зависть и их некоторое сближение, обусловленное общей работой и совместной едой, заставили Лайта произнести этот вопрос. Но он все-таки добавил в голос нотки непринужденности. - А что общего у студента и гениального детектива? – в тон ему, тут же ответил Мэтт и усмехнулся, совсем незлобно, явно не собираясь отвечать на вопрос, и отпил кофе, - Кстати, спасибо за комплимент. Должен сказать, Ягами, с тобой приятно работать. - С тобой тоже, Мэтт, - Лайт улыбнулся, чувствуя, что улыбается искренне, - И это был не комплимент, а констатация факта. Я и не предполагал, что такую программу можно создать за такой короткий срок. - Ну…, - начал, было, Мэтт, но договорить не успел. Центральный монитор на стене включился, и на нем высветилась знакомая до боли заставка. L. - Мэтт, как у вас дела? – равнодушно осведомился Рюдзаки. - Мы закончили, Рюдзаки, - пытаясь прожевать, Мэтт наклонился к монитору, - Я запустил тестирование. Если тест пройдет успешно, можно будет запускать программу в рабочем режиме для сбора данных о смертях по всему миру. - Большое спасибо, - так же невыразительно поблагодарил Рюдзаки, - Скажи, сколько времени займет сбор данных программой? - Мы ведь собираем данные за последние одиннадцать дней? – уточнил Мэтт. Не дождавшись ответа, он продолжил, - За ночь должна успеть. - Хорошо. Скажи, Ягами Лайт еще рядом с тобой? – неожиданно спросил Рюдзаки, заставив Киру вздрогнуть. Он уже отвык от такого официального обращения детектива. - Я здесь, Рюдзаки, - вступил он в разговор, отдергивая от губ кружку с кофе, который собирался отпить. - Спустись, пожалуйста, в штаб, Лайт-кун. Ты мне нужен, - холодно попросил Рюдзаки, и монитор погас.