Квоны

На зимних каникулах Иль Хун предложил мне поехать с ним в горы. Я крайне удивился, но согласился при условии, что со мной поедет Дэсон. Последний согласился не раздумывая, учитывая, что ему ни за что не нужно платить. На отдыхе Иль Хун вел себя настолько уравновешенно, как будто у нас всю жизнь были прекасные отношения. То он шутил, и я не знал, как реагировать, то слушал в моей компании музыку и мечтательно припевал. Однажды, когда Дэсон ушел покататься на лыжах, я не выдержал и спросил: — Ты и слова не сказал про отмену свадьбы, а сейчас и вовсе позвал вместе на отдых. Как это понимать? Это какая-то подачка? Если есть что, говори сразу. Иль Хун все так же был спокоен. — Давай пройдем этот этап, — он пригласил присесть к нему, возле камина и продолжил, — Ты был полным кретином, Сын Хен. Конечно, не без моей вины. Тебя нужно было воспитвать, что при всей моей занятости совершенно не входило в мои планы. Я уставился на него, как на Диву Марию. Это он серьезно? — Ты уже взрослый, Сын Хен. Но ты изменился. Почему? Я не знаю, что именно заставило тебя отнестись к жизни по-другому, но, возможно, это заставило твоего отца понять кое-что важное. — И что же ты понял? — я все еще видел перед собою Святую Марию. — Выключать эмоции — вверх глупости и циничности. Твоя мама сейчас в другом мире, но это не твоя вина. — Он опустил голову. — Прости меня, Сын Хен. Прости меня, сын. За столько лет не мог себе найти оправдание, что не уберег вас двоих. Я видел, как он плачет. Потребовалось столько лет разбитых сердец, чтобы вновь обрести то, что, казалось уже потеряно навсегда. — Отец…- Из-за сильного всхлипа я не мог нормально произносить слова. — Это и не твоя вина тоже. Так решила судьба. Нам… Нам остается только принять это. Спустя некоторое время Иль Хуну стало интересно, почему свадьбу отменили так внезапно. В голове всплыло одно имя, которое я точно не мог назвать: «Чжи Ен». — Мы с Дами разошлись во мнении, в какой валюте будем хранить наши сбережения. Иль Хун засмеялся. — Прости за этот цирк. Я беспокоился о тебе. — Или о своей репутации? — В основном о ней, — нехотя сказал Иль Хун. Мы с ним будем учиться смеяться вместе опять, и что-то мне подсказывает, что у нас все получится. Весной я продолжил обучение. У меня даже появились хорошие знакомые в университете. Не могу назвать их друзьями, так как Дэсон меня убьет. Я все еще отправлял Чжи Ену письма и ждал, что он на них ответит, регулярно пролистывал его профили в социальных сетях, зависал на фан-аккаунтах. Я знал о нем на уровне фаната, но мне, конечно же, этого было мало. В конце мая анонсировали выпуск нового альбома Джи Ди, который был записан в Америке. Фанаты обговаривали время, когда он вернется в Корею для продвижения. Одни говорили, что это будет в августе, другие — что через месяц. Я думал, что год без него будет похож на вечность, но я справлялся. Помимо учебы в университете я осваивал рисование. У меня накопилось слишком много страсти за все эти годы и картины помогали выплеснуть ее наружу. — Сын Хен, тебе нужно спать хоть иногда, — отец наблюдал бардак из моих художеств в квартире. — Ты, конечно, гений, но и им нужно время для сна. — Пап, скоро состоится благотворительный аукцион господина Пака. Я хочу принять в нем участие. Буду счастлив, если хотя бы какую-то из этих картин выберут. — Я могу похлопотать, если нужно… — Не надо, я сам. Аукцион господина Пака — ежегодная благотворительная акция, вырученные деньги из которой передаются в детские дома. Господин Пак — самый известный корейский художник в мире. Если он выберет хотя бы одну из твоих работ, можно