Love hurts

      — Твою ж мать, да чтобы я еще раз согласился куда-то пойти с этим мудаком, — шипел Митч в прихожей, зло стягивая туфли, словно бы они были причиной его не задавшегося свидания.       В номере темно и тихо. После концерта ребята разбрелись кто куда и, видимо, еще не вернулись. Это даже к лучшему. Не придется объяснять, что же произошло и кто испортил их Королеве настроение.       Перед глазами Грасси все еще было то похабно-нахальное выражение лица Делтона, когда этот мудак зажимал его, как последнюю шлюху, возле бара, в котором они незадолго до этого приятно проводили время. Митчелл был неглупым мальчиком и знал, что не стоит ходить с малознакомыми дяденьками за ручку. Но чёрта с два, у него так давно не было парня, а Делтон казался весьма милым малым. Во всяком случае, до третьего бокала фирменного коктейля местного заведения.       Грасси прошел в гостиную. Из-за частых перелетов и смены гостиниц он плохо помнил обстановку в помещении. Брюнет пошарил рукой по стене, собираясь включить свет.       — Блять, да где выключатель?       — Ниже и чуть дальше от тебя, — послышался тихий ответ.       Грасси вздрогнул от неожиданности, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. В памяти снова всплыло искаженное похотью лицо Делтона, неприятный запах алкоголя у него изо рта, чуть хриплый низкий голос. Он молниеносно выполнил данное указание, с каким-то особым остервенением ударяя по заветной кнопке. Одно из преимуществ изобретенного человечеством электричества — лампа загоралась в считанные секунды, и свет ровным потоком освещал все помещение разом. Перепуганный взгляд Митча метнулся к единственному человеку в этой комнате, что расслаблено сидел в кресле практически напротив брюнета. Он щурился на яркий свет, загораживая глаза ладонью.       — Ави, — облегченно выдохнул брюнет.       — Митч, — флегматично произнес Каплан вместо приветствия.       — Я думал, еще никто не вернулся.       — Все верно. Просто я никуда не уходил.       — Подожди, но ты же собирался пойти куда-то вместе с Эстер и Кевином…       Бас развел руками. Его глаза постепенно привыкали к яркому освещению. Он просидел в темноте добрых полтора часа, размышляя о жизни и надеясь, что сон таки сморит его. Идти в комнату, которую он делил вместе с Кевином, желания не было. Режим был безжалостно сбит, и спать не хотелось совершенно. Хотя парень знал, что уже завтра в другой стране и в другом городе он будет просто с ног валиться от усталости. График был напряженным, но этот тур того стоил.       — Понятно… — протянул Грасси, проходя мимо товарища в сторону комнат.       — Ты свет не выключил, — напомнил Каплан.       — А?.. Да...       Паренек вернулся. Тихий щелчок выключателя, и в помещение вновь царствует темнота. «Чертов Ави, ну почему именно он?» — стучало у него в голове, пока он рассеянно поглаживал холодную стену кончиками пальцев. Из всех ребят в номере остался один только Ави — словно насмешка какая над его, грассиной, персоной. В очередной раз вспоминая грубые руки Делтона, с которым брюнет согласился пойти на свидание только потому, что надеялся тем самым отвлечься от мыслей о Каплане, Митч сжал губы в линию.       — Все в порядке? — поинтересовался Ави своим завораживающим низким голосом.       Заботливо. «Да нет же, просто из вежливости, — оборвал собственные пустые надежды Митчелл. — Давай, ответь ему, что все прекрасно, просто устал — и дело с концом». Так было бы действительно проще. Каплану ведь нет дела до его проблем. Он всегда держится с ним отчужденно. Сейчас не исключение.       