Порой я думаю, что лучше б тебя и не было, и тут же понимаю, что лучше тебя и нет. Э. Сафарли
Обычно в книгах, когда герой находится в душевном раздрае, то погода становится отражением его внутреннего состояния. Так автор традиционно показывает, что герой не один. Что мир ещё не отвернулся от него, и поддерживает его чувства. И мне хотелось бы, чтобы льющий вот уже четвёртый день дождь так же символизировал своеобразное единение моей души с окружающим миром. Но я была реалисткой и прекрасно понимала, что подобная погода - типичное явление для этого времени года. И дело вовсе не в обиде, стыде и тоске, которые столько же дней грызли меня изнутри. С того самого дня, когда Куросаки меня... поцеловал. Точнее с того вечера, когда он объяснился. -Здорово, детка! Я вздрогнула, уронив пакет с солью прямо в мисо. Здорово. -Когда Вы станете, как все нормальные люди, ходить через дверь и со стуком? - проворчала я, не поворачиваясь, чтобы он не видел моих покрасневших щёк. А мысли вдруг вернулись к воспоминаниям о его поцелуе. К ощущению мягких губ на щеке, к обволакивающему тело теплу, к его запаху щекотавшему ноздри... Мне показалось, что теперь неистово пылает всё лицо. -Да, да, - отмахнулся он, тоном давая понять, что мой комментарий был успешно пропущен мимо ушей. - Я чего зашёл: хотел поговорить о сегодняшнем. Вот интересно, может ли человек буквально сгореть от смущения?.. -О чём? - брякнула я, мысленно отвесив себе подзатыльник за тупой вопрос. За спиной раздался смешок. -Я всегда знал, что твоя память прямо пропорциональна твоему росту. Но вообще я имел ввиду тот поцелуй в щёку. Сердце забилось с частотой отбойного молотка, а кровь начала бешено пульсировать в висках. О. Боже. Мой. Неужели он хочет признаться?.. Нет, ну чем не сюжет из книжного романа? Взаимная ненависть, постепенно перерастающая в симпатию, после чего следует первый кроткий поцелуй в щёку, а потом идёт трогательное признание в... "НЕ СМЕЙ! Даже не думай об этом! Ты не какая-нибудь пустоголовая кокетка, у которой отшибает мозг после чмоков в щёчку! И ты не имеешь права забывать о том, кто он! О том, что он напугал тебя, о лекциях по математике, которые превращаются для тебя в сущий ад, о том, как он себя вёл перед твоим братом! Ну! Соберись, тряпка!" -В общем, извини, что впутал тебя в эту игру. А? Я резко повернулась, вопросительно уставившись на своего лектора. Он совершенно спокойно взирал на меня сверху вниз, только вот... почему мне казалось, что смотрел он не в мои глаза, а сквозь? -Видишь ли, у моей очаровательной сестрёнки есть небольшой бзик - она отчаянно хочет, чтобы у меня появилась постоянная девушка. Любимая, Единственная... словом, срань Господня. Так вот, я понятия не имею, что она напридумывала, но, видимо, она каким-то образом пришла к выводу, что Рирука, - тут Куросаки саркастично усмехнулся. - Моя девушка. Надо же мне было немного разбавить радужно-ванильные мечты моей дражайшей сестрёнки, ну и чуть-чуть подразнить обеих. Мне вдруг показалось, что чья-то тяжёлая рука, обтянутая в перчатку из грубой кожи с огромной силой залепила мне пощёчину. И этот удар вышиб неясное тёплое чувство, щекотавшее меня внутри. -Да-а, я понимаю, что тебя, вероятнее всего, едва ли не вывернуло от отвращения, но, раз уж такое дело, буду тебе должен. Сердце вдруг ухнуло вниз, в пустоту, а на его месте образовалась холодная пустота, напоминающая ледяную пустыню. Над ней раскинулось чёрное небо жестокого разочарования, под которым завывал ветер обиды, чем-то напоминающий стонущего от боли животного. Он гнал облака снежной пыли, подозрительно похожие в моём сознании на мёртвые останки того нежного тёплого чувства. "Ага, те самые бабочки, про которых рассказывают влюблённые, только-только распустили крылья у тебя внутри и сразу же подохли! Куросаки для них - это слишком круто, вот крылышки и обожгли". В области солнечного сплетения резанула острая боль, будто кто-то в упор выстрелил туда из дробовика. Мне захотелось заорать: "Ты офонарел?! Использовать меня, как одну из своих наштукатуренных девиц!" -Забейте, всё нормально, - тяну я, напяливая на лицо непринуждённую улыбку. Горло сжалось от внезапно накативших подзабытых чувств. В последний раз я испытывала их года три назад, когда мне не хватило одного балла, чтобы занять первое место на международной олимпиаде. А сейчас я в три раза яснее ощутила их: отчаяние и совсем детское желание расплакаться. Мне захотелось спросить: "Это изощрённый способ отомстить мне за всё или Вы, в принципе, по натуре, мразь?" -Но должок всё равно за Вами, - фальшиво, как расстроенный инструмент, смеюсь я. Липкое и противное, напоминающее щупальце морской твари, чувство начало безжалостно душить оставшихся бабочек. Чаще всего, разочарование мгновенно убивает все тёплые чувства, что мы испытываем к человеку. Но если мы слишком сильно привязываемся к кому-то, то они постепенно врастают в нашу душу. Как во время диффузии. И тогда Разочарование не просто душит их, а вырывает их. Медленно, с садистским удовольствием. И это в сто раз больнее. Чем больше привязался, тем глубже чувства вошли в душу. Чем глубже вошли, тем больнее их отдирать. И тогда мне закономерно захотелось сказать: "Ты, долбоёб, об этом пожалеешь..." -Только не забудьте об этом во время контрольного теста, - бросаю я, с переигранной беззаботностью глядя в янтарные глаза. -Не забуду, - просто улыбается Куросаки, от чего мне хочется взвыть. Как ты смеешь так легко улыбаться после этого?! - Но всё в порядке? -Абсолютно. Всё в порядке. Полном порядке... Сначала я не понимала, почему вместо того, чтобы наорать на Куросаки и назвать его падлой, скотиной, сволочью, я улыбалась и делала вид, что всё нормально. А сейчас, когда уже прошло некоторое время, и я смотрю на эту ситуацию как бы со стороны, то понимаю. Тогда я была совершенно убеждена, что он воспользовался мной, поигрался, как с новой, но быстро надоевшей куклой, и выбросил, но, по сути-то, а что он сделал? Да, он чмокнул меня, чтобы насолить сестре и позлить Рируку, но ведь некоторые особи мужского пола поступают в тысячи раз хуже. Достаточно просто включить телевизор, и можно услышать очередную историю про то, как женатый старпёр нашёл себе молоденькую простодушную бабу, развлекался с ней, всё обещая, что кинет свою семью при первой же возможности, а потом, когда девушка неожиданно залетела, резко так исчез с горизонта, пафосно заявив напоследок: "Прости, я не могу бросить семью! Она для меня всё!" И по сравнению с этим... Я была уверена, что в этой грёбаной ситуации виноват он. Но, как выяснилось, дело