Дым и шоколад

Вондер успел взбесить её с самого утра. Сказал: «Мы напарники, Сильвия» — и отвернулся, допивая кофе. Хотел сказать что-то ещё, лениво качнувшись в бок, но Сильвия помешала: разбила шоколадную плитку прямо перед ним и ушла, чтобы он не наговорил чего-то похуже. Не надо было стараться, как будто она не знала — конечно же знала, Вондер никогда не скрывал, какой он на самом деле. Ждать от него простой дружбы? Нет, это много. — Да чтобы я ещё раз, — шипит она, вскинув руки. — Ради тебя. Да хоть что-то! Знаешь, Вондер, катись-ка ты к чёрту. На лице у Сильвии только злость, разъедает и болезненно сводит скулы. Сильвия скрипит одними зубами, стиснув кулаки до пылающей дрожи, и хочет что-то ударить. А лучше — кого-то. Особенно, если этот кто-то по счастливой случайности будет Вондер. Сильвии обидно. Обидно почти до слёз, а она никогда не ревела по пустякам. Все её старания треснули. Разломались. Остались лежать, потоптанные, где-то в грязи и пыли. Выходит, они с Вондером даже не друзья? И хорошо. Прекрасно! К чёрту Вондера, со всеми его привычками, неумением говорить и полнейшим отсутствием такта. Сильвия не желает ни видеть, ни слышать, что бы он ни плёл. И сама говорить — не хочет. Впрочем, Вондер не спрашивает, не поднимает глаз, не реагирует и не собирается заполнять пустоту. Это Сильвия всегда ищет темы. Это Сильвия ненавидит молчать. Конечно, Вондера это лишь раздражает. Что ж, больше не будет. Напарники, да? Хватит молчащей. Что только творится в его голове? Хотелось бы Сильвии знать. Может быть, хоть тогда бы ей стало чуточку легче и не хотелось затолкать шоколад Вондеру в глотку. Ждать извинений… просто чего-нибудь. Было бы проще, если бы она знала. Если бы Вондер умел подбирать слова. Если бы он делал вид, что ему не плевать. Сильвии тоскливо. Не потому, что Вондер козёл — а потому, что поговорить ей больше не с кем. — Бесчувственный кусок идиота, — отрезает она. Вондер приподнимает бровь. Ему даже не надо стараться — безраличие получается на «ура». Сильвия молчит, ей всё ещё хочется извинений. Хочется, чтобы Вондер хоть раз в жизни повёл себя, как требует ситуация. А он смотрит. Пялится. Не понимает? Куда уж ему. — Ничего личного, — раздражённо бросает Вондер, — но праздник я ненавижу. — Меня, значит, тоже? — Сильвия грозно бьёт в грудь, резко поворачиваясь и подходя вплотную. — Напарник… — выплёвывает она. — Нашёл, что ответить. Знаешь, Вондер, иногда ты кажешься неплохим: вроде шериф, делаешь нужные вещи… А затем ты берёшь и рубишь всё на корню. Все всегда должны думать о тебе. О том, что ты чувствуешь, что любишь, что ненавидишь. Это кажется тебе правильным. Но когда всё, что нужно, — подумать о ком-то другом, это тебе не под силу! Нет, Вондер, заткнись. Я ещё не закончила. Ты паршивый друг, раз не можешь принять «спасибо» и не понимаешь, почему это важно. Что ж, пусть так. Не хочешь «спасибо», не хочешь быть другом — катись. Не потеряй парик. — Сильвия! Она хмурится. Смотрит на нервного Вондера. Впрочем, чему удивляться? Вондер как Вондер — он всегда такой, но сейчас (что ли, кажется?) будто по-настоящему. Вондер злой. Из-за парика? И отлично, пусть задевает — если бы могла, Сильвия обязательно задела б его больнее. — Я хотел сказать, что шоколад был вкусный, — говорит Вондер. — Ясно? Он не пытается утешить её — слишком сказочно, на Вондера не похоже. Да и их игры в дружбу ему вовсе не интересны. — Ты его ел? — бубнит Сильвия, потому что пальцы Вондера впиваются в пухлые щёки (другого способа заткнуть не нашлось). — Я попробовал, — отвечает он и вздыхает под её выжидающим взглядом. — А ты всё раскрошила. Становится легче, пусть Вондер даже не извиняется. Сильвия забывает, что хотела сказать: дыхание Вондера щекочет вытянутую шею — и опускает челюсть. На секунду ей кажется, что во рту начинает горчить, но она гонит тревожные мысли прочь: по крайней мере, ей больше не хочется едко плеваться словами. К тому же, Сильвия больше не хочет его обижать. Может, она этого вовсе и не хотела. И кто знает, возможно, и Вондер вложил в слово «напарники» что-то другое? — Спасибо, — растреянно бормочет Сильвия, но горький вкус становится только чётче. — Ты издеваешься, — низко тянет Вондер. Дым. Это дым. И ведь точно — Вондер, вроде бы, курит. Эта мысль щёлкает в голове, когда запах табака настойчиво бьётся в ноздри, а Вондер прячется под бутафорской копной. Вместе с горечью пробивается сладость, оседая во рту обломками шоколада. Сильвия хочет что-то сказать — Сильвии всегда нужно влезть с разговором, — но сейчас даже она не находит слов. Словно все они слиплись в один комок из-за горького шоколада.