считать, что у тебя определенно есть талант. Мне повезло, и меня все-таки выбрали. Целых три картины, с которыми я возился на протяжении месяцев, забрали на аукцион. Я запретил Иль Хуну покупать их, даже если бы он и хотел это сделать. Я решил позвонить Дами и предложить составить мне компанию в тот вечер. Просто, как другу или хотя бы знакомой. Я не был уверен, ответит ли она мне вообще, но она все-таки подняла трубочку. — Привет, Сын Хен. Давно о тебе не слышала, — ее тон не казался дружелюбным. Она, скорее, просто проявляла вежливость. — Я… Я тоже. Не слышал о тебе давно. Решил поинтересоваться, как ты? На другом конце связи раздался маленький смешок. — Я или Чжи Ен? В сердце как будто пырнули ножом, когда я услышал его имя. Чжи Ен. — Оба. Я не смог сдержать свое любопытство, ведь если она знает что-то о своем брате, а она наверняка знает, то я не прощу себя за то, что сейчас промолчу. — Чжи Ен в Америке, ты же знаешь. Нам лучше встретиться лично, если ты хочешь узнать, как у него дела. И поверь мне, я не горю желанием видеть тебя. Это только ради брата. — У меня есть приглашения на завтрашний аукцион господина Пака и мы могли бы… — Отлично, увидимся там. — Она поспешно повесила трубку. — Спасибо, — прошептал я, слушая короткие телефонные гудки. Дами не опоздала ни на минуту. Мы вместе зашли в холл и заняли задние места. Она молчала, а мне просто нечего было ей сказать. Прямо перед началом аукциона к нам подошел один из кураторов и радушно попросил меня на минутку. Когда мы отошли в фойе, он сказал: — Господин Чхве, буквально перед началом аукциона все ваши работы купил какой-то коллекционер, заплатив двойную сумму. Поздравляю! По-моему, вы понравились какому-то большому человеку. К такому я не был готов. Хорошо ли это? Если у молодого художника покупают все картины сразу, это говорит о чьей-то глубокой заинтересованности в нем. Обычно, все заканчивается тем, что такие юные дарования принуждают к сексуальному насилию извращенные коллекционеры и только данным путем они становятся известными. Даже о господине Паке в местных кругах ходят подобные слухи. — Мы можем идти, — сказал я Дами. — Нам здесь больше нечего делать. Дами уставилась на меня с немым вопросом. — Мои картины уже купили. Мы гуляли по вечернему парку с большими шаровидными фонарями по бокам аллей. — Теперь тебе стоит ждать звонка? — спросила Дами. — Тот коллекционер, скорее всего, захочет тебя увидеть. — Угу. — Как поступишь? Пойдешь путем всех художников и станешь великим или упустишь такой шанс и будешь дальше месяцами писать картину, чтобы ее никто не увидел? Я остановился и посмотрел в глаза Дами. — Я никогда не стремился стать знаменитым художником. Я рисую для себя. Если это нравится еще кому-то, я очень признателен. Если же нет, я совершенно не огорчусь. Дами молча кивнула, и мы продолжили свою прогулку. — Ты говорила с Чжи Еном? — Да. Он в порядке. Жив и здоров. — Когда он вернется? — Этого я не знаю. Он еще работает. Между нами повисла минутная тишина. — Но… Знаешь, — продолжила Дами, — я ему сказала, что это я отменила свадьбу. Я сказала, что больше не люблю тебя и что встретила другого мужчину. Не переживай, я не сделала тебя виноватым. Он так не думает. Чжи Ен… Ты все еще думаешь обо мне? — Он спрашивал что-то обо мне? Пауза. Пауза. — Нет. Эти слова ранили очень больно. Настолько, что я не мог дышать в тот момент. Он вычеркнул меня из своей жизни. Ах, мне нужно сделать так же. — Извини, Сын Хен, но мне все еще больно находится рядом с тобой. Я думала, что когда увижу тебя, то мне станет легче, но я еле сдерживаюсь, чтобы не броситься