Ярость

Тук-тук. Юный граф Мальдини стучит в дверь комнаты молодого принца Шнайзеля, и вздыхает в ожидании ответа. Сейчас идея извиниться за свое поведение уже не кажется ему такой уж замечательной, как его убеждали немногочисленные знакомые принца. «И почему я такой нерешительный? Почему меня так легко в чем-либо убедить?» — с грустью думает Канон и снова прокручивает в голове события предыдущего дня. О, этот заносчивый наследник Британской империи, студент по имени Шнайзель эль Британия, всегда выводил графа из его привычного душевного равновесия. Стоило лишь Шнайзелю появиться где-либо, особенно в сопровождении одного из своих друзей, эксцентричного ботаника графа Ллойда Асплунда, как Канон мгновенно чувствовал, как в нем сейчас что-то взорвется. Это презрительно-снисходительное отношение к окружающим, эти небрежные манеры… все в принце безумно раздражало Мальдини и выводило из себя. К счастью, или к несчастью, вскоре это начал замечать Ллойд, и поначалу даже стал предпринимать нелепые попытки сдружить Шнайзеля и Канона, которые, впрочем, заканчивались полным провалом. Как итог — ненависть графа к принцу только возросла, и вскоре, против воли самого скромного Канона, стала выливаться в небольшие стычки. И каждый раз они заканчивались все острее и острее. Вчерашний день стал апогеем этой ненависти. Тем утром Канон, в своем обычном мирном расположении духа, вышел из здания студенческого общежития и неспеша направлялся к учебному корпусу, когда в поле его зрения попали Шнайзель и его компания. Миролюбивый настрой графа сразу же испарился. «Да уж, отличное начало дня, черт побери», — злобно подумал Канон. — «Повезло, блин» -Эй, Мальдини, — услышал граф оклик, и его настроение упало еще ниже. Разумеется, это был Шнайзель. Канон изо всех сил собрался, пытаясь сделать вид, что к нему это не относится и пройти мимо, но, в очередной раз, потерпел неудачу. Граф обернулся и сверкнул глазами. «Ублюдок», — подумал он. -Мальдини, — снова повторил принц, ухмыляясь, — смотри, что я приобрел, — противно засмеялся он, кивая на кнут, которым он поигрывал. — думаю использовать его на тех, кто пойдет против королевской власти. -Как смешно, — еле слышно пробормотал себе под нос Канон и собирался продолжить идти, но его снова остановил оклик Шнайзеля. -Эй, Мальдини. Разве ты со мной не согласен? Канон остановился и молча смерил его злобным взглядом. -Что-то не так? — наигранно спросил Шнайзель. -Да, что-то не так! — резко выпалил Канон, и тут же сильно смутился, потому что происходила эта сцена на виду у проходящих мимо студентов. -И что же не так, мой дорогой друг? — принц приподнялся со скамьи, где сидел, и, продолжая поигрывать кнутом, направился к графу. — В чем дело, Мальдини? -Я тебе не друг, — тихо произнес Канон. -Что ты сказал? -Пожалуйста, отойди и дай пройти… избалованный королевский мальчишка, — еле слышно прибавил граф, опустив голову, но, увы, Шнайзель все прекрасно расслышал. В тот же момент нечто сшибло графа с ног, и он рухнул в траву, попутно ощущая, как что-то жжет его лицо. Этим чем-то оказался кнут Шнайзеля. -Ах ты… ты… ублюдок, — бессильно прошипел Канон, закрывая голову руками, и стараясь не заплакать от жгучей боли. — Ненавижу тебя! Шнайзель лишь усмехнулся. -Вот, что будет с каждым, кто посмеет оскорбить меня — его Высочество второго принца Империи Шнайзеля эль Британия! «Да уж, это было унизительно», — со злобой думает Канон, стоя у двери. Может, пока еще не поздно, убежать, и не извиняться перед этим напыщенным королевским щенком? Но, увы, уже поздно. Дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется Шнайзель. -Канон Мальдини? — с усмешкой произносит он. — Что ты тут делаешь? Граф вспыхивает, и еле сдерживается, чтобы не нагрубить в ответ. «Помни, — говорит он самом себе, — возможно, если ты извинишься, он