Последний танец

Худощавый паренек сидит на самом краю крыши одного из множества высотных зданий Лос-Анджелеса, в гордом, но не особо желаемом одиночестве. С таймером на телефоне, отсчитывающим тридцать минут. Почему именно столько? Ответ прост: именно через эти несчастных полчаса всему городу настанет конец -Внимание, жители Лос-Анджелеса,-равнодушным голосом проговорил женский голос из громкоговорителя,-до прилета ракеты осталось чуть больше часа. Для вас обустроены специальные убежища по всему городу. Пожалуйста, не создавайте конфликтные ситуации, при входе не задерживайтесь. Всего хорошего. -Ну охренеть,-в негодовании воскликнул Томас,-даже сейчас они умудряются пудрить людям мозги. Час времени и дохерища убежищ? Они это серьезно? В человечество самой природой было заложено рвение к самоистреблению. Драки, убийства, войны и ядерные ракеты, которые никак не поменяют свой курс, от которых не убежать и не спрятаться. Хотя нет, спрятаться можно, но где вероятность, что обезумевшие люди не воткнут тебе нож в спину и не сожрут как какое-то животное? Правильно, ее нет. Не лучше ли провести последние минуты жизни здесь, в изоляции от внешнего мира? Томас решил, что это будет самым логичным поступком в данной ситуации. Ах, да, поясню, ситуация образовалась не самая приятная: на город летит обычная ядерная ракета. Время прибытия 19:58. Вероятность на спасение слишком мала, чтобы пытаться что-либо сделать. Была бы возможность, Сангстер безусловно остался бы со своей семьей, находящейся, к счастью, в другой стране, но возможность такая утеряна, так что не за чем попросту мучить душу, представляя "как все было бы, если бы не..", это же пустая трата нервов. Поэтому он сидит тут, свесив ноги и любуясь заходящим солнцем, и ждет. Непонятно чего, только, или кого. Блондин окинул взором улицу внизу, по которой, как муравьи, носились людишки, пытающиеся спасти себя и своих близких. Сейчас, как раз-таки, и проясняется сущность каждого человека. Женщины в основном берут детей (материнский инстинкт, ничего не поделаешь) и, рыдая, бегут к спасительным подвалам. Мужчины или бросают семьи, спасая собственные шкуры, или идут с любимыми до конца. -Как благородно, черт возьми! Прям на мужскую скупую слезу пробило,-закатывал глаза парень, вспоминая речь одного из проходящих мимо парней к своей девушке. Он говорил что-то очень смазливое, ванильное и заученное.-Скорее уж проблююсь, чем расплачусь от такого. Несмотря на ужасающие обстоятельства, Сангстер не собирался ни рыдать, ни лишать этот город своего сарказма. Парень с интересом наблюдал на происходящий внизу хаос, как внезапная ясная мысль поразила его сознание. -Эх, вы, думали, что я так тихо и мирно уйду? Не на того напали,-пробубнил Сангстер, оглядываясь по сторонам.-Что бы кинуть-то? Вариант самому спрыгнуть был отвергнут еще вначале, когда Томас поднимался сюда. Ну не было в нем суицидальных наклонностей, уж извиняйте. Да и смысл умирать, когда есть еще целых двадцать минут, которые можно прожить? Парнишка оглянулся еще разок, убедился, что поблизости ничего легко бросаемого не найдется, и вновь вниз, только вот теперь он сфокусировал свой взгляд не на людях, а на своих ногах. Точнее, кроссовках. -Оп, так это же идеальное оружие массового уничтожения! Жаль любимые Nike, конечно, но зато плевать ни на кого не придется,-усмехнулся Том, снимая любимую кроссовку. -Ты служила мне верой и правдой, поэтому и умрешь ты достойно. С этими словами он занес руку для броска и скинул любимицу. Ехидности, переполнявшей парня в тот момент, хватило бы на население всего Лондона.-Так-так, кому-то даже в последние минуты жизни не повезло, не то что мне,-он замолчал на мгновение.-Стоп, у меня же есть и вторая! Та же самая схема: радость, снять, прицелиться, бросить, злорадствовать. Томас почти подошел к предпоследней фазе, как за спиной раздалось тихое:" Не помешаю, Томми?", которое заставило парня прекратить свое баловство и водрузить ботинок рядом с собой. Сангстер, даже не оборачиваясь, понял, кому принадлежит этот чарующий мужской голосок. Да и обращение "Томми" использовали только мама, сеста и... -Дилаан,-протянул он,-неужели ты все же принял мое приглашение?-усмехнулся Том, оборачиваясь. Запыхавшийся брюнет стоял в проходе на крышу, будто ожидая разрешения зайти. Томас не мог не умилиться при виде двадцатичетырехлетнего парня, который жмется в дверях с такой скованностью в теле и смущением в глазах. "Как девчонка на первом свидании. Первом и последнем" -Как видишь, да,-сказал Дилан, видя довольный вид друга и моментально успокаиваясь,- Как ты тут? -Да не хвораю, вот. Сам как?