тебе на шею и не заплакать. Я думаю, что нам лучше не встречаться впредь. Если о Чжи Ене что-то станет известно, я пришлю тебе СМС. Но не отвечай мне. Хорошо? — Хорошо. И… Мне жаль, Дами. Она грустно улыбнулась. — Прощай, Сын Хен. Береги себя. Секундой больше, чем принято, она смотрела мне в глаза. Эта секунда была ее привязанностью, которую я не в праве был забирать. Прощай, Квон Дами. Береги себя. Я решил, что закончу главу под названием «Квоны» сегодня. Я решил, что сегодня был мой эпилог, но… 3 месяца спустя. — Отец, сегодня День рождения Дэсона, я не смогу поужинать с тобой. Извини. — Ничего страшного, повеселитесь там хорошенько. — Спасибо, пап. Кладу трубку. Я ехал в Итэвон, чтобы купить сегодняшнему имениннику подарок. Я бы с радостью подарил ему мешок риса и банку кимчи, но они слишком тяжелые для моих красивых плечиков. Поэтому я решил купить ему что-то не слишком тяжелое и то, что ему нравится — косметику. Да, Дэсон из тех людей, которые различают Эвелин от Мейбелин и Мейбелин от Ланком. Дешевкой его не обманешь, а на оригинале разоришься. Наверное, для этого и был придуман такой праздник, как День рождения. Вишенкой на торте я решил сделать носки с его любимым айдолом, которые купить можно нигде иначе, как на Мендоне. Немного прогулявшись по шумным улочкам, купив три пары разных носков, я направился к своему авто. Сейчас самое время заехать к бедному имениннику, который не покладая рук трудился в баре даже в свой День рождения. По дороге я еще зашел в пару магазинчиков и купил типичные для Мендона побрякушки. Почти дойдя до машины, я остановился возле витрины музыкального магазина. Яркая обложка СD манила к себе удивительным образом. Я где-то ее уже видел. Приглядевшись, я вспомнил. На меня смотрел мой наполовину человек-наполовину ангел. Растрепанные волосы, мешковатая одежда, глаза-горошины… Квон Чжи Ен, которого я рисовал почти год назад, красовался на обложке диска. — Это новый альбом Джи Ди? — спросил я у продавщицы, указывая на диск, который я рассматривал 5 минут назад. — Да, новое поступление. Вчера только выпустили. Я купил один и немедленно воткнул его в проигрыватель машины. Я вертел в руках коробку от диска и не мог поверить в то, что сделал этот маленький чудак. Весь вечер уже не казался таким реальным. Мои мысли летали где-то в районе США и не хотели возвращаться назад, в Сеул. — Сын Хен, ты почему почти не пьешь? — спросил уже пьяный в стельку Дэсон. — Это же мой День рождения. — Вот именно, что твой. Ты должен напиться первым. — А, фиг с тобой. Вмажем еще, парни! — он налил еще соджу и принялся чокаться со всеми гостями. Я вышел покурить. Раз, второй, а потом даже не возвращался за стол. Как он там? Кого касаются его пальцы? С кем он проводит ночи? Он все такой же противный и безнравственный? Я хочу коснуться его, но не могу. Теперь я уверен, что он скучает по мне. Я уехал рано. Будучи самым трезвым, я отвез всю гоп-компанию Дэсона к ему домой, где они собирались продолжить кутеж. После этого я попрощался со всеми и направился домой. В авто продолжать петь Чжи Ен. Его было слишком много сегодня. Слишком много воспоминаний, слишком много его нехватания. Раз ступенька, два ступенька. Только на третьем этаже я осознал, что почему-то не вызвал лифт и подымаюсь домой пешком. Покурить между этажами. Раз, второй. И вот я на своей площадке. Мне хочется преодолеть этот позыв поплакать. Мне хочется перестать скучать по нему. Почему? Почему он использовал именно мою картину, а не свое фото или картину другого художника? В темноте я подошел к своей двери и изо всех сил ударил кулаком об стену. Этот мальчишка сведет меня с ума. — Рука уже зажила, что ты опять ее ломать надумал? Этот голос. Он опять из ниоткуда. — Если это галлюцинации, то не надо так, прошу, — прошептал я. — Обернись, Сын Хен. На площадке было слишком темно, но я заметил невысокие мальчишеские черты у двери напротив. — Почему ты так поздно? Я ждал тебя около 5 часов, между прочим — силуэт приближался, и фигура становилась яснее. — Ч.