Сжигая мосты

      На ули­це сы­ро и про­моз­гло, в та­кие дни да­же не хо­чет­ся вы­ходить лиш­ний раз из до­ма, что­бы не ока­зать­ся вов­ле­чён­ным в са­мый центр не­пого­ды. Нас­тро­ение не­ук­лонно пол­зёт вниз, и его не мо­жет спас­ти да­же бу­тыл­ка-дру­гая креп­ко­го ал­ко­голя, рас­пи­тая в оди­ночес­тве или в ком­па­нии дру­зей. Хо­тя от них я бы то­же со­вето­вала дер­жать­ся по­даль­ше: пло­хое нас­тро­ение, слов­но лип­кая жвач­ка, мгно­вен­но прис­та­ёт к дру­гому че­лове­ку, и он, пы­та­ясь ос­во­бодить­ся, толь­ко силь­нее пог­ру­жа­ет­ся в эту от­вра­титель­ную кон­систен­цию - иног­да с го­ловой. По­жалуй, ху­же все­го то, что дур­ное нас­тро­ение за­раз­но. Его лег­ко под­хва­тить, но по­том очень тя­жело из­ба­вить­ся.       Этот день был жир­но об­ве­дён чёр­ной ге­ли­евой руч­кой в мо­ём ежед­невни­ке. Двад­цать чет­вёртое ок­тября. Как бы я хо­тела прос­пать весь этот день, пе­рес­ко­чить с но­чи двад­цать треть­его сра­зу на ут­ро двад­цать пя­того, но так не бы­ва­ет. В кон­це кон­цов я дол­жна до­вес­ти де­ло до кон­ца, так ска­зать, сжечь все мос­ты меж­ду на­ми и уй­ти, ос­та­вив те­бя ид­ти сво­ей до­рогой, пусть да­же твой вы­бор для ме­ня рав­но­силен ме­гатон­ной атом­ной бом­бе, сбро­шен­ной на мою го­лову.       Не­бо на­до мной тя­жело на­виса­ет тём­ны­ми ту­чами, зас­ло­нив­ши­ми и без то­го тус­клое сол­нце. Кое-где слы­шит­ся ур­ча­ние гро­ма, но дож­дя нет. По­ка нет. Пос­ледние нес­коль­ко ми­нут что я ша­гаю по ули­це, ве­дущей к тво­ему до­му, под­нялся не хо­лод­ный, но дос­та­точ­но силь­ный ве­тер. Под­став­ляю ли­цо под его ярос­тные по­щёчи­ны и пред­став­ляю, буд­то са­ма При­рода ре­шила не пус­кать ме­ня к те­бе, ог­ра­дить от то­го ужа­са, что мне уго­тован, - нап­расные и бес­смыс­ленные на­деж­ды, тя­нущие ме­ня на дно. Я не дол­жна, не бу­ду всё вре­мя пря­тать­ся. В кон­це кон­цов, сколь­ко мож­но? Прош­ло поч­ти два го­да с то­го судь­бо­нос­но­го раз­го­вора по ду­шам, пос­ле ко­торо­го я сло­мя го­лову бе­жала в а­эро­порт с лёг­ким рюк­за­ком, соб­ранным за пять ми­нут. Два го­да я ски­талась по ми­ру, сме­няя за­худа­лые гос­ти­ницы в са­мых раз­ных угол­ках Зем­ли и ниг­де не за­дер­жи­ва­ясь на­дол­го, не на­ходя се­бе мес­та на чуж­би­не, но упор­но не же­лая воз­вра­щать­ся об­ратно в Россию, бо­ясь од­нажды встре­тить те­бя на ули­це и - по­жалуй, са­мое страш­ное - уз­нать, нес­мотря ни на что.       Сжи­маю ру­ки в ку­лаки и стис­ки­ваю зу­бы, ве­дя смер­тель­ный бой меж­ду же­лани­ем бро­сить­ся на­утёк и здра­вым смыс­лом, кри­чащим о том, что ра­но или поз­дно мне при­дёт­ся это сде­лать. По­жалуй, луч­ше рань­ше, чем поз­же: слиш­ком тя­жело про­сыпать­ся по ут­рам с мыслью о те­бе и жить в пос­то­ян­ном стра­хе, при­киды­вая в уме ве­ро­ят­ность то­го, что мы встре­тим­ся в мет­ро или кафе не­пода­лёку от мо­его до­ма. По­ра пос­мотреть прав­де в гла­за, ка­кой бы тя­жёлой она ни бы­ла. Увы, ме­ня не по­кида­ет ощу­щение, что это гла­за Ва­силис­ка, спо­соб­ные об­ра­тить в ка­мень, но ес­ли со мной это про­изой­дёт, я да­же бу­ду ра­да прек­ра­тить своё жал­кое су­щес­тво­вание и боль­ше ни­чего не чувс­тво­вать. Вос­по­мина­ния име­ют от­вра­титель­ное свой­ство вы­зывать боль на про­тяже­нии всей жиз­ни, и лишь смерть спо­соб­на прек­ра­тить её. Смерть ра­ди из­бавле­ния от все­го гне­туще­го. Смерть, да­рящая бла­жен­ное за­бытье. Мо­жет быть, од­нажды я на­берусь храб­рости пос­мотреть ей в гла­за и сжать её кос­тля­вую ру­ку.       Ког­да я всё-та­ки до­хожу до тво­ей квар­ти­ры, то бук­валь­но врас­таю в зем­лю и не мо­гу по­шеве­лить­ся. В го­лове не­оно­выми ог­ня­ми ми­га­ет на­вяз­чи­вая мысль о том, что, воз­можно, ты здесь боль­ше не жи­вёшь, пе­ре­ехал ку­да-ни­будь. Приз­нать­ся: мысль до­воль­но за­ман­чи­вая, а са­мое глав­ное - мож­но со спо­кой­ной со­вестью пой­ти до­мой и боль­ше не вспо­минать о те­бе, ус­по­ка­ивая се­бя тем, что у ме­ня нет ни ма­лей­ше­го пред­став­ле­ния о том, где те­бя ис­кать. Как бы там ни бы­ло, всё это лишь сла­бово­лие и же­лание бро­сить­ся на­утёк. Сей­час нет вре­мени от­сту­пать, тем бо­лее, что имен­но я нап­ро­силась встре­тить­ся. Бу­дет глу­по не от­ве­чать на зво­нок те­лефо­на, ког­да ты ре­шишь уз­нать, по­чему я вдруг так силь­но опаз­ды­ваю.       Сер­дце бе­шено сту­чит в гру­ди, поч­ти при­чиняя боль, и я всерь­ёз за­думы­ва­юсь о воз­можнос­ти по­луче­ния ин­фар­кта. Пе­ред гла­зами сра­зу пред­ста­вилась кар­ти­на: ут­ром ты от­кры­ва­ешь дверь, что­бы от­пра­вить­ся на ра­боту, и спо­тыка­ешь­ся об моё без­ды­хан­ное те­ло. Не хо­тела бы я быть на тво­ём мес­те в этот мо­мент, по­это­му де­лаю нес­коль­ко глу­боких вдо­хов и пол­ных вы­дохов, при­зывая се­бя ус­по­ко­ить­ся. В кон­це кон­цов, че­го я бо­юсь? Ты же ме­ня не съ­ешь, прав­да ведь? Эта мысль нем­но­го ме­ня уте­ша­ет, и я уже не так вол­ну­юсь, но нер­вное нап­ря­жение всё рав­но да­ёт о се­бе знать.       Наб­равшись сме­лос­ти, я сту­чу в дверь и за­поз­да­ло осоз­наю, что у ме­ня на­чал дёр­гать­ся ле­вый глаз. Да уж, я ос­тавлю не­из­гла­димое впе­чат­ле­ние сво­им ви­дом! Внут­ри слы­шат­ся лёг­кие ша­ги по нап­равле­нию к две­ри, слов­но ко мне нап­равля­ет­ся ка­кое-то ска­зоч­ное су­щес­тво на по­добие эль­фа или ним­фы. Я на­чинаю ли­хора­доч­но га­дать, нас­коль­ко силь­но ты из­ме­нил­ся. Так ли силь­ны пе­реме­ны? Уз­наю ли? По вис­ку мед­ленно сте­ка­ет ка­пель­ка по­та, и я как мож­но быс­трее её сма­хиваю.       Дверь от­кры­ва­ет­ся, и пе­редо мной пред­ста­ёт кра­сивая де­вуш­ка в платье цве­та пе­реч­ной мя­ты, ед­ва дос­та­ющем до ко­лен. Её во­лосы ры­жева­то-ру­сыми вол­на­ми рас­сы­пались по го­лым пле­чам. Ка­кое-то вре­мя я бук­валь­но пя­люсь