Девять маленьких историй с хорошим концом

1. Аристократ Элиот был невыносим. Невыносим, несносен и возмутительно самоуверен. Как прочие аристократы, он полагал, будто ему дозволено делать всё, что ему вздумается. Например, тревожить чей-то покой, отвлекать от чтения (на самом интересном месте!) или приносить в приют всякую ерунду, которой Лео будет вынужден заняться вместе с ним. В первый раз у Элиота были с собой мячик для крикета и бита, потому что он хотел, видите ли, приобщить Лео ко всем радостям национального спорта. Потом у него были дуэльные пистолеты, мечи и даже удочки для рыбалки. На этот раз у Элиота была грудь. Лео нервно дёрнулся, подумал, что не стоит уделять столько внимания некоторым дворянам, чтобы не снилось потом всякой чертовщины, и зажмурился. Когда он снова открыл глаза, грудь превратилась в живот, из которого раздавалось отчётливое урчание. А через мгновение из-под зимней куртки Элиота свесился хвост. Маленький и пушистый. Лео украдкой вздохнул от облегчения. - Я думал, что аристократы совсем другие. - И какие же? – пробурчал Элиот, пытаясь запихнуть злосчастный хвост обратно под куртку. Куртка сопротивлялась и негромко мяукала. - Такие, знаешь, чванливые и без хвоста. Давай котёнка сюда, он уже наверняка согрелся. 2. Очки Очки. В какой бы части дома Фионы Элиот не находился, он повсюду натыкался на очки! Они преследовали его в коридоре, в библиотеке, выглядывали вместе с чёлкой из-за книги. Даже когда Элиот оставлял их обладателя, казалось, совсем в другом месте, белые непроницаемые стёкла снова маячили неподалёку. Ему, в конце концов, начало мерещиться, будто такие очки есть у всего на свете. О них напоминали округлые дверные ручки, помпоны на тапочках Эхо и даже белые цветы в высокой причёске матери. Дошло до того, что за завтраком Элиот стал поднимать чашки и заглядывать под блюдца, а потом с досадой ставить их на место, совершенно не понимая, зачем он занимается подобной ерундой. Когда Винсент поинтересовался, что он надеется найти под блюдцем, уж не любовную ли записку от симпатичной служанки, Элиот вспыхнул до корней волос и решил, что с него хватит. На следующий день он снял очки с Лео. Довольная улыбка не сходила с его лица дня три. А синяк на скуле – неделю. 3. Порог Лео был уверен, что в поместье Найтреев царят уныние и тоска. Судя по рассказам Элиота, там всё было образцовым: безупречная чистота, сияющие белизной салфетки, вышколенные слуги, ритуальные семейные чаепития и, конечно же, прекрасные манеры у всех подряд. В общем, Элиот так сиял и настолько очевидно гордился своей семьёй, что Лео решил его не расстраивать и даже отрепетировал парочку правильных до зубовного скрежета приветственных фраз. Но когда Лео переступил порог, мысленно повторяя одну из них, то вдруг споткнулся. - Ему плохо? – Лео во все глаза уставился на молодого человека, растянувшегося на коврике у двери. – Кто это? Элиот пожал плечами. - Это идиот. Он иногда тут спит, – и загадочно добавил: – или там. И вообще везде. - Рад с вами познакомиться, – пробормотал себе под ноги Лео, стараясь не наступить на длинные светлые волосы. – Для меня честь... Во дворе раздались выстрелы, послышался звон разбитого стекла и сдавленные ругательства. Слушая, как Элиот ворчит про глупых приёмных братьев, которые всё делают не по-человечески, про позор семьи, пропавшие зря годы тренировок, про неких придурков, которые до сих пор стреляют по портретам Брейка, а попадают в окна, Лео думал о том, что, кажется, в этом доме скучать ему не придётся. 