было во мне. Моей чёртовой фантазии. И в том, что я успела себе напридумывать. И вот уже четвёртый день я веду затворнический образ жизни: не общаюсь с одногруппниками, даже с Нелл, на работе отныне выполняю только обязанности бариста - чем меньше контактов с людьми, тем лучше. Придя оттуда, тут же огораживаюсь от окружающего мира, - и в частности от одного соседа, - стеной из громкой музыки в наушниках и толстых учебников. Девчонкам я, естественно, всё рассказала, ехидно добавив в конце своего монолога: "И вы ещё спрашивали, почему я так не хочу сближаться с ним? Я знаю такой тип мужчин: снаружи красивая позолоченная обёртка, как на конфетах DeLafée, а внутри сидит обычный эгоцентричный мальчишка, считающий себя пупом Земли. Мне повезло, что я вовремя развернула этот «фантик»". Тацки и Орихиме тогда выглядели сконфуженными и озадаченными его поступком. Настолько, что даже острая на язык Арисава не нашла, что ответить. Ну, девчат, я сама тут сижу и прихреневаю от своего лектора! Думаю: "хуже уже быть не может", ан нет! Куросаки с завидной лёгкостью выкидывает новый фокус! Подонок... Чёртова притягательная мразь... И от осознания этого мне стало ещё хуже... Уже несколько дней подряд меня методично изводят холодная и жгучая, как сорокаградусный мороз, злость на себя и свой маразм, горькая, горьче дешёвого виски, досада, ноющий мучительный стыд и закономерная, самая банальная обида: он, видите ли, просто хотел немного поиздеваться над сестрой и студенткой. Он, понимаете, всего лишь поцеловал меня в щёку. А у меня, блядь, сердце остановилось! Я разрывалась между желанием зверски выпотрошить Куросаки Ичиго и тупо расплакаться от разочарования - и не в нём ведь! - в самой себе. Как я из реалистки со здоровым цинизмом превратилась во влюблённую идиотку? Ну, почему, почему, почему?! Почему меня должно так тянуть именно к нему?! К этому тупорылому, оборзевшему, шизонутому... и, чёрт подери, офигенному мужчине? Сколько раз я пыталась отвязаться от идиотской, крепчающей с каждым днём, привязанности к нему. Даже устраивала по вечерам что-то вроде медитации - пыталась вспоминать всё самое отвратительное, связанное с ним, но как назло на ум приходило только всё самое лучшее: начиная с того случая кафе, а заканчивая этим нелепым поцелуем в щёку. И теперь все депрессивные чувства, преследующие меня уже четвёртый день, смешались в один горький кислотный коктейль. Он висел надо мной плотным чёрным туманом, на котором ядовито-зелёными буквами мигала надпись "Не подходить! Опасно для жизни!" И, будто внимая этому незримому предупреждению, одногруппники не приближались ко мне ближе, чем на пять метров, клиенты не спорили со мной, не приставали и, забрав заказ, немедленно ретировались, чему я была безмерно рада. Одиночество помогало мне держать эмоции под контролем, ибо я сейчас была, как минное поле. Любая мелочь могла сорвать предохранитель у взрывчаток, и тогда бы я буквально взорвалась - тупо разревелась. Или закатила самую грандиозную истерику, какую видели стены этой академии. Или всё вместе. Но, должна сказать, понемногу я всё же справлялась с накатившей апатией - сатанинская аура вокруг меня редела и сужала свой радиус. Я уже даже нормально реагировала на толпящихся рядом одногруппников, которые окружили Нелл плотным жужжащим, как рой пчёл, кольцом. Староста со скоростью пять листов за сорок секунд листала журнал нашей группы, который, к слову сказать, нельзя было смотреть учащимся академии, демонстрируя воистину первоклассный пример беспалевного действа. Так вот, если раньше я держала людей на дистанции пять метров, то сейчас это расстояние сократилось до двух с половиной. Значит, ещё через четыре дня я смогу совершенно спокойно... -Ой, Рукия, да у тебя двойка за французскую литературу! - удивлённо воскликнула Нелл, умудрившись перекричать даже гомон одногруппников. Чего-о-о-о?! Я сиюсекундно вскочила с места и, нагло растолкав студентов, нависла над раскрытым журналом, судорожно ища свою фамилию. Этого... этого не может быть! Как так?! Я двоек с пятого класса не получала - даже по математике! Да и к тому же я бы за десять лет не смогла так деградировать, чтобы получить неуд по одному из моих любимейших предметов! И вообще, я к каждой паре готовилась по часу, на все вопросы отвечала, а тестов мы больше не писали. Наконец я выделила взглядом моё имя и уставилась на тянувшуюся за ней строчку. Цепочка трёх красивых светло-голубых пятёрок, написанных рукой госпожи Шутара, скоропостижно обрывалась на тёмно-синей двойке, которая напоминала уродливую кляксу на белоснежном фоне моих оценок. И фигуристая такая двойка - сразу видно, выводили её с удовольствием, смакуя каждый изгиб. Да ещё и обвели несколько раз, что б пожирнее была. Ацуя... Ты труп... "Ну, охренеть! - заржал внутренний голос. - Я-то думала, на ком можно сорваться без зазрения совести. А этот мазохист буквально подал мне прошение о смерти!" И Бог, видимо, вняв моим мыслям, послал мне подарочек - Ацуя вошёл в аудиторию, разговаривая с кем-то по телефону. Нелл стремительно захлопнула журнал, процедив сквозь зубы ругательство, а одногруппники шустро метнулись в разные стороны. -Вот, блин, - прошипела девушка. - И как теперь вернуть ему журнал? -Не бойся. Я отнесу, - зарычала я и, схватив ведомость оценок, метровыми шагами направилась к лектору, игнорируя вопросительный взгляд старосты. "Вперёд, красотка! Если со всей дури херануть корешком журнала по горлу, он мучительно сдохнет!" -Господин Такахаси, - пропела я голосом, похожим на отравленный мёд. - Я хочу поговорить о последней моей оценке в журнале по Вашему предмету, - и я хлопнула предмет разговора на стол. Ацуя убрал телефон в карман, прекратив разговор, и окинул меня безразличным взглядом. -Кучики, ты знаешь, что студентам нельзя заглядывать в журнал? - едко поинтересовался он. -А Вы знали, что рисовать липовые двойки напротив фамилии одной из лучших студенток академии тоже нельзя? - елейно вопросила я. -"Одна из лучших студенток"? - передразнил Ацуя меня отвратительным голоском. - А ты знаешь, что гордыня - смертный грех? -Да-да, а убийство - это не только серьёзный грех, но и тяжкое преступление, - вторила я всё тем же желчным тоном. - Так что ж, мне теперь и с оценкой не разбираться? Тут в академии раздался дребезжащий звон, знаменующий начало новой пары. -Пара началась, так что сядь на место, - мерзко улыбнулся Ацуя и ткнул пальцем примерно в том направлении, где я сидела. - После пар поговорим. Я скрипнула зубами, но послушно развернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась на своё место. Меня колотило от ярости и умопомрачительного желания воткнуть ручку в глаз зарвавшемуся подонку. Внутри словно клубился густой обжигающий пар, от которого перехватывало дыхание и темнело в глазах. "У-бей! У-бей! У-бей! Французская литература шла последней, шестой парой. И пусть я была жутко уставшей, но, тем не менее, всё ещё полна решимости, если не потребовать исправить незаслуженную двойку, так хотя бы четвертовать Ацуя. Полтора часа длились мучительно долго. Я автоматически записывала лекцию, которую Ацуя рассказывал своим стандартным занудным голосом. Одногруппники клевали носом, некоторые уже откровенно спали, закрывшись учебниками, но я сидела с прямой, как натянутая струна, спиной и строчила слова. Горячий пар злости клубился в крови, обжигал мозг, накалял до предела нервы, держа меня в тонусе не хуже пяти банок энергетика. Поэтому когда прозвенел звонок, я почувствовала настолько сильное облегчение, что даже потеряла часть клокотавшей внутри ярости. Студенты, ещё минуту назад едва ли не падающие со своих мест от усталости, необычайно бодро вскочили и, на ходу запихивая в сумки вещи, бросились к выходу. Я неспешно собралась и, закинув кожаный рюкзак на плечо, подошла к столу, за которым в расслабленной позе сидел Ацуя. -Итак, пары закончились, - сухо заметила я, останавливаясь сбоку от его кресла. - А теперь не могли бы Вы объяснить, какого чёрта у меня двойка? -Я не обязан перед тобой отчитываться, - высокомерно произнёс он. - Если у тебя стоит два, значит, ты просто не была готова. -Не смешите мои тапочки, - фыркнула я, снова начиная закипать. - Любой одногруппник подтвердит, что я идеально знаю все пройденные темы. -Ну, что же... тогда выход только один, - глухо проговорил Ацуя. Неожиданно он резко рванул из своего кресла и, цепко схватив за плечи, грубо опрокинул прямо на учительский стол. Я была настолько ошарашена, что даже не успела среагировать и оказать сопротивление. От сильно удара перед глазами на миг помутнело, а в затылке электрической искрой сверкнула острая боль - на пару секунд я буквально выпала из реальности, сдавленно вскрикнув. И бразды правления тут же перехватил инстинкт самосохранения - я попыталась рефлекторно скатиться со стола, но вдруг почувствовала, как чьи-то ладони снова легли на плечи. Перед расплывающимся взглядом совсем близко возникло лицо Ацуя, который навис надо мной, тяжело дыша. -Придётся исправлять двоечку, - выдохнул он мне в приоткрытые губы. В нос ударил тошнотворный запах - смесь сигаретного дыма и приторного одеколона, к горлу подкатил ком. В спину больно упирались какие-то ручки и смятые листы, а рюкзак неудобно лёг под плечо. Однако мозг быстро возвращался к реальности и теперь истошно вопил об угрозе. -Ты что вытворяешь, скот? - процедила я сквозь до боли сжатые зубы и попыталась дёрнуться, чтобы освободиться - тщетно. Ацуя хоть и был слабаком, но он и выше, и тяжелее меня будет. Чёрт!.. -А что такое? - он очень не натурально изобразил удивление. - Ты же хочешь, чтобы я исправил оценку? -Да если я закричу... -Ничего не случиться. После шестой пары в этом корпусе ходит разве что дух первого директора. Ацуя нагнулся ближе и попытался лизнуть меня в губы, но в последний момент я отвернулась, и его язык - меня сейчас вырвет! - коснулся шеи. И я почувствовала, как по горлу от отвращения прошёл характерный спазм, а на спине и лбу выступил холодный пот. Тело начала бить мелкая дрожь, и я, как бы ни хотела, не могла остановить её. -Вот оно что. Да ты просто импотент, которому даже самая отчаявшаяся девушка не даст, - очень медленно проговорила я, всеми силами стараясь, чтобы голос не дрожал. А правой рукой я как можно незаметнее шарила по столу, стараясь найти любую вещь, хотя бы мало-мальски похожую на оружие. - Поэтому девушек ты выискиваешь исключительно в "Блич". Ведь по-другому - без помощи папочки и собственного влияния, - ты ничего не можешь. -Ошибаешься, - прошептал Ацуя, коленом раздвигая мои ноги - блядь, и почему я именно сегодня надела юбку?! - Но принцесса из семьи Кучики - особый трофей. Он провёл языком от сгиба шеи до мочки уха, оставляя влажную дорожку. Всё тело с силой содрогнулось от омерзения. Мысли стали путаться, бледнеть под действием первобытного страха. И только усилием воли я не позволила мозгу окончательно отключиться. И этот запах... он буквально душил, от него слезились глаза, и что-то вставало поперёк горла. -Польщена до глубины души, - прошипела я. Рука наконец нащупала какой-то карандаш. Дрожащим пальцем я провела по нему до самого кончика, почувствовав затупившейся стержень. Господи, помоги мне. Резко вывернув руку, я со всей силы вонзила карандаш в его запястье. Он взвыл скорее от неожиданности, чем от боли, но, тем не менее, его рука дёрнулась и выпустила плечо. Я, не тратя ни секунды, резко скатилась со стола, неудачно приземлившись на четвереньки. Ладони и колени обожгла саднящая боль, но я приказала себе не думать об этом. Надо встать!.. Надо бежать!.. Ноги дрожали и подкашивались. Заплетались и не слушались... В такой момент!.. Быстро вдохнув и выдохнув, я, наконец-то, смогла подняться и рвануть к двери. Сквозь бешено пульсирующую кровь в ушах я услышала позади странный грохот, а в следующую секунду что-то тяжёлое навалилось на меня сзади и безжалостно припечатало к холодной стене. Правую щёку обожгла тупая боль, когда я ударилась ей об угол. Руки вдруг заломили за спину. Не сильно, но очень неприятно. -Мне надоели эти салочки, - выдохнул Ацуя мне в ухо, касаясь его губами. - Надоели ещё с того похода в кино. Я на секунду замерла. -Наивная моя шалунья... Думала, я не догадаюсь? - захихикал он, зарываясь носом в волосы рядом с шеей. - Хотя это уже и не важно. Ведь знаешь, - одна его рука заскользила вверх по талии, в то время как другая удерживала обе тонкие кисти. - Я всегда получаю то, что хочу, - и чужая ладонь жёстко сжала грудь. Я взвизгнула и начала неистово вырываться. Вопя, дёргаясь, как пришибленная током, плевать! Только бы вырваться!.. И снова его запах... он заполнял те оставшиеся крохи свежего воздуха, вызывая головокружение. Его рука вдруг исчезла с груди, цепко сжала волосы, и с силой дёрнула за них, обрывая мои жалкие вопли. -Тише ты, - преувеличенно ласково пробормотал Ацуя и, разжав кулак, погладил по голове. - Если не будешь сопротивляться, то, обещаю, получишь массу удовольствия. Его пальцы заскользили вниз, явно направляясь к застёжке лифчика. А меня вдруг начала душить изнутри сильнейшая истерика - к глазам подступили слёзы, грозящие вот-вот вырваться на свободу, а к горлу - спастическая тошнота. Хотелось разреветься от собственного бессилия, от осознания того, что меня покупают за грёбаную цифру в журнале, да в общем от того, что это со мной сделает Ацуя. И становится жутко противно, когда его сморщенный полу вставший член - что б его обрубили по частям! - упирается в поясницу. Я начала чаще дышать, захлёбываясь всхлипами. Мне мучительно не хватало воздуха... Окружающее пространство начало неотступно сужаться. Пол под ногами подозрительно закачался, как лодка во время шторма. Я прижимаюсь лбом к холодной штукатурке и про себя отчаянно молюсь, чтобы хоть кто-нибудь пришёл. Хоть кто-нибудь. Щёлкнул замок лифчика, а над ухом раздалось глупое булькающее рычание. "В твоей жизни всегда будет один единственный человек, который всегда тебе поможет. И этот человек - ты сама", - раздался в угасающем сознании голос Бьякуи. Глухой, будто звучащий из старого магнитофона, но почему-то очень чёткий. Точно. Глупо истерить - мои слёзы его не остановят. Надеяться на кого-то - ещё глупее. Я не в грёбаной подростковой книжке, где мне на помощь примчится принц на белом Suzuki. Только я могу себе помочь. Только я. Ухватив концы ускользающего разума, который продолжал шатко удерживать меня в реальности, я открыла рот и со всей силы вонзила зубы в нижнюю губу. Прокусывая её чуть ли не насквозь. Без жалости. Вспышка боли резанула, казалось, всю нижнюю часть лица. Она послужила, как разряд дефибриллятора для умирающего сердца, и рывком вернула разум на место. Истерия отступила, но ненадолго. Его ладонь снова начала мять грудь, вызывая знакомые рвотные позывы. Рот стал наполняться кровью - обострённый болью разум чувствовал каждый оттенок её металлического вкуса. Рана на губе пульсировала и горела - плевать! Это не важно. Более или менее, вернув контроль над собственным телом, я начала мысленно проверять свои конечности. Руки - всё ещё в захвате и к тому же слегка онемели, ноги... а ноги-то относительно свободны... Хорошо. Очень хорошо. Но у меня будет всего одна попытка... Я глубоко вдохнула воздух ртом и, приказав телу максимально расслабиться, приподняла ногу, сгибая её в колене. Шумно выдохнула и резко махнула назад, яростно ударяя пяткой по его голени. Над ухом раздалось матерное верещание, звоном отдавшееся в ослабленном мозге, а руки, удерживающие меня, резко ослабли. Я наступила ногой на носок его ботинок и, собрав все силы, вырвалась из захвата. Свобода! Свобода! Я бросилась к выходу и, всем телом навалившись на дверь, вылетела в коридор. Только не останавливаться! Надо бежать! Прочь!* * *
"Господи, ёб твою мать, как же я ненавижу понедельники", - мысленно простонал Ичиго Куросаки, плетясь по коридору академии. За этот день он провёл шесть пар. Шесть пар, Карл! Ему уже казалось, что материал учебников он знает лучше их авторов. Да и к тому же почему-то по понедельникам все пары проходили в разных корпусах, и пока Ичиго шатался между ними, успел намотать марафонскую дистанцию. -Наконец, домой, - устало вздохнул он и, ослабив узел галстука, потёр ладонью затёкшую шею. Но когда Ичиго хотел повернуть за угол и выйти к выходу, мимо него вдруг на ошеломительной скорости промчалась ни кто иная, как Рукия Кучики. Перед глазами мелькнуло бледное испуганное лицо, широко распахнутые остекленевшие глаза, в которых, кажется, застыл... ужас? Разглядеть Ичиго не успел - Рукия уже скрылась за поворотом, оставив мужчину в полном недоумении. И что это было?..* * *
Я вообще не знала, что могу так быстро бегать. Думаю, глядя на меня, Усэйн Болт съел бы свои кроссовки или сменил пол и подался бы куда-нибудь... в балерины. Но, несмотря на цинизм царившей в моих мыслях, мне было далеко не весело. Я неслась по улице, спотыкаясь, путаясь в своих ногах, судорожно, до боли в лёгких вдыхая воздух. Налетала на прохожих, слышала несущиеся в след очень нелестные метафоры и аллегории, а когда до моего слуха донеслось "Смотри куда прёшь, шлюха!", невольно жалобно всхлипнула и ускорила темп, хотя думала, что быстрее некуда. Перебежав дорогу на мигающий зелёный, я влетела в какой-то маленький сквер и, наконец, позволила себе остановиться. Ноги дрогнули, резко подкосившись, и я опустилась на ближайшую покосившуюся скрипучую скамейку, запрокинув голову назад. Я устало закрыла глаза, дрожа от истощения и недавно пережитого ужаса. Дыхание продолжало вырываться из груди бесконтрольным хрипом. Я уже в который раз за день всхлипнула и отчаянно прижала к себе рюкзак - как я его только не выронила? Хотя какая разница? Мне ведь просто нужна сейчас любая вещь, за которую я могу ухватиться, чтобы окончательно не скатиться в новый истеричный припадок: глаза знакомо жгло, а тело начало содрогаться от всхлипов. Впившись ногтями в искусственную кожу портфеля, я с практически мазохистским удовольствием прикусила губу, чувствуя, как отрезвляющая боль откликается в сознании. Хватит! Я не зарыдаю! Ведь всё уже позади. Позади... Я неожиданно для самой себя расхохоталась. Громко, истерично, до боли в животе. Те немногие люди, что проходили мимо, подозрительно косились в мою сторону и, скривившись, проходили мимо, кто-то презрительно бросил "наркоманка". А я продолжала ржать, чувствуя, как из уголков глаз скатились две слезы, щекоча скулы. Ничего и ни хрена не позади! Ацуя будет мучить меня, пока я учусь в этой академии, сначала как заместитель лектора, а потом, после выпуска, уже как полноценный преподаватель. И в конечном итоге он либо... добьётся своего, либо меня выгонят из "Блич". Твою мать, я-то думала, что Ацуя - обычный среднестатистический козёл, а он на самом деле оказался расчётливой тварью! Наконец приступ стал стихать, и я начала понемногу успокаиваться. Зато накатила смертельная усталость, словно за сорок минут я успела разгрузить семнадцать тонн титана. Взгляд невольно наткнулся на мои открытые колени. Кожа на них покраснела и слегка ободралась. Я подняла ладони на уровень глаз, они выглядели не лучше. Да ещё и только начавшая заживать царапина на ладони снова открылась. Запустив руку в карман рюкзака, я нащупала небольшое зеркальце и, посмотрев в него, невесело улыбнулась. Ну, красотка, чё! Нижняя губа покраснела и распухла, от неё по подбородку стекали два тоненьких ручейка крови, хотя это не самое страшное. Щека, которой меня ударили о стену, отекла, и теперь на ней красовался бледный синяк. Отлично... На нос вдруг шлёпнулась крупная холодная капля воды. А спустя секунду ещё одна упала на макушку, и, словно последовав невидимому сигналу, заморосил дождь. Я поджала губы, неосознанно потревожив царапину, и, опершись рукой о