- спросил Том, наблюдая за усаживающимся рядом брюнетом. Превосходно, у них в запасе осталось лишь пятнадцать минут, а они разглагольствуют о своем самочувствии. Можно было и пооригинальней диалог придумать, честно говоря. -Нормально, вроде. Правда, чувство неизбежной кончины преследует последние пару часов. Интересно, к чему это,- нервно усмехнулся О'Брайен. -Не хочу загадывать, но, кажется, это к этой самой неизбежной кончине. На секунду повисла пауза, а затем ребята прыснули со смеху. Даже с виду казавшиеся такими адекватными, они в душе боялись. Причем безумно боялись. Именно страх привел Дилана сюда, к Томми, а не в убежище или куда-то подальше из ЛА. Боязнь за то, что он никогда больше не увидит этого придурка. Ребенка, запертого в теле взрослого парня, этих удивительных ониксовых глаз, не услышит ласкового "Дил-Дил" из его уст и шикарного британского акцента. Томас тоже боялся не встретиться со своим другом сегодня . Ясен пень, что он давно уже не "друг" и даже не "лучший друг" и даже не "супермегалучший друг", хотя Сангстер все пытался отрицать это. Они оба молчали и думали о своем, провожая последнее в своей жизни солнце. Тишину наконец нарушил Томас: -Мне казалось, что ты боишься высоты. -Тебе не казалось. Я сейчас сижу и молюсь всем существующим и несуществующим богам, чтобы не свалиться отсюда и не познать смерть раньше указанного срока,-честно ответил брюнет.-Сколько еще? Томас посмотрел на таймер, неумолимо отсчитывающий остаток времени, отданный им на жизнь. -Девять минут тридцать пять секунд. Уже тридцать три. Снова молчание. -Знаешь, Томми, я тут одну песню вспомнил у Nickelback. Она очень подходит под ситуацию. Нет, не перебивай,-остановил он открывшего рот блондина.-Это наш с тобой последний вечер, а значит, я могу делать все, что мне вздумается в эти оставшиеся девять минут. -И что же ты собираешься делать? -Там поется "Ты бы нашел, того, о котором мечтал всю жизнь?" И я долгое время...все время от нашего знакомства не понимал, что искать-то вовсе и не надо. Он и так все время был рядом, просто я не хотел этого осознавать. Боялся увидеть презрение в его глазах, безответную любовь, лишиться его раз и навсегда,- голос предательски задрожал, поэтому Дилан решил замолчать и дать слово Томасу. Он пытался смотреть куда угодно, но не на блондина. Терять было нечего, все равно они умрут через несколько минут. -А что, если этот самый "тот" все время мечтал о тебе, но так боялся признаться, что игнорировал всякие любовные позывы? О'Брайен был готов ко многому. Даже счастливый конец придумал. И все же такой поворот событий завел его в некоторый ступор. Что бы ему ответил взаимностью Томас? Черт побери, да он счастливчик. Дилан поднял глаза и встретился со счастливым взглядом любимых карих глаз. -Чтобы осознать, что мы любим друг друга потребовалась лишь ядерная ракета,-Томас как всегда не смог даже сейчас обойтись без своих шуточек.- У нас 5 минут, что будем делать?-увидев озорные огоньки в глазах Дилана, Сангстер запротестовал.-Нет, не хочу умирать во время секса на крыше. Это хоть и пафосно, но не романтично. Тем более мы не успеем. -Томми, у меня в мыслях такого не было! Я хотел..хотел потанцевать с тобой. По-моему, достаточно романтично. Но знай, твоя идея мне тоже очень импонирует,-улыбнулся Дилан, вставая и подавая руку блондину.-Томас Сангстер, вы согласны станцевать со мной в первый и последний раз на крыше этого здания в наши оставшиеся четыре минуты? -Конечно, мистер О'Брайен, я согласен. Джордж Майкл подойдет же как фон?-спросил блондин, уже включая композицию. Замечательная обстановка создавалась; ракета,которая убьет их через несколько минут, романтический танец..и заход солнца. Сюда бы бутылочку красного, двухместную кровать и долгую ночь. Но ребятам было достаточно и того, что они стоят и медленно танцуют, крепко прижимая друг друга. Дилан невесомо поцеловал любимую блондинистую макушку, уткнувшуюся ему в плечо и прикрыл глаза. Может, это его и последний , зато единственный действительно прожитый с пользой день. А Томас думал о том, какие они дураки. Сколько бы они успели сделать, будь чуток посмелее, будь у них больше времени. Дилан открыл глаза, когда услышал хлюпанье носом и увидел слезы в глазах вечно смеющегося Томми. -Хэй, эта минута дана нам не для этого,-он аккуратно вытер слезу с щеки блондина.- Хочу, чтобы она мне запомнилась. Навсегда. Дилан приподнял лицо парня и заглянул в его печальные большие глаза, возможно, в последний раз. -Я люблю тебя, Томас. Чтобы признаться, мне нужен был лишь смертный приговор. С этими словами он поцеловал своего Томми, по щекам которого все также текли слезы. Солоноватый привкус нисколько не мешал ребятам самозабвенно целоваться в последние секунды их жизни. Дилана сейчас не волновала страсть или животный инстинкт, который просыпается так часто у молодых людей, нет. Он лишь целовал парня, которого любил, и пытался так передать ему все свои чувства. А Томас и так все понял и отвечал с не меньшей нежностью. В тот момент для них все остальное отошло на второй план, даже стремительно приближающаяся смерть. -И я тебя люблю,-последнее, что успел прошептать Томми, закрывая глаза прижимаясь к любимому. Три, две, одна Взрывная волна полностью поглотила два молодых тела, не сумев их оторвать друг от другу. Ребята встретили смерть достойно. Вместе.