4. Карты - Ты где будешь спать? Кровати, как положено, было две. Вот только одна была явно господская, с красивым голубым покрывалом и эмблемой Латвиджа, и стояла возле тумбочки, вторая же располагалась менее удачно, была намного уже и скромнее и, что самое неприятное, обещала пробуждение от солнечного света в глаза. - А ты? – вернул вопрос Лео. – Думаю, по их виду понятно, где чья. - Да уж, – Элиот вздохнул. – Но это нечестно. Давай, что ли, соломинки потянем. - А ты видишь тут соломинки? – несколько секунд Лео с немалым удовольствием рассматривал озадаченного Элиота, а потом сжалился: – У меня карты есть. - Я не играю в азартные игры! И вообще, откуда ты их взял? - У Эрнеста позаимствовал. Ты же хотел, чтобы он вёл себя достойно, – заухмылялся Лео, –краплёные, кстати. - Не может быть! - Может, может. Тянуть будем с закрытыми глазами, кто достанет лучшую карту, тому и королевское ложе. Элиот насупился и кивнул, глядя куда-то мимо Лео. Скорее всего, обдумывал будущий разговор с Эрнестом. Тем временем, в комнату успел просочиться кот, вспрыгнуть на стол и протянуть когтистую лапу к разложенным картам. Лео попробовал отогнать его, но тот не среагировал ни на «Кыш!», ни на взмах рукой, и даже сброшенный на пол, кот упорно возвращался на место. - Не гони его! Он тоже мой вассал! – наконец очнулся Элиот. – Пусть тянет. - Твой вассал линяет, – Лео недовольно перевернул свою карту. – Семёрка. Выспаться после ночного чтения солнце ему определённо не даст, а тащить тяжеленную кровать в другой угол ему не улыбалось. - Десять, – развёл руками Элиот. ...Во сне Элиот положил голову на плечо Лео. И Лео лениво подумал о том, что когда Элиот проснётся, нужно будет возмутиться погромче и, может быть, даже столкнуть его на пол. Дыхание Элиота было подозрительно ровным. Утром на роскошном голубом покрывале осталась белая шерсть. У кота был туз. 5. Дурак - Лео! Какого ты это делаешь? Разбиться хочешь?! Я тебе потом другой куплю, какой захочешь! Давай слезай! Шарф Элиота, который он одолжил Лео неделю назад, чтобы тот «прекратил мёрзнуть», свисал с ветки. По всей видимости, кому-то сильно не понравилось видеть его на слуге. - Дурак ты… – выдохнул Лео, с трудом балансируя на обледеневшей крыше сарая. Ещё чуть-чуть, ещё пару шагов, и он дотянется. - Я – дурак, а ты стоишь на скользкой крыше, – Элиот упёр руки в бока. – И кто из нас дурак? - Всё равно ты, – Лео старался не смотреть вниз и осторожно передвигал ноги. - Да почему?! - Ну, ты ведь будешь меня отсюда снимать, – хмыкнул Лео, зажимая в руке добычу. Синюю, шерстяную, с вышитым гербом Найтреев, пахнущую морозом и ещё немного – Элиотом. 6. Просто так Элиот вышагивал по комнате из угла в угол, бурно жестикулировал, периодически нависал над Лео и буравил его осуждающим взглядом. - Лео! Ты мой слуга! Ты не должен подрывать авторитет семьи Найтрей! Не должен публично вспоминать про рукоделие моей сестры, не должен красть кроликов из комнаты Винсента... - Я их спасаю! – возмутился Лео. – Они мне нравятся. Элиот сделал вид, что ничего не слышит и продолжил: - Ты не должен показывать Зарксису Брейку его продырявленные портреты, говорить Гилберту, что видишь за его спиной кота, по крайней мере, не делать этого на приёме в честь дня рождения моей матери, не должен хамить Клоду… - Ну-ну, – Лео нехорошо сощурился. Он уже начал закипать. – Чего я ещё не должен? Ты говори, не стесняйся, я так хочу быть идеальным слугой! Может, я на этих приёмах и отвечать на издёвки Эрнеста не должен? - Да! А ещё поправлять гостей нашего дома... - Даже если они называют Платона Питоном, и путают Аристиппа с Аристотелем? - Да! Чёрт возьми, да! Не должен. - Ага, понятно. И поцелуй я тебе тоже не должен? - Да! И поц... что? - Ну, раз я его тебе не должен, то одарю им тебя просто так. 7. Извинение - Лео… – Элиот замялся, кончики его ушей полыхали. – Эй, Лео... - Да? – Лео заинтересованно поднял голову. Элиот, который не может подобрать слов – это зрелище определённо стоило того, чтобы оторваться от чтения. - В общем, всё было неправильно. Сам знаешь что. Но это всё потому, как я... как ты... - М-м-м? Что ты хочешь сказать, Элиот? – Лео сделал вид, будто сосредоточенно протирает очки. - Ты… – Элиот сложил руки на груди и нахмурился. – Это всё из-за того, что ты придурок! То есть, я не это хотел сказать, но ты меня понял! - Да, я понял, – заулыбался Лео. – Я рад, что ты извинился, Элиот. 8. Смазка - Я всё подготовил. В общем, смазка у нас есть, – Элиот выглядел растерянным и решительным одновременно. Лео покосился на большую бутыль в его руках и вскинул бровь. - Элиот, ты уверен, что для этого стоит использовать горчичный соус? - Я видел, Джон всегда им пользуется... - Подожди, то есть как видел? – в голове Лео пронеслось по меньшей мере несколько вариантов, как Элиот мог это видеть, но ему не понравился ни один из них. – Ты подгля... - Он смазывает дичь, перед тем как зажарить, говорит, так вкуснее получается. Я подумал, что рыцарь в походе должен уметь приготовить себе еду сам, ведь рыцарь должен уметь вообще всё, даже если он останется один, – из сумки Элиот достал ещё и полу ощипанного фазана, баночку какой-то приправы и торжественно водрузил на стол. – А ты будешь мне помогать. Слуга ведь обязан уметь позаботиться о господине... - Кажется, я поторопился... – пробормотал Лео себе под нос. - Что? С чем это ты поторопился? - Не обращай внимания. - Ты какой-то странный сегодня, Лео. Ну что, приступим? 9. Рождество Лео не очень любил Рождество. Его несказанно раздражала всеобщая уверенность в том, что в этой ночи есть нечто особенное и мистическое. На взгляд Лео, она ничем не отличалась от всех прочих ночей в году, и не было никаких оснований думать иначе. А если даже в эту ночь и происходили настоящие чудеса, о которых не болтал только ленивый, то Лео предпочёл бы о них не знать. Потому как чудеса, по его глубокому убеждению, не были чем-то хорошим. Они были золотыми нелепыми видениями, из-за которых легко стать отверженным, а то и избитым. А ещё перед праздником начинали бессмысленно шуметь и суетиться, открывать абсолютно все комнаты, чистить, мыть, греметь мебелью и сундуками, не оставалось ни одного тихого места, где можно было бы спокойно посидеть и не нарваться на очередное дурацкое поручение. Этим Рождество в поместье Найтреев ничем не отличалось от Рождества в доме Фионы, разве что сосна была украшена богаче и наряднее, да и сама была пышнее и больше. Намного, намного больше. И стояла почти вплотную у стены. Недолго думая, Лео устроился между стенкой и пушистыми зелёными ветвями. Для этого пришлось подвинуть несколько коробок в безвкусных золоченых обёртках с яркими бантами, которые отличались только открытками с надписями. Лео вспомнил, что ему никогда не дарили подарков на Рождество, а у него самого никогда не было того, кому бы он хотел что-либо подарить, да и какой подарок он мог бы сделать? Лео поморщился, ветки ощутимо кололись, открыл «Паломничество Чайльд-Гарольда» и погрузился в чтение… ...Проснулся Лео оттого, что кто-то легонько тряс его за плечо. Элиот несмело ткнул Лео в грудь и взволнованно прошептал: - Это мне, да? Лео недоуменно посмотрел вначале на непривычно робкого Элиота, потом на себя. Одна из открыток, «Элиоту Найтрею», видимо, свалилась с коробки и теперь, вместе с безобразным бантом, красовалась у него на коленях. Лео вздохнул. Посмотрел в абсолютно счастливые глаза Элиота, вздохнул ещё раз, подумал, что, может быть, Рождество и чудеса – это не так уж плохо... и кивнул.