спинку скамейки, медленно поднялась. Дождь зарядил с новой силой, но я и не подумала поспешить домой. Напротив, выйдя из сквера, я свернула на другую улицу, намереваясь сделать небольшой крюк. Потому что мне нравилось чувствовать, как холодная вода смывает ощущение... Ацуи на моём теле. Потому что струи дождя, ледяными иголками вонзаясь в тело, удерживали сознание на плаву. К тому же к боли в нижней губе я уже начала привыкать. Я брела по улице, не разбирая дороги и не различая окружающее пространство, только автоматически поворачивала в нужном направлении. За несколько минут небольшой дождь перерос в ливень, и я мгновенно промокла до костей. Но я продолжала упрямо шагать, поддерживая скорость слизняка, и напряжённо размышляла, пытаясь ответить на извечный вопрос: что делать. Первым желанием было позвонить Бьякуе, но я быстро отмела эту идею. Мне не семь лет, чтобы чуть что сразу бежать жаловаться братику. В полицию писать заявление - не вариант: у меня нет ни доказательств, ни свидетелей. Да и что значит моё слово против него? Но я не могу оставить всё как есть - то, что мне повезло в этот раз, не значит, что повезёт в следующий. А если бы я не сбежала? А если бы он держал меня чуть крепче? Да и не многовато ли в моей жизни появилось "если бы"? Я привыкла всегда контролировать свою жизнь, но никогда не позволяла ей отвечать той же взаимностью. Я очнулась от мыслей только, когда моя рука механически набрала код на двери уже родного дома. Войдя в подъезд, я поднялась в лифте и, выйдя из него, доплелась до своей двери. Открыла замок, не с первого раза попав в скважину, и ввалилась в коридор, очутившись в ставшим привычном одиночестве. Мне так не хватало привычных звуков, которые царили в доме моего дяди. Вот бы услышать ворчание Йороичи или смех Киске. Если бы... квартира ответила мне глухой, звенящей тишиной. Взрослой быть так отстойно... Скинув кеды и бросив на тумбочку ключи с рюкзаком, я пошатываясь направилась в гостиную. Вода резвыми ручейками стекала с одежды, крупными каплями срывалась с волос, оставалась мокрыми следами от намокших носков. Меня жутко колотило от холода. Ничего не хочу делать. Хочу принять горячий душ и, добравшись до кровати, провалиться в спасительный сон. Но сначала надо всё-таки обработать руки, ноги и особенно щёку. В тишине раздался едва слышный скрип балконной двери, а затем тяжёлые шаги. О, Господи... Только не он... -Здорово, детка, - ровным голосом поприветствовал меня лектор. -Здравствуйте, господин Куросаки, - осипшим от холода голосом пробормотала я, уперев взгляд в район его груди - выше я просто не могла посмотреть. -Что, под дождик попала? - больше прозвучала не как вопрос, а как утверждение. -Угу, - односложно промычала я, мечтая, чтобы он оставил меня одну. -Небось, торопилась домой? - продолжал он странным тоном. -У...угу, - заикнулась я, не понимая, куда клонит мой лектор. -Так торопилась, что умудрилась прийти домой позже меня при том, что вышла из академии раньше? - его голос взлетел до саркастичной усмешки. Меня снова передёрнуло, но уже не от холода, а от какого-то дурного предчувствия. -О ч-чём Вы? - прохрипела я, предательски осекшись в начале фразы. -Ого, да ты так летела по коридору, что даже не заметила меня, - ехидно протянул Куросаки и сделал шаг ко мне. А потом ещё один. - Ещё и выглядишь так, будто по тебе трактор пару раз проехался. Не желаешь объяснить? -Я... я... - забормотала я, неловко переминаясь с ноги на ногу. -Чтобы тебе было проще думать, переформулирую вопрос, - с каждым словом его голос становился всё жестче и суше. - Что ты натворила? -Я?! Я ничего не н-натворила!.. - отчаянно вскрикнула я сиплым от холода голосом, и мой взгляд даже непроизвольно взлетел до подбородка Куросаки. -А что ты тогда так заикаешься? И выглядишь так, словно увидела тень отца Гамлета? Я чувствовала исходящее от него тепло и сильнее поёжилась. Мне не нравился его тон и взгляд, которым он прожигал мою макушку. Что он от меня хочет? Почему не оставит в покое? Что это вообще за наезды и намёки? -Мне х-холодно, - честно ответила я и обняла себя руками, подсознательно пытаясь поддержать. -А что с твоим личиком? - хмыкнул Куросаки и, неожиданно обхватив мой подбородок большим и указательным пальцами, повернул лицо повреждённой щекой к себе. -Я... я эт-то... уп-пала, - промямлила я, упрямо буравя взглядом волевой подбородок. -На что ты упала? - так уж и поверил он мне. - На банку с гвоздями? Говори правду: что ты сделала? Если ты во что-то вляпалась, лучше сказать. Так ты значительно облегчишь жизнь себе и, возможно, кому-то ещё. -Я нич-чего не с-сделала... Эт-то правда... -Тогда, что случилось? -Нич-чего. Захват на подбородке стал твёрже, и я почувствовала, что мой лоб вот-вот загорится под его янтарным взглядом. -Больше всего, - холодно начал он, чеканя слова. - Я ненавижу, когда мне врут. И чтобы я там ни говорил, я не ненавижу тебя. Пока. Так что в последний раз прошу сказать мне правду. -Я не-е вр-ру!.. - выдохнула я, уже из последних сил сдерживая слёзы обиды. Почему он мне не верит? Я ведь ему никогда не лгала! Куросаки сжал челюсти и резко отдёрнул руку от меня, словно я была смертельно ядовитой. -Знаешь, до этого ты была гораздо выше в моих глазах, - зло и как-то разочарованно произнёс Куросаки. - Столько из себя взрослую корячила, а оправдываешься сейчас, как малолетка. Хотя и не все дети умеют так хорошо врать. -Я... - из горла вдруг вырвался громкий всхлип. -Я н... не... - голос снова оборвался на всхлипе. -П... прав-вда... - и неожиданно расплакалась. Громко, навзрыд, выплёскивая накопившийся страх и обиду. За что? За что он так со мной? Что я ему сделала? Хорошо, пусть я ежедневно вываливала на него ушаты колкостей и злила его до заикания, но он никогда так на меня не срывался. И сейчас я просто физически не могла выдержать его злость. Это было слишком для меня. -Эй... - нервно окликнул меня Куросаки. - Хватит. Что ты?.. Не знаю почему, но от этих слов я разрыдалась ещё сильнее, пристыженно закрыв лицо руками. Слёзы были небольшие, но их было много. Они заливали щёки и, скатываясь по подбородку, катились по шее. -Ч-честно... я н... нич... го не... н... твор... ла, - заикаясь и давясь всхлипами, выдавила я. Я кожей чувствовала, как мой лектор рядом со мной напрягся и занервничал. А, ясно, он из того типа мужчин, который теряется при виде женских слёз и начинает паниковать, словно по радио объявили начало атомной войны. -Ладно, ладно, прекращай, - его голос звучал практически умоляюще. - Не плачь... Неожиданно Куросаки твёрдо, но аккуратно сжал мои плечи