Чжи Ен? — я не верил в то, что видел. — Я всегда внезапный, правда? — его улыбка рассеивала тьму и ночь начала походить на день. Он подошел впритык и положил свою руку мне на лицо. Он молча гладил меня по щекам. — Неужели это ты? — Я не верил в то, что сейчас происходит. Чжи Ен кивнул: — Да. Я бессовестно прильнул к его губам, обнял его хрупкое тельце и потащил в квартиру. Он — единственный напиток, который может утолить мою бесконечную жажду. Тот, кто появляется всегда внезапно. Я приподнял его и прижал к стенке, срывая футболку. Его ноги крепко обвились вокруг меня, а голова откинулась назад. Я старался покрыть поцелуями каждый участок его кожи, чтобы он понял, как сильно я скучал. Я хотел заполнить собой каждую его клеточку. Я хотел быть с ним единым целым. Я хотел его всего. Он смотрел мне в глаза. Я погружался и тонул в них опять и опять. Из этого плена мне не больше не сбежать, да я и не хочу. Я готов никогда больше не увидеть свободу. Мы не спали и даже не разговаривали. Я смотрел на него, а он — на меня. Мы не виделись целую вечность и нам есть о чем помолчать. Когда плакал он, я плакал вместе с ним. Когда он улыбался, я улыбался ему в ответ. Я не понимаю где я, что я и что происходит вокруг. Время не имеет рамок, а моя физическая оболочка больше не ощутима. Что это? Любовь ли? Мне хочется укрыть его от целого мира, сбежать с ним, оберегать. Каждый его вдох — моими легкими. Каждое его движение — моими руками. Я боюсь, что он убежит, растворится во тьме. Я боюсь не разглядеть его целиком. Мне его мало. Любовь ли это? За окном циклично садилось и восходило солнце, а мы все так же лежали, смотря друг на друга. Телефонные, дверные звонки не имели места быть, когда были только он и я. — Твои глаза прекрасны, — сказал Чжи Ен, когда мы встали к окну, чтобы покурить. Я сидел на подоконнике у распахнутого настежь окна, а он оперся об меня, укутав нагое тело в простыню. Мы курили молча, иногда улыбаясь или прикасаясь друг к другу. — Я люблю тебя, — сказал я Чжи Ену, докурив сигарету. Чжи Ен закрыл лицо руками, стыдясь своих слез. Я насильно забрал его руки от лица и вытирал каждую слезинку, которую он ронял. — Не уходи больше, — я попросил у него. — Я не смогу без тебя больше ни дня. — Не уйду, — он накрыл мою руку своей ладонью и сжал ее крепко-крепко. — Ты — моя звезда, а я — твоя луна. Луна никогда не покинет звезду, так как звезда не сможет существовать без луны. Если не будет тебя, не будет и меня. Я поцеловал его, и мое сердце наконец-то успокоилось. Только сейчас я ощутил, что живу. Теперь я знаю, какой дорогой мне следует идти, чтобы быть достойным человеком. Я, Чхве Сын Хен, сын Чхве Иль Хуна, наконец-то обрел счастье и приложу все усилия, чтобы быть счастливым всегда. Он не уйдет, я это чувствую. Он скучал по мне так сильно, как по нему скучал и я. К черту объяснения, к черту слова, когда впереди еще вся жизнь. Мы будем держаться за руки и курить вот так, у окна, каждое утро. Мы будем вместе ездить за покупками, мы купим щенка или котенка и назовем его так, как захочет он. Мы будем любить друг друга каждую ночь, а наутро клясться в вечной любви. Мы будем жить счастливо, потому что отныне мы — вдвоем.