Митч не без труда нашел Ави в темноте взглядом. Он не видел его лица, но чувствовал, что два зеленых глаза пристально, с ленцой наблюдают за ним. От этого было и приятно, и неловко одновременно. «Ну нахера ты на меня так смотришь?» — мысленно выругался Митч, понимая, что не хочет уходить. Ему настолько паршиво, что уже всё равно кому выговориться, да и ловить на себе внимание Ави чертовски приятно. И плевать, что Каплан скорее скривит лицо от отвращения к его гейским проблемам, чем пожалеет — сейчас Митчу нужен человек.       — Нет, — обреченно качает головой брюнет, проходит и садится на диван с краешку, чтобы быть ближе к собеседнику.       — Это из-за того парня, с которым ты уходил после концерта?       «Проницательный черт», — мысленно хмыкает Грасси, а сам кивает. Ави напряженно молчит, сложив пальцы замком перед собой. «Ясное дело, не хочет спрашивать дальше». Паренек берет инициативу в свои руки, делая вид, что истолковал молчание собеседника как готовность слушать.       — Делтон. Его зовут Делтон, — зачем-то снова упоминает имя этого мерзавца. — Он выглядел милым, пока не набухался до зеленых чертей.       Ави молчит, но его взгляд по-прежнему принадлежит одному только Грасси. И последнему от этого нереально приятно. Он продолжает:       — Он предложил прогуляться ночью по городу… — выражение лица брюнета стало обозленным. — А я не был против, пока этот мудак не зажал меня в переулке возле того же бара, где напился.       Ави поморщился. Теперь Митчелл мог видеть выражение его лица, пусть и не так четко, как днем. Паренек усмехнулся. «Знаю, что тебе неприятно представлять такое. Мне тоже мало кайфа вспоминать этого ублюдка».       — Не стоит быть таким доверчивым, — глухо произносит Ави, чувствуя за собой необходимость поддержать приятеля. — Ты ведь его первый раз видел?       — Хорошо бы последний, — с неохотой кивнул Митч.       — Вы переписывались?       — За пару дней до этого он написал мне сообщение. Мы разговорились, он предложил показать мне лучшие места в городе. Я, идиот, согласился.       Ави, собственно, и не сомневался в том, что Грасси был идиотом, однако не стал озвучивать свои соображения вслух. Вместо этого он спросил:       — Как ты сбежал от него?       — Перцовый баллончик, — с какой-то особой жестокостью ухмыльнулся брюнет.       Его красивое лицо приобрело настораживающие, в чем-то даже отталкивающее черты. А Ави в очередной раз подумал о том, что воспринимать этого мальчишку как мужчину, человека мужского пола, у него вряд ли когда выйдет. Слишком слащавый, приторный, ухоженный и напудренный.       — Опасный ты человек, Митчелл Коби Грасси, — протянул Каплан, представляя, как был разочарован Делтон, когда его запланированное изнасилование не состоялось.       Ави нехотя подался вперед, отлипая от спинки кресла. Его большая ладонь ободряюще легла на щуплое плечо паренька, тот мелко вздрогнул. «Блядь… Ави, ты хоть знаешь, какой ты охеренно теплый?» — с досадой подумал Митчелл, кусая губу. Его взгляд осторожно коснулся пальцев Каплана, словно одно неверное движение могло нарушить этот трогательный момент. «Ну вот зачем он? Хорошо ведь сидели». Взгляд брюнета метнулся к лицу баса, быстро охватывая столь притягательные черты. Серьезный, пристальный взгляд, от которого пробирает дрожью и чувством легкой эйфории, прокатывающимся по позвонкам между лопаток до копчика. Соблазнительные мягкие губы, с чуть припухлой нижней, сейчас серые, но обычно ярко-розовые. На них часто бывает улыбка, адресованная, к сожалению, не ему, не Митчу. Кому угодно, только не ему. И от этого, блядь, обидно вдвойне. Его борода, его щетина, аккуратная, ухоженная, густая, к которой так и хочется прикоснуться подушечками пальцев, прижаться щекой. «Каплан, ты вообще знаешь, как охуенно выглядишь с этой бородой? Я ведь как-то даже пытался отрастить такую же, правда, на мне это выглядело иначе — совершенно не тот эффект. Его губы… Снова залипаю на его губы, словно бы это, мать его, какое-то чудо света». А тем временем в тишине комнаты зазвучал глубокий бас:       — Все будет хорошо. Этот придурок не стоит того, чтобы ты переживал из-за него. Дерьмо случается. Но ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, — парень хмыкнул, сам не зная, зачем напрашивается на роль личного психолога этого паренька с сомнительными пристрастиями в постели. Тем не менее он добавил: — Обращайся. К тому же, у тебя всегда есть Скотт.       «Ты точно издеваешься надо мной. А я, блядь, растроган, как маленькая глупая девчонка. Зачем ты так заботлив?» Каплан чуть улыбается уголками губ. Он думает: это хорошая идея — улыбнуться. Когда улыбаешься кому-то, этот кто-то начинает улыбаться тебе в ответ — все просто. Мальчишку нужно было развеселить. Да только для Митчелла эта улыбка значила совершенно иное. Он выдохнул шумно, решительно, тихо рыкнув что-то вроде:       — А, плевать…       Ави даже не успел спросить заготовленное «что», только вскинул брови, когда щуплый брюнет резко подался вперед, жадно припадая к губам приятеля. Этот неловкий, какой-то неумелый, неуместный жест ввел Каплана в ступор, расцененный Грасси как своеобразное «добро», свободу действий. «Давай же, Ави: либо да, либо нет — другого не дано, решайся». Жестко, губы баса слишком жесткие и неподатливые, мягкая на взгляд щетина царапнула кожу, Грасси прижался подбородком к подбородку Каплана, обхватывая цепкими ручонками шею своего предмета страсти. Ави уверенно сжал зубы, не позволяя шаловливому языку Грасси углубить поцелуй. В следующий момент брюнета неслабым толчком откинуло назад, на диван.       — Охренел?! — прорычал Каплан, с отвращением утирая рот тыльной стороной ладони и смотря на Митча, как на врага народа.       Грасси попытался сесть ровно.       — Я просто… — начал он.       — Что, просто? С дружком своим голубым спутал просто?       Митч зло посмотрел на него. «Тварь».       — Ты, блядь, за кого меня принимаешь? Я тебе не Скотт.       — Скотт натурал, между прочим, — глухо произнес Грасси, но, похоже, его слова только больше разозлили товарища.       — А я, значит…       Он не договорил. Или договорил, но Митч уже не слышал этого. Его вырубил нехилый удар в морду. Последнее, что он запомнил: тупую, оглушающую боль, хруст собственного носа и расплывающееся перед взором лицо Каплана.

***

      Митчелл зашевелился, приоткрывая глаза, но тут же пожалел о содеянном. Стоило прийти в себя, боль настигла его, разливаясь по лицу неприятным тянущим чувством.       — Блядь… — выругался он, осторожно ощупывая свой свернутый нос пальцами. Из ноздрей торчат ватки, какое-то жалкое подобие самодельного компресса изо льда гордо восседает на его переносице. Давненько он не испытывал подобного «кайфа».       — Прости, — буркнул Ави, находясь где-то рядом.       В гостиной по-прежнему темно. «Вампир, мать его». Грасси пытается приподняться, но рука Каплана грубо возвращает его обратно на диван.       — Да лежи ты, ё-мое, — ворчит бас.       Теперь Митч точно знает, что Ави на диване, вместе с ним. Но сейчас ему от этого ни горячо ни холодно. Этот придурок ударил его и, наверняка, порядком разукрасил прекрасное, всегда идеальное лицо брюнета. «Да чем он думал вообще?! У нас концерт через пару дней! Как я на сцену выйду со сломанным носом?!» От обиды и боли Митчу хотелось плакать, такого он точно не простит гребанному еврею. Пускай хоть на коленях ползает или целует его, грассины, ноги — подобную грубость он не спустит с рук просто так.       — Урод! — с усилием выкрикивает Грасси, морщась от неприятных ощущений. — Ты, блядь, хоть иногда думаешь, что делаешь?!       — Я же сказал: прости, — виновато отзывается Ави.       Митч таки приподнимает голову и смотрит на него — причину всех своих несчастий за последние месяца этак три. Плечи приятеля чуть ссутулены, голова опущена, разминает кисть правой руки — видимо, сам не подрасчитал, когда бил — словом, вид кающийся. Это выбесило Грасси еще больше, он почувствовал превосходство над соперником:       — Твое «прости» мне на концерте не поможет! — продолжает голосить брюнет. — Я, блядь, петь из-за тебя не смогу нормально! Болван!       — Не вопи так, — тихо, но веско говорит Каплан.       Митч задыхается собственной злобой. Однако сказать что-либо уже не решается. Наверное, в каком-то роде он боится этого человека. Ему мало хочется схлопотать еще одного отрезвляющего «пинка» от чертова гомофоба. Ави поворачивает голову к нему, смеряя неприязненным взглядом:       — Значит так, если хоть одна живая душа узнает о том, что здесь произошло, мы с тобой совершенно по-другому разговаривать будем, тебе ясно? — он сказал это спокойно, но у Митча не возникло и тени сомнения, что, проболтайся он кому, его в лучшем случае найдут в ближайшей сточной канаве.       Однако характер взял свое, он зло нахмурил брови и резонно спросил, указывая себе на нос:       — А это ты как объяснишь, придурок?       — Это уже не мои проблемы. Сам такой пришел. И вообще, мог бы поблагодарить, что я тебя подлатал, а не оставил одного без сознания валяться.       — Ох, ну спасибо тебе, герой-спаситель, — язвительно откликнулся брюнет. — Только в следующий раз сперва подумай, а уж потом руки в ход пускай.       Ави почувствовал, что снова закипает. От греха подальше он встал с дивана и отошел на приличное расстояние от Грасси. Руки так и чесались врезать гаденышу еще хотя бы разок, для профилактики, за проделанную подлость. Тоже удумал… Каплана просто передергивало от мерзкого ощущения после прикосновения губ Грасси. Ему было тошно вспоминать проворный язычок брюнета, норовящий проскользнуть сквозь его сжатые зубы, и, несмотря на все прочее, приятный аромат, исходящий от мальчишки. По его коже прошелся добрый строй мурашек. Его, блядь, целовал, сука, парень. Ави запустил пальцы в волосы, сжимая их до боли, чтобы хоть как-то привести себя в чувства.       — Что это вообще было? — резко, без намека на дружеский тон спросил бас.       Мальчишка снова бросает на него недовольный взгляд. Кажется, всё же успокоился.       — Нравился ты мне, — буркнул он в ответ.       Ави даже как-то нервно усмехнулся:       — А теперь нет?       Молчит гаденыш. Ой, не нравится Ави это его молчание.       — Ты бросай это дело, — грубо бросил он, зацепив большими пальцами карманы своих черных джинсов и выпрямившись во весь рост.       «Сука, ну нахера ты, такой весь брутальный-соблазнительный, говоришь мне такие вещи?» — даже получив по морде, Грасси все еще не мог перестать думать о Каплане. Он был зол, чертовски зол и обижен на него. Но, чёрта с два, его мазохистские наклонности не собирались уступать место здравому разуму.       Ави цокнул языком и устало провел ладонью по лицу. Кто бы знал, как его достал этот ежедневный цирк, где из пяти участников группы он один старался вести себя более менее адекватно. Еще этот… со своими «чувствами» на его голову свалился.       — Ладно, я пошел к себе. Будешь помирать — зови, — пробасил Ави.       Митч проводил взглядом удаляющийся по направлению к комнатам силуэт. Он вынул из носа плотно смотанный жгутик из ватки, насквозь пропитанный кровью. На кофейном столике валялась добрая орава точно таких же окровавленных салфеток и ваток, полотенце, опустевшая бутылка из-под воды и постепенно тающие на блюдце кусочки льда. Брюнет поморщился, не зная, радоваться или нет: «Заботливый, сука».