и решительно потянул на себя, мгновенно заключая в кольцо рук, крепко прижимая к себе. Это было настолько внезапно, что на две секунды я даже перестала плакать, впав в какой-то странный транс. А потом начала отчаянно вырываться, пытаясь оттолкнуть чужое тело. Но это было сродни решению сдвинуть монолитную гору. Ну, уж нет... Я не хочу, не хочу его видеть! Я хочу, чтобы он убрался вон! После того, что было четыре дня назад, после того, что он устроил сегодня, я не хочу, чтобы он меня трогал и тем более обнимал. Я ненавижу его!.. Наверное... Но в следующую секунду я с удивлением осознала одну мысль: прикосновения Куросаки и Ацуя в корне отличались. Руки последнего вызывали липкий страх, отвращение и всепоглощающее желание сжечь кожу в тех местах, где он коснулся меня. А объятия моего лектора окутывали силой и манящим теплом. Я продолжала вырываться, но уже вяло - каждая клеточка в моём теле вопила и сопротивлялась, не желая терять этот контакт. Не помогал и тот факт, что его тепло начало просачиваться сквозь мою кожу и согревал окоченевшее тело, а его запах вдруг защекотал ноздри, пробиваясь даже через заложенный нос. И этот потрясающий мужской запах действовал на мозг, как гипноз, заставляя расслабиться и поддаться ему. В какой-то момент я с ужасом поняла, что собственные руки перестали слушаться и вместо того, чтобы отталкивать чужое тело, вцепились в его футболку, притягивая к себе. Продолжая рыдать, я уткнулась лицом в мускулистую грудь, удивляя даже саму себя, и всем телом прижалась к нему. Почувствовав, что я более или менее расслабилась, мужчина стал неторопливо поглаживать меня по спине. -Ну, перестань плакать, - мягко, но всё ещё немного испуганно попросил Куросаки. Его тёплые большие ладони продолжали успокаивающе скользить по моей дрожащей спине, обтянутой холодной мокрой блузкой. И от этого по телу расходились волны удовольствия. - Вот что ты... ну... ну хорошо-хорошо... Признаю, я был слишком груб, но что сразу реветь-то? Ну ты и плакса. Берите выше: я истеричка. Я ничего не ответила, но всхлипы становились всё тише, а рыдания начали понемногу стихать. Мне впервые за четыре дня было настолько хорошо и спокойно, и совсем не хотелось ни о чём думать. Я сильнее зарылась носом в футболку. Сильные руки немного сжались, крепче прижимая меня к нему, заставляя окончательно расслабиться. "Что ты делаешь? Он сжалился над тобой, как над дворовым щенком, а ты уже и размякла, идиотина!" Я знаю... Ну хотя бы ещё пять минуточек... -Всё, давай успокаивайся, - Куросаки ласково потрепал меня по волосам. Я только опять всхлипнула, заставив его снова напрячься. - Хватит... пожалуйста. Ну, извини. Я... я был... не прав... Я сжала губы и безвольно опустила руки, пытаясь отстраниться. Достаточно. Я и так нагло переступила черту, которую сама же мысленно провела между мной и ним, и позволила себе слабость. А теперь пора возвращаться обратно, в реальность, где я для него - раздражающая студентка, а он для меня... враг. Да, пожалуй, враг... И хотя всё во мне умоляло не делать этого, я как могла, игнорировала искушение ещё крепче обнять его и рассказать о том, что случилось. Потому что я не хотела усложнять наши и без того запутанные отношения. Потому что он не обязан был выслушивать меня и уж тем более помогать. Потому что я не имела права снова перешагнуть черту. -Д-дело не в В-вас, - точнее не только в тебе, моё прекрасное несчастье. - И это... уй-йдите, пожалуйста... -Что? - кажется, моя последняя реплика выбила его из колеи больше, чем недавняя истерика. - Ты смеёшься надо мной? -Н-нет, В-вы не при чём. Т-так что уйдите, пож-жалуйста. Я снова предприняла попытку отстраниться. -Помнится, вы говорил-ли, что будет-те мне должны?.. Так в-вот... -Не, детка, так не пойдёт. Мы договаривались, что я верну тебе долг во время контрольного теста, - парировал Куросаки, продолжая крепко удерживать меня в объятиях. Я глубоко вдохнула, не нарочно ещё раз втянув его потрясающий запах, и положила ладони на его грудь. Мысленно досчитав до пяти, я подняла голову, впервые почти за пять дней, заглядывая в его медово-янтарные глаза. Куросаки рассеянно моргнул, и что-то в его лице неуловимо поменялось. Ну да, я понимаю, чувак, что выгляжу далеко не ахти: на щеке синяк, глаза покраснели и намокли, нос опух, да ещё и в уголках губ запеклась кровь. -Пожалуйста, я Вас очень прошу, уходите, - охрипшим от слёз голосом прошептала я. Куросаки продолжал напряжённо вглядываться в мои глаза и попытался покачать головой. - Пожалуйста... Ичиго... - впервые произнесённое имя моего лектора осталось на кончике языке сладостно-терпким, как у ликёра, послевкусием. Как оказалось, его имя, сказанное из моих уст, произвело должное впечатление. Очень медленно Куросаки разомкнул кольцо рук и сделал два нерешительных шага назад. Я опустила глаза и сразу почувствовала облегчение. Не чувствуя его бессовестно сочувствующего взгляда, мне стало легче. Жалость этого человека осталась в душе горьким осадком унижения. Хотя, казалось, что ниже моей самооценке упасть просто невозможно. -Ну, это... - я не смотрела в сторону Куросаки, но была готова поспорить, что он сейчас по привычке задумчиво треплет волосы на затылке. - До среды, что ли... -Ага, - отозвалась я, но была более чем уверена, что мой ответ прозвучал не громче ультразвукового свиста. Куросаки, казалось, хотел ещё что-то сказать, но вместо этого он молча вышел вон, тихо прикрыв за собой дверь.* * *
-Так, задание на доске, и я настоятельно рекомендую вам его выполнить от и до, так как оно поможет подготовиться к тесту, который будет через два дня, - монотонным голосом объявил Ичиго. - Всё, все свободны. Студенты с техмата удивлённо переглянулись, а потом один паренёк неуверенно поднял руку. -Э, господин Куросаки, до конца пары ещё двадцать минут, - сконфуженно напомнил он. -И что? - всё так же меланхолично отозвался Ичиго. - На сегодня мы выполнили план, так что не вижу смысла вас задерживать. Будущие технари внимательно поглядели на своего лектора, будто ожидая, что он сейчас вскочит с места и с хохотом объявит, что это была шутка. Хотя долго утруждать себя подозрениями они не стали и уже в следующую минуту аудитория опустела. Ичиго безразлично посмотрел на закрывшуюся за последним студентом дверь и лениво подумал, что в обычное время он такого не позволил бы. Даже если оставалось свободное время, он тратил его на закрепление нового материала, повтор предыдущей темы или просто давал несложные задачи. Но сегодня его вот уже пятый день грызло какое-то странное чувство, которое Ичиго не мог описать. Нечто смутно напоминающее тревогу или... вину? Оно извивалось противной липкой змеёй, сворачивалось кольцами, заставляя что-то внутри неприятно сжиматься. Стоявшую в помещении тишину нарушил предупреждающий стук в дверь, после чего она открылась, пропуская внутрь господина Кёраку. Он быстро огляделся и сосредоточил своё внимание на Ичиго, улыбнувшись уголками губ. -Откашиваете от работы, господин Куросаки? - весело поинтересовался мужчина. - Ай-ай-ай, три года как выпустились, а всё не можете забыть студенческих привычек. Правда, тогда Вы откашивали от пар. -Когда такое было? - вымученно улыбнулся он. Ичиго не знал почему, но чувствовал жуткую усталость. - И вообще у меня тут все вундеркинды, мы уже закончили. -Ну-ну, - скептически хмыкнул директор "Блич". - Мы об этом ещё поговорим, но в следующий раз, когда я не буду опаздывать. А сейчас я зашёл только на минутку, отдать вам маленькую анкету на заполнение. Он вытащил из портфеля от Bottega Veneta несколько листов с печатным текстом и положил их на стол перед Ичиго. -Что это? - спросил лектор, пробежавшись глазами по документу. -Пустяки, небольшой отчёт о нашем коллективе в министерство. -А две анкеты мне зачем? -О, чуть не забыл. Отнесите вторую, пожалуйста, господину Такахаси, а то я уже не успеваю. Ну, а завтра вы всё сдадите. -Я? К нему? - скривился Ичиго, но наткнувшись на вопросительный взгляд своего начальника просто покорно кивнул. - Хорошо, я всё сделаю. -Вот и ладненько. До свидания, господин Куросаки. -До свидания... "Зашибись..." И без того дерьмовое настроение стало полным днищем. Дело в том, что Ичиго чисто на генетическом уровне не переносил этого паршивого слизняка, возомнившего себя королём "Блич", и людей, которые пробиваются в обществе через своих родителей, в целом. Потому что они занимали места по-настоящему достойных. Кто знает, может быть, если бы не Ацуя, то в академию попал бы действительно талантливый лектор, который потратил много сил и времени, чтобы стать тем, кто он есть. А такие как он понятия не имели о тяжёлом труде. Всё, что у них есть, они получали готовеньким на блюдечке с голубой каёмочкой, но при этом отлично задирали нос. Хотя это было и не единственным, что раздражало Ичиго. Мужчину жутко бесил его напыщенный вид, раздутое самомнение и то... и то, как он постоянно пялился на одну студентку. И поэтому он совершенно не хотел с ним лишний раз пересекаться. Но, как говорится, уже было поздняк метаться. Ичиго запихал свои бумаги в портфель и вышел в коридор, заперев аудиторию. К кабинету Ацуя нужно было идти через весь корпус, что опять же не прибавляло плюсов к настроению. Да и к тому же когда Ичиго пришёл, в аудитории никого не было. "Да твою же ж мать! Никогда не думал, что меня будет бесить отсутствие этого долбоящера". Плюнув на правила приличия, Ичиго вошёл в аудиторию и уселся за лекторский стол. Минут десть прошли в раздражающей тишине, пока внимание Ичиго не привлекла вибрация телефона, видимо, принадлежащего этому типу, на столе, а потом загоревшейся экран того же мобильника, сообщающий о пришедшей СМС-ке. Инстинктивно скосив взгляд туда, где лежал аппарат, он наткнулся на высветившуюся надпись: "Твоя проблема в том, что твой не в меру раздутый «мозг» слишком давит на твоего также несвоевременно раздувшегося «маленького друга»". Это сообщение заставило Ичиго криво улыбнуться. Однако теперь ему было любопытно, кто этот капитан Очевидность. Особо не отличаясь высокой моральностью и культурностью, Ичиго без зазрения совести нажал в сенсорный значок изображающий конверт на телефоне. Раскрылся раздел сообщений и довольно короткая, но очень странная переписка. "-Это что за дерьмо ты написал в отчёте? Ты охренел такое вытворять? Всё равно, что кролика заманивать в клетку голодным волком". "-Вы не понимаете. Её гордость оказалась бы под ударом, и она сама приползла бы ко мне, умоляя, чтобы я никому об этом не рассказал. И тогда она оказалась бы у нас в пожизненном рабстве. В чём проблема?" Дальше значилась только что пришедшая СМС-ка, и Ичиго непроизвольно вопросительно вздёрнул бровь. И что это за фигня? Речь шла о каком-то отчёте, но он дико сомневался, что господин Кёраку мог такое прислать. Да, и Ацуя явно писал о какой-то девушке, только вот... Его мыслительный процесс прервал звук чьих-то шагов за дверью. Мужчина молниеносно нажал маленькую кнопку блокировки экрана и сложил руки на груди, откидываясь на спинку кресла. Будто уже давно дожидался лектора в такой позе. А в следующую секунду в аудиторию, хромая, медленно вошёл Ацуя Такахаси. Завидев гостя, он остановился и удивлённо округлил глаза, став похожим на мультяшную жабу. -Господин Куросаки, - с усмешкой резюмировал Ацуя, справившись с удивлением. - Какие люди. Что привело математика в аудиторию французской литературы? -Естественно тяга к прекрасному. И поручение начальства, - невозмутимо ответил Ичиго. -А что, вас из разряда лекторов перевели в курьеры? - желчно поинтересовался Такахаси. -А тебя, как мне отсюда видится, из разряда студентов перевели в разряд олигофренов, - абсолютно спокойно декларировал Ичиго и продолжил холодным угрожающим тоном. - Ведь ты, видимо, не понимаешь, что всё ещё являешься просто студентом, пусть и заменяющим лектора. И сейчас ты разговариваешь с преподавателем. Ацуя скривился, но промолчал и подошёл к столу, сильно припадая на правую ногу. -Что это? - спросил он, глянув на документ. -Отчёт в министерство. Сдать надо завтра, - пояснил Ичиго, внимательно наблюдая за ним, и поднялся с места. - Знаешь, не то чтобы я за тебя беспокоился, но почему ты ходишь, как утка? Выражение крайней неприязни на его лице вдруг сменилось самодовольной ухмылкой. -О, знали бы вы, что тут вчера было... - загадочно протянул Ацуя, и Ичиго едва сдержал порыв театрально закатить глаза. Вот ещё одна черта, бесящая мужчину: Ацуя явно не переносит Ичиго, но, тем не менее, отчаянно желает достойно выглядеть в его глазах. -Мы тут с одной студенткой вчера зажигали. Прямо на этом столе, - он принял такое выражение лица, словно смаковал вкус благородного вина. -Что? - нахмурился Ичиго. Странное чувство, которое не давало ему покоя четыре дня, сейчас истерично визжало об... опасности? Нет, это было что-то другое, но очень похожее. - О чём ты говоришь? -Ни о чём таком, что вы не знаете, - Ацуя красноречиво улыбнулся, видимо, намекая на послужной список Куросаки. - Но вообще вчера, после последней пары, мы с одной девушкой остались вдвоём. Я достал шампанское и предложил ей... маленькое практическое занятие. Конечно, сначала она немного сопротивлялась, но потом я сказал, что это будет выгодно для нас обоих. Ведь факультативы очень положительно влияют на успеваемость. И она согласилась. М-м... занятие прошло очень продуктивно. Видите, мы даже немного... переборщили, и я теперь хромаю. -Она? - переспросил Ичиго, почему-то чувствуя всё нарастающая тревогу, и непроизвольно напрягся. - Кто "она"? -Рукия Кучики, - просто ответил Ацуя и тут же довольно улыбнулся. - А по ней ведь и не скажешь, что она из семьи непреклонных военных. Ичиго внезапно почувствовал, как вся кровь отхлынула от лица. -Ты с... ней? - так некстати охрипшим голосом спросил он. Перед глазами снова стояла его студентка. Его непоколебимая, своенравная студентка... которая дрожала и плакала, как маленькая девочка. Он очень чётко помнил пустые синие стёкла её глаз, смотрящие на него с обидой и стыдом, и собственное имя, произнесённое умоляющим едва слышным голосом. Ичиго даже сначала не понял, что она обращается к нему. Настолько тот безжизненный тон отличался от её звонкого, ясного голоса. И эта её истерика, она буквально выбила Ичиго из колеи. В смысле, ему и раньше приходилось иметь дело с плачущими девушками, но он никогда не испытывал такого сильного желания успокоить, забрать чужую боль. И в тот момент, когда он обнимал Рукию, Ичиго осознал, что отчаянно не хочет, чтобы она когда-либо плакала и выглядела такой разбитой. И он определённо сразу же возненавидел матовый оттенок обычно искрящихся жизнью глаз. Да и вообще вся эта ситуация заводила его в тупик: Ичиго обнимал и успокаивал свою ученицу. А ведь она даже не была его девушкой! Он же ненавидит её... Тогда почему от одной мысли, что эта жаба прикасался к ней, Ичиго чувствует горячее, клокочущее бешенство? И почему он испытывает ноющее чувство вины за те слова? -Знаешь, до этого ты была гораздо выше в моих глазах... "Ну, я и мразь..." -А что такого? - тем временем невинно вопросил Ацуя. - Она и сама была не про... Его следующие слова оборвались на испуганном вскрике, когда Ичиго резко схватил его за грудки и ударил спиной о стену. Его взгляд, секунду назад светящийся самодовольством, теперь был испуганно устремлён в горящие яростью медовые глаза. -Ты что с ней сделал? - прорычал Ичиго низким, смертельно-опасным голосом. Руки, продолжающие сжимать его рубашку, просто чесались, чтобы переместиться чуть выше и сжать шею. - Ты её за оценку заставил?.. -Заставил? - взвизгнул Ацуя, перебивая его. - Да она сама меня... -Не ври! - рявкнул Ичиго и снова безжалостно ударил его о стену. - Рукия никогда бы не продала себя за цифру в журнале. Тем более тебе. К тому же у неё на щеке был синяк. Это ты сделал?! Отвечай, ну! -А что это вы вдруг решили героем заделаться? - прошипел Такахаси, сверкая серыми бусинками глаз. - Сами-то не лучше! Небось, каждая девка готова вам отдаться за... В следующее мгновение мощный кулак с силой врезался в область солнечного сплетения, вырывая из горла Ацуя писклявый вскрик. Он закашлялся и попытался согнуться от боли, но сильная рука, удерживающая его, не позволила этого. Ичиго слегка приподнял его над землёй, заставляя снова заглянуть в глаза. -Не сравнивай меня с собой, скотина! - вызверился он, жёстко встряхнув свою жертву. Всё внутри клокотало и горело от злости. Каждая мышца была напряжена до предела и почти кричала, чтобы Ичиго убил этого червя самым жестоким способом. - Я никогда не использовал своё положение, чтобы затащить девушку в постель. А ты... за то, что с ней сделал, я тебе голову отверну! Ичиго сжал кулак и замахнулся, целясь в челюсть. -Стой! Я ничего не делал! Ничего! - неожиданно заверещал Ацуя, зажмурившись. -Поздно умственно отсталым прикидываться. -Нет, я серьёзно! На самом деле... на самом деле, у нас ничего не было. Она успела сбежать! Врезала мне по ноге и сбежала! Поэтому я хромаю! - затараторил он, вжимая голову в плечи. -Сбежала? - недоверчиво переспросил мужчина, разжав пальцы. У него не было никакого повода доверять ему, но что-то подсказывало, что это правда. -Да-да-да! Ярость также неожиданно стихла, как и вспыхнула. Тело расслабилось, и Ичиго невольно облегчённо выдохнул. Что-то жутко тяжёлое, давящее ему на плечи, теперь исчезло, словно с них свалился Эверест. Теперь внутри осталась только холодная злость и всё то же желание избить этого слизняка до полусмерти. -Значит так, - отчеканил Ичиго, вновь поднимая взгляд. - Завтра же ты идёшь к господину Кёраку и говоришь, что больше не будешь лектором. Что ты не справляешься с такой ответственностью. -А... -А если ты это не сделаешь, то в полиции этим же вечером узнают о твоих похождениях. -Да кто вам поверит? - сплюнул Ацуя, до сих пор морщась от боли. -Действительно, мне не поверят, - ухмыльнулся он, чуть склонив голову на бок. - А вот Рукии - вполне. Видишь ли, ты допустил один маленький промах - рассказал обо всём мне. И теперь если она отнесёт заявление в полицию, то я выступлю свидетелем, даже учитывая тот факт, что меня там не было. Но это уже мелочи. Ах, да, чуть не забыл, - снисходительный тон Ичиго превратился холодную сталь. Янтарные глаза впились в его, злые и испуганные. - Если ты ещё хоть раз просто пройдёшь рядом с Рукией, я тебя не только выпотрошу, но ещё и поглумлюсь в яой-формате. Ты меня понял? Ацуя едва уловимо кивнул. -Не слышу! - рыкнул Ичиго и снова с силой встряхнул дрожащую тушу. -Да, понял, - пискнул он. -Вот и отлично, - уже более спокойным тоном отозвался мужчина и резко выпустил Такахаси, встряхнув руками, словно только что держал в них бородавчатую жабу. Окинув его напоследок брезгливым взглядом, Ичиго развернулся, пошёл на выход, чувствуя, что ощущение, мучающее его столько времени, наконец, исчезло. К тому же... другое, более глубокое и старое чувство вдруг начало пропадать... Будто после долгого ливня показались первые лучи солнца. -О, и ещё одно, - бросил он уже в дверях, даже не повернувшись. - Перед тем как уволиться исправь её оценку в журнале, - и с этими словами Ичиго вышел.* * *
Аудитория французской литературы располагалась на первом этаже так, чтобы через её вечно открытые окна было удобно сбегать с пар или из корпуса - про эту интересную лазейку мне не так давно рассказала Нелл. И именно под ними я имела честь пребывать в данный момент. Я слышала, как вдалеке хлопнула дверь. Слышала, как потом Ацуя разразился матом. Но я едва ли обратила на это внимание, тупо пялясь в одну точку перед собой. В данный момент, в моей голове крутилось всего две мысли. Первая напоминала что-то типа: "Интересно, почему меня вдруг понесло именно сюда?" А вторая: "По-моему, я всё-таки в грёбаной подростковой книжке".