действительно от тебя отстанет… этот мерзкий ублюдок!» Канон еле сдерживает злорадную улыбку и произносит: -Ну, я… я хотел… -Проходи, дорогой друг, — усмехается принц. -Но… я… Шнайзель хватает графа за плечо и фактически вталкивает в свою комнату. -Я… я просто хотел извиниться… -Ты? Извиниться? — все еще держа Канона за плечо, фыркает принц. — Вот уж никогда бы не поверил, что ты умеешь извиняться, Мальдини. Или унижаться. Или… — он снова фыркает, — делать и то, и то, одновременно. Канон сдерживается, чтобы не взорваться и пытается сосчитать до десяти. «Так, спокойно, спокойно…» -Нет, Мальдини, я не верю, что ты решил извиниться, — недобро произносит Шнайзель. — Так что же, в таком случае, тебя сюда привело? -Я правда извиняюсь! — резко отвечает Канон. — А теперь, пожалуйста, позволь мне идти, — пытается он вырвать своей плечо из цепких пальцев принца. -Ну уж нет, — тихо произносит принц. — Я думаю, что ты все еще не уяснил урок, Мальдини. -Пусти меня! — кричит граф, и, начиная терять самообладание, размахивается и влепляет Шнайзелю звонкую пощечину. Тот ошарашен, но лишь на мгновение. А затем Шнайзель злобно произносит шепотом: -На этот раз ты действительно попал, Мальдини, — и с этими словами граф получает резкий удар по лицу. -Урод! — кричит Канон, утирая кровь с разбитой губы. — Так значит, это твои подлецы-друзья меня уговорили специально, чтобы сюда заманить, и ты расправился со мной! Ты просто жалок! Мразь… Графа перебивает резкий удар в грудь, от которого тот отлетает назад и сгибается. Хватая ртом воздух, он злобно глядит на Шнайзеля, пытаясь оценить свои шансы, но увы, мощный пинок сбивает его с ног и валит на кровать. Шнайзель злорадно усмехается. -Пусть это послужит тебе уроком, Мальдини. Он подходит к лежащему на кровати графу, и берет его руку в свою. Канон собирается с силами, чтобы оттолкнуть его, но чувствует холодный металл на своем запястье, а потом слышит щелчок. -Ты… ты… ты офигел, ублюдок?! — яростно кричит граф, понимая, что происходит, и пытается отбиваться свободной рукой, но Шнайзель влезает на кровать и садится на Канона, придавливая его собой. -Ты.. ты просто больной урод! — продолжает вопить Канон настолько, насколько это возможно после удара в грудь и находясь прижатым к кровати, но второй щелчок неизбежен, сколько бы он не отбивался — к сожалению, принц Шнайзель намного сильнее его. Щелк. -Что ты собираешься делать, подонок?! — кричит Канон, когда Шнайзель слезает и подходит к прикроватной тумбочке, что-то оттуда достает. — Прекрати, ты, мерзкий… — тут граф видит в руках у принца скотч и ножницы. – Нет! Не смей! Грязный ублюдок! Ты не имеешь права! Прекра… — полоска скотча затыкает Канона, однако, граф все еще пытается что-то мычать через скотч, а, смирившись с тем, что все тщетно, замолкает. Его глаза наполняются слезами, и две капли скатываются по щекам. Что, что теперь с ним будет? -Другое дело, — улыбается Шнайзель. — Теперь ты в состоянии уяснить то, что я хочу тебе объяснить. Принц берет в руки ножницы, и снова садится на Канона. Шнайзель наклоняется, и начинает торопливо срезать с графа рубашку. Канон пытается пинать его коленями, но, увы, безуспешно. Расправившись с рубашкой, Шнайзель кидает ножницы и белые лоскуты на пол, и передвигается ниже. Сев на ноги Канона так, что он не может ими пошевелить, он начинает стягивать с графа брюки и нижнее белье, несмотря на его отчаянное мычание сквозь скотч. Раздев графа, Шнайзель довольно улыбается и оценивает тело покрасневшего графа взглядом. Затем отходит куда-то в угол комнаты. Канон в ужасе дергается, хоть и понимает, что отсюда ему уже не сбежать. И что же делать дальше? Слезы катятся градом по его щеке, когда принц снова подходит. В руке у него подсвечник со свечой и спички. -Смотри, Канон, — Шнайзель ставит подсвечник на тумбочку и чиркает спичкой, поджигая свечу. В голове у графа мелькает очень неприятная мысль, и он съеживается, настолько, насколько это можно сделать, будучи прикованным наручниками к спинке кровати. Принц берет в руки горящую свечу, и склоняется над графом. В глазах Канона светятся ужас и отчаяние, и он закрывает глаза, лишь бы не видеть этого принца-ублюдка. А затем что-то жидкое и ужасающе горячее касается его соска, вспыхивая болью. Граф отчаянно мычит со слезами на глазах, и сучит ногами, однако принц резво вскакивает на него и прижимает ноги графа к кровати. -Тебе что, не нравится? — ехидно спрашивает он, помахивая свечой под носом графа. Канон в ужасе снова зажмуривается, и вскоре его настигает вторая капля. Третья. Четвертая, пятая, шестая… Граф извивается от боли, и, удовлетворенно улыбаясь, Шнайзель слезает с графа. -Так-то лучше, — произносит он, туша свечу и ставя на столик. — Я отойду, а ты пока отдыхай, — ехидно произносит принц. Шнайзель исчезает в крошечной собственной ванной комнате, а Канон все еще пытается вырваться из цепких металлических объятий, беззвучно плача. Ах, если бы он только мог знать о том, что его здесь ждет… Принц возвращается, держа в руках несколько коробок, и Канон сразу же начинает отчаянно мычать. -Эй, потише. Ты же не хочешь снова отведать моего кнута? — вкрадчиво спрашивает Шнайзель, склонившись над графом. Тот сразу испуганно замолкает. -Вот и умница, — произносит Шнайзель, наклоняясь над тумбочкой со свечой, и что-то делая. Затем он наклоняется над Каноном, и рывком разводит ему ноги. Тот пытается сопротивляться, но безуспешно. Что-то мягкое и теплое резко входит в него, и он мычит от боли сквозь скотч, пытаясь ногами оттолкнуть принца. Шнайзель же довольно улыбается, и начинает сначала медленно водить этим предметом, потом все быстрее. Жгучая боль разрывает все внутренности графа, боль просто рвет его на части, и он хочет потерять сознание, забыться, умереть, лишь бы не чувствовать этого… Пытка прекращается так же внезапно, как и началась. Канон тяжело вздыхает, пытаясь сдержать слезы. -Ничего, ничего, отдохни, — ласково шепчет принц, доставая маленькую баночку и опуская в нее пальцы. Канон резко дергается. Как, как, разве этот ад был только началом? Гладкие, смазанные чем-то пальцы Шнайзеля резко входят в графа, и тот снова чувствует нестерпимую боль и пытается сопротивляться, но это не помогает, и принц начинает массировать его внутри, смазывая чем-то мягким и теплым. Затем Шнайзель встает с кровати и вытаскивает гладкий, хорошо отполированный искусственный член из коробки. Канон истошно верещит сквозь скотч, и начинает отчаянно отбиваться ногами, за что получает от принца несколько ударов. В итоге, вибратор все-таки оказывается внутри графа. Шнайзель нажимает какую-то незаметную кнопочку, и отходит. -Расслабься и отдохни, Мальдини, — произносит он, отходя и начиная раздеваться. Канону больно, Канону стыдно, Канону мерзко и противно, но он почему-то не может оторвать глаз от постепенно обнажающегося Шнайзеля. Он не знает, почему, но он чувствует, как приятно ему становится от вибрации внутри, и как медленно поднимается и твердеет его член. Когда обнаженный Шнайзель снова подходит к графу, тот, покраснев, отводит взгляд и пытается смотреть куда-то в потолок. -Умница, — улыбается принц, вытаскивает вибратор из Канона, выключает, кладет назад в коробку, а потом садится на графа и начинает дрочить самому себе. Канону снова становится противно, и он закрывает глаза. Он открывает их тогда, когда Шнайзель останавливается. -Тебе что, неприятно, Мальдини? Граф краснеет. Принц двигается ниже, и дотрагивается рукой до члена Канона. -Приятно? Канон пытается злобно посмотреть на него, но против своей воли, вздрагивает. -Это значит «да», я так понимаю, усмехается Шнайзель, и начинает медленно гладить член графа. Тот снова пытается сопротивляться, но не в силах противиться своему организму, чувствуя, как все сильнее приливает кровь, и учащается биение сердца. Принц убирает свою руку. -Хорошего понемножку, Мальдини, — с этими словами он снова грубо раздвигает ноги графа, и вводит в него свой член. Канона снова пронзает резкая боль, и Шнайзель начинает снова поглаживать его член, одновременно начиная медленно двигаться. Канону все еще неприятно, но вместе с тем, он чувствует возбуждение, чувствует, как в нем разгорается огонь от движений и прикосновений принца. Шнайзель ускоряет темп, и, сам не отдавая себе отчет в своих действиях, Канон обвивает принца ногами, подаваясь вперед. Все, чего ему сейчас хочется — это чтобы он убыстрил темп движений рукой, чтобы почувствовать его глубже… -Давай же, Мальдини, шлюшка, давай, — сквозь зубы ругается Шнайзель, все ускоряясь. Граф чувствует, что пламя переполняет его, он задыхается и не может больше сдерживаться… с громким мычанием сквозь скотч он кончает. Тут же, тяжело дыша, изливается Шнайзель. -Я знаю, что тебе это понравилось, Мальдини, — тяжело произносит принц. Канон отчаянно мотает головой, но щеки его все еще горят, а глаза блестят остатками похотливого пламени. -Я вижу это, — произносит принц, приподнимаясь, и освобождая руки графа. Затем он отдирает со рта Канона скотч, и разбитая губа графа снова начинает кровоточить. Канон готовится что-то резко выпалить, но Шнайзель наклоняется, и, приподняв его лицо за подбородок, неожиданно нежно целует, слизывая кровь с разбитой губы. -У тебя руки не затекли? — шепотом спрашивает он. Канон растерянно соображает, в то время, как Шнайзель аккуратно разминает затекшие руки графа. Затем принц встает и помогает графу встать. -Ты… ты… — заговаривает Канон. — Ты просто больной извращенец! — с яростью произносит он, а затем, неожиданно для самого себя, начинает плакать. Шнайзель приобнимает его за плечи. -Но тебе же это понравилось, Канон. -Нет… нет… все эти издевательства… -Это не издевательства, Канон, — шепчет ему на ухо Шнайзель. — Просто ты к этому не привык. Эта боль… постепенно она начинает доставлять удовольствие. Канон не верит своим ушам. -Ты… ты… -Я хочу, чтобы ты был со мной, Мальдини. Я прошу прощения за то, что не предупредил тебя о многом, но я был очень зол. Но я… я давно чувствовал, что ты – тот, кто мне нужен. Тот, кто со временем сможет это оценить. -Перестань… перестань… ты просто воспользовался мной… Шнайзель наклоняется и поднимает с пола свою рубашку, накидывает на графа. -Посиди пока что, а я наберу тебе ванну. Это ведь то, что тебе сейчас требуется? Канон жалобно кивает, и опускается на кровать. По щекам его катятся слезы. «Что, что он со мной сделал?!» Когда принц возвращается, и сообщает, что ванна готова, Канон сбрасывает с плеч рубашку и медленно проходит в ванную, не закрывая двери. Он опускается в горячую воду, пытаясь смыть с себя воск, кровь, и сперму, а по его щекам не перестают катиться слезы. «Как мне жить дальше?» После пережитого графу хочется умереть. Исчезнуть. Раствориться. Незапертая дверь открывается, и на пороге появляется Шнайзель. -Мальдини… — увидев слезы графа, он бросается к нему и встает на колени перед ванной. — Канон! -Оставь меня. После того, что ты со мной сделал… мне не нужно ничего. Я хочу умереть, — не поднимая головы, произносит граф. -Не смей так говорить! — Шнайзель берет в руки мочалку, окунает в мыльную воду. — Все пройдет. Это был твой первый раз, Канон, но дальше все будет хорошо… Канон молчит. -Я знаю, для тебя это все очень странно, — продолжает принц, обтирая тело графа мочалкой, —, но это не касается всего остального. Если ты только согласишься быть со мной, то во всем остальном я всегда буду о тебе заботиться, и никогда не причиню тебе другой боли… -Мне все равно, Ваше Высочество…, — услышал он в ответ…