- Мне плевать на твою любовь.

      Две недели пролетели в планах и раздумьях. Конечно, не обошлось без милых объятий и поцелуев. Теплые моменты нужны всегда. Ханджи, знающая, что Ривай сделал Аккерман предложение, на которое она любезно согласилась, все же молчала и не рассказывала всем подряд. И ей было что скрывать. Микаса, после дня «все штабного отрезвления», ввела для себя привычку обращаться и к Зое, и к Смиту на «ты». Никто не возражал, и посему никто не обговаривал неприметное событие.       За две недели, Аккерман сошлась характерами с Эрвином, и большинство свободного времени проводила за разговорами с ним. Зое продолжала так же часто бегать в уборную, иногда она пропадала в лаборатории. Когда она находится в своей маленькой обитель, ей становится все нипочем, она быстренько забывает все свои недуги, желания и обязанности. Капрал, подобно Зое, пропадал либо за работой, либо за распитием чая, а иногда за сном. В общем, ни сил, ни времени на любимую у него не оставалось и, конечно, Микаса его не винила. Нет. Она, пожалуй, простила бы ему все, в том числе и измену, но капрал был человеком принципиальным и до безумия верным. Так что изменить — для него было подобно предательству, что, кстати говоря, он презирал. Смит был человеком наученным и с работой справлялся чуть быстрее Ривая, а поскольку Ханджи часто не было рядом, а Риваю было некогда, Микаса заходила к нему попить чаю. Так они и сошлись на разговорах о разном. И это, в принципе, устраивало всех, только все происходит до поры до времени. За две недели Аккерман узнала очень много о прошлом Ривая. Узнала, как он попал в разведку (и убедилась, что до капрала дослужился он НЕ через постель). День шел за днем, дела капрала шли к концу, все отчеты были дописаны, документы аккуратно сложены и готовы к сдаче. Зое тоже потихоньку оставляла свою же лабораторию в покое. Тут и началось самое интересное…       Половина лета уже миновала, а капрал едва ли отдохнул. Все реже он замечал присутствие Аккерман в его кабинете, и все чаще его беспокоила мысль: «где же она пропадает?». Однако догадки его казались ему бессмысленными, и он решил озвучить Микасе свой вопрос. Девушка, не нашедшая в происходящем чего-то криминального, ответила чистой и святой правдой. По началу капрал тоже не находил в этом ничего тревожного, но так прошла еще одна неделя и Микаса все реже появлялась в кабинете Ривая. А если и появлялась, то постоянно говорила о разговорах с Эрвином. Тут-то капрал и нашел явный повод… повод для ревности. Этакое чувство посещало его, дай бог, раз в десять лет. И он вряд ли был рад его присутствию. Молчать об этом или терпеть было не в его правилах, и посему он весьма скоро высказал свою точку зрения.       Происходило вышесказанное поздно вечером, Микаса лежала, укутавшись одеялом, а Ривай дописывал последний листок. Как только с последним документом было покончено, он решил серьезно поговорить с девушкой. — Аккерман, о чем вы разговариваете с Эрвином? — устало поинтересовался капрал. — О разном, он много рассказывает мне о твоем прошлом, — девушка усмехнулась, — весьма занимательно его слушать. История твоего вступления в разведку была самым интересным из всего, что он рассказывал мне, — она улыбнулась. — Я смотрю, вы неплохо ладите? — недовольно заметил Леви. — Ну… и он не плохой… Хотя, я никогда не считала его плохим, но сейчас я убедилась, что он действительно хороший человек, — она совершенно не замечала тона мужчины. — Микаса, если я запрещу тебе ходить к нему, ты послушаешь? — напрямую спросил брюнет, а Аккерман лишь удивленно уставилась на него. — С чего бы вдруг тебе запрещать мне к нему ходить? Мы же просто разговариваем… Или ты…? — она нахмурилась. — Да. Да, черт подери, я ревную, — спокойно произнес он, с неприязнью к дурному чувству. — Глупо, очень глупо. Он же полковник, тем более он… Вообще-то Ханджи беременна от него! Ты понимаешь, что он почти семейный человек, мы просто разговариваем! Не больше, не меньше! Ну, разве что, чай пьем… (я знаю, о чем ты подумал, пошлый читатель!) — Не ори. Аккерман, я все равно требую, что бы ты перестала пропадать там сутками! — строго говорил Ривай. — Ты не можешь запрещать мне общаться с людьми! Неужели, ты настолько не доверяешь мне? — она села и серьезно посмотрела на него. Мужчина встал из-за стола, по обыкновению быстро разделся и лег рядом с темноволосой. — Ривай, неужели ты мне не веришь?! — строго повторила азиатка. — Успокойся, верю, только… Ты должна перестать ходить к Смиту, — вторил он свою правду. — Ты неисправим, не думала, что ты умеешь ревновать, — она легла спиной к брюнету.       Так это и закончилось. Более они не разговаривали.       Утром они все еще продолжали «враждовать» и все еще молчали. Так прошел и весь день. Скажу и об Эрвине, ведь Зое вчера вечером утроила ему подобную сцену ревности. Не то, чтобы ревность ее была не оправдана, но Смит уверял, что она действительно зря ревнует. Однако, Зое, убежденная в своих догадках, отказывалась верить во все его слова. Они тоже, подобно брюнетам, поссорились и хранили полнейшее молчание до вечера сегодняшнего дня. Не сложно догадаться, кто с кем сегодня разговаривал.       Микаса в отчаянии пошла к Смиту. По случаю его ссоры с Ханджи, женщины в кабинете не присутствовало. — Добрый вечер, — коротко поздоровалась брюнетка. — Я прошу тебя, объясни как-нибудь Леви, что между нами ничего не было! — девушка была требовательна и серьезна. Такому заявлению Смит не очень-то и удивился. — С радостью, а ты объясни то же самое Зое. Я, конечно, знал, что беременные могут утраивать скандалы на пустом месте, но это же глупо, — Аккерман улыбнулась, обрадовавшись тому, что Эрвин понял ее правильно. Что он вообще понял ее. — Да, я вчера утверждала, пыталась доказать Риваю, что все это глупо, но он упрям. Подожди… Зое тоже? Как будто сговорились, — Микаса покачала головой в отчаянии, — С этим надо что-то делать… — Смит усмехнулся, однако не до шуток ему было. — Может с ними поговорить? — безнадежно предложил Эрвин. — Говорили. Только вот ни к чему хорошему это не привело… — девушка сложила руки на столе и бессильно опустила голову на руки. — Хорошо, кому-то надо быть оптимистичным, есть проблемы и поглобальней. Мне вот недавно пришел документ… Титаны исчезают сами собой, точнее их становится меньше, конечно же, никто не знает почему. В общем, документ гласит о предложение завершающей вылазки, добить оставшихся мразей и быть спокойными. Глядишь, освоим новые территории… — О господи…— она ошарашено подняла голову. — Чего? Что-то случилось? — не поняв ее явного переживания, спросил блондин. — Если эту вылазку одобрят, то Леви пошлют обязательно и тебя, как главнокомандующего. А Ханджи беременна. Она же будет нервничать… — полковник нахмурился. — Не драматизируй, никого еще никуда не послали. А если и пошлют… у нас, знаешь ли, работа такая. Если ты переживаешь, что там кого-нибудь убьют… Не переживай, убьют обязательно, только не меня и не Ривая. Наша цель была, есть и будет убить гигантов, кто способен на это кроме нас? Но не буду загадывать… Если НАС там убьют, считай это безнадежный случай. Тогда уж и всему человечеству конец… — Микаса была готова разрыдаться. Однако всей своей огромной душой она верила, что никто там не пострадает. После двухминутного молчания Смит добавил, — Чай будешь? — этой фразой он вывел девушку из раздумий, и ему пришлось повторить. Аккерман коротко кивнула и вновь уронила голову на стол.       Брюнетка проговорила с Эрвином до поздней ночи. Они все пытались найти решение, чтобы усмирить чувство ревности в своих «сотоварищах». Однако ни к чему новому они не пришли и только выпили весь чай, что был у блондина.       Леви, сидевший у себя в кабинете, пытался занять свою голову работой. Но попытки были тщетны и стали еще более бесполезными после того, как, ближе к вечеру, к нему заглянула Ханджи. Шатенка пришла к нему с волнующим всех вопросом. Ее мучило точно такое же чувство ревности, какое мучило Леви. В отчаянии, Ривай отложил документы, заварил чай и завел с Зое деликатную беседу. Дело шло к ночи, а особенных выводов не сделали и они.       Никто и подумать не мог, что из этого мог раздуться такой конфликт… Ближе к двум часам, Аккерман пожелала Эрвину спокойной ночи, и, с волнением, пошла в кабинет Леви. Прежде чем войти она постучала, чего уже давно не делала. Зое удалилась из кабинета еще десять минут назад и прежде чем идти к Смиту, вновь побежала в уборную. Ривай весьма удивился стуку в дверь. Так к нему являются лишь солдаты, но в два часа ночи, какие солдаты? Ему и в голову не пришло, что Микаса решила постучаться. После дверь тихонько приоткрылась и темноволосая зашла в комнату. — Не спишь? — аккуратно начала девушка. Капрал вышел из-за стола и, обойдя Микасу, подошел к двери, дабы запереть ее. — Не сплю. Ты все это время у Смита была? — как бы невзначай спросил мужчина. — Да, — она замолчала, но вскоре решила продолжить. — Он рассказал мне, что Зое, как и ты, ревнует. — Она ушла пару минут назад. Ты очень вовремя, — заметил брюнет и встал нос к носу с девушкой. Микаса пару минут помолчала, думая, что же сделать. Извиниться? Но ей не за что извиняться. Может заставить извиниться Леви, но он все равно этого не сделает. Но брюнетка всегда была готова идти на уступки. — Ты ждешь извинений от меня? — серьезно спросила Аккерман. — О, а ты считаешь, что тебе есть за что извиняться? — с улыбкой спросил Ривай. — Нет, но ты же не извинишься. Хотя я считаю, что должен, — Микаса сурово смотрела на него со сведенными бровями, капрал же наоборот, по-доброму усмехался. — Разговаривая с Зое, я не пришел к выводам, что ревность моя беспочвенна. Но, надеюсь, убедил ее в этом. Однако, ты права, извиняться я не собираюсь, но и тебя не заставляю. Предпочту забыть об этом. И, надеюсь, что ты больше не дашь мне повода для ревности. — Слава богу! — восторженно произнесла она — Не беспокойся, не дам. Если конечно ты, со своей богатой фантазией, сам не придумаешь чего-нибудь, — с улыбкой закончила темноволосая. А после, обняв капрала за шею, поцеловала его.       Конфликт исчерпан, сейчас Аккерман преспокойно спала в объятиях брюнета, которого, к сожалению, вновь мучила бессонница. Однако, сейчас он не нервничал, не беспокоился, не находился в напряжении, сейчас ему было хорошо, ночь выдалась темная, но теплая. Микаса тихо посапывала рядом и никаких посторонних. Чай всегда есть, в кабинете чисто… Превосходно! Осталось дождаться дня свадьбы и стать еще ближе к любимой, стать еще счастливее.