Драконье тепло

В небе плавали сизо-синие облачка, похожие на сигаретный дым; само же небо радовало глаз цветами от насыщенно-малинового и персикового до светло-голубого и фарфорово-розоватого. На фоне этого великолепия выразительно смотрелись почти чёрные ветви дервьев, облачённые в лиственные платья. Вот пролетела стайка говорливых птичек... Буйствовало лето. А в моей душе вовсе не было свободы и радости — на то были свои причины. Небо приобрело восхитительную радужную окраску. Пели сверчки; я сидела за расстроенным Zimmermann и разбирала концерт Шопена. Сверчки стрекотали вовсе не в тональности, что действовало на нервы, но я как-то пыталась доиграть музыкальную фразу. Ноты расползались под моими пальцами, словно жуки, и не хотели строиться в мелодию, но я отчаянно воевала с текстом. Мысли витали где-то на другом конце города. Хорошо, наверное, сейчас в заброшке!.. Холодно только. Это лето было удивительно прохладным, что давало повод найти агрессора с горячим сердцем. Я бросила биться над коварным пассажем и отхлебнула чаю. Ароматная жидкость уже остыла, и я на миг пожалела, что не налила чай в термос. Хотя смысл каков? Потом его надо ещё вымыть и высушить, а мне чего-то не хочется... Вот в училище поеду — возьму термос. С такими мыслями я осушила чашку и вернулась к Шопену. Жуков любил этот концерт. А сейчас он свалил, и я в одиночку сражаюсь с чёрными нотками, предвкушая, как взорвусь ми минором на сцене, как заставлю выслушать себя... Пожалуй, это к лучшему, — что Жукова нет. Я буду полностью погружена в музыку, перестану отвлекаться... Хотя это вряд ли. Очень вряд ли. Лягу-ка я спать, утро вечера мудренее. Вечер спустился на город и тихонько закрыл моё фортепьяно, задвинул стул и сложил ноты, укрыл меня одеялом и показал мне чудесный сон... Я шла по улицам незнакомого города, было пасмурно, собирался дождь. Холод пробирал до костей, и я безуспешно куталась во фланелевую клетчатую рубашку, пытаясь хоть как-то обрести тепло. Занавесившись русой чёлкой, я села на лавочку у реки и задумалась, зачем я здесь. Город мне вовсе не известен, людей в нём я не знаю... Да и узнавать не особо хочу — в последнее время люди не прельщают. Река текла передо мной, закованная в бетонные стены. Она была спокойна, как и я почему-то. Я знала, что я вовсе не там, где должна быть, и мне это нравилось. По набережной прохаживались люди самых разных мастей: группка парней в кожанках весело смеялась над какой-то бородатой шуточкой, две подружки-свиристелки громко обсуждали какого-то Напа и его мужское достоинство, пожилая пара чинно вышагивала под ручку, и я уловила кусочек их разговора: — Мой синхрофазотрон сегодня выплюнул гайку мне прямо в лицо, пора менять подход, — задорно улыбнулась старушка-Божий одуванчик, а дедулька хмыкнул: — Да что ж тебе всё неймётся-то, вот если б ты за это деньги получала... Я ухмыльнулась. Донка и Джек, сумасшедшая парочка! Лично я с квазитождом никогда бы не сошлась — это было бы скучно. Достов не удаётся выбесить, их можно только расстроить, а такие грехи вряд ли отпускают. Мой взгляд застрял на чём-то новом. Вернее, на ком-то. Это был паренёк чуть старше меня, а может даже и такого же возраста. Он словно светился изнутри. Я затаила дыхание: подойдёт ли он ко мне?.. Я хотела и не хотела этого одновременно: уж слишком много жизни таилось в нём. Внезапный порыв ветра взлохматил мою чёлку и пощекотал рёбра, от чего я взвыла и закуталась в клетку плотнее. Такую меня и узрел незнакомец — замёрзшую и взъерошенную, словно малый воробьишко. — Сюда бы дракона, развёл бы нам костёр, — с места в карьер начал он, садясь рядом со мной; почему-то от этого стало теплее. — Не отказалась бы. Люблю драконов, они милые. — Ты Еська, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс парень. — Я Гексли, и я очень рад такой встрече! — Взаимно, — клацнула зубами я. — Эй, да ты совсем замёрзла, — заметил Гек. — Иди сюда, обниму. Да не маньяк я, не бойся. — Скорее я маньяк, — засмеялась я, позволяя себя обнять. От Гексли пахло апельсинами и чем-то непонятно сладким и уютным, запах окутывал меня с ног до головы. Парень хихикнул: — Любишь мучать людей? — Обожаю! Чтоб они уж не выдерживали и начинали ЧСить. — Провокатор, однако, как я. Видишь?! — вдруг оживился Гексли. — Там дракон вдали. Я вгляделась и узрела силуэт крылатого на свинцовой глади речных вод. — Действительно! Как такое возможно?.. — Потому что с тобой я, — ухмыльнулся Гек и достал из-за пазухи маленького плюшевого дракончика: — Это тебе. Назови его Гексли. Если буду нужен, погладь его три раза — и я явлюсь. А теперь мне надо бежать — единороги заканчиваются, а мне последнего обещали. Пока! Я приняла игрушку из его тёплых пальцев и улыбнулась почти детским глазам, горящим особым голубым огнём. Внезапно всё вокруг меня завертелось, закружилось, смешалось — и я проснулась. Солнце золотило комнату, а правой руке отчего-то было тепло. Я взглянула на неё и не поверила собственным глазам: тот самый дракончик, которого нужно трижды погладить! Точно зная, зачем я это делаю, я совершила нехитрый ритуал с игрушкой из сна... Даже забыв, что сейчас я не совсем одета, я ожидала появления Гексли. Но комната так и осталась пустой, лишь звякнула какая-то разболтанная струна на фортепьяно. Тяжело вздохнув, я поплелась на кухню, захватив с собой дракона. Наивная, думала, сны сбываются? Пора перестать верить в сказки. Дракончик хитро поглядывал на меня жёлтым глазом, пока я заваривала чай. Сама не зная почему, я налила две чашки своего любимого с ароматом ванили и поставила одну перед дракончиком: — Держи, Гексли. Насладись со мной. На миг мне показалось, что дракон мне подмигнул. А потом я услышала звонок в дверь и поспешила в прихожую — босая, полуголая и встрёпанная. Порывисто повернув ключ в замке, я встретилась взглядом со смеющимися голубыми глазами. — Ты звала меня, — начал говорить Гексли, и я кивнула, крепко обнимая его. На кухне стыл чай, мой любимый с ароматом ванили, а от Гека пахло апельсинами и чем-то родным. Интересно, а губы у него тоже вкусные?.. Я встала на цыпочки и, глядя в небесные глаза, робко поцеловала парня. Действительно сладко. Тепло и хорошо. Гексли прижал меня к себе крепче, и я ощутила стук его сердца. Он буквально врывался в мою грудную клетку, словно хотел, чтобы мы стали одним целым. А потом он отпустил меня и задорно ухмыльнулся распухшими губами: — Чаем угостишь? А то дракону налила, а мне нет... Я засмеялась и попрыгала на кухню — делиться ароматом ванили. Сердце стучало в темпе коды Шопеновского концерта, от меня пахло апельсинами — как от милого Гексли. И я просто потеряла голову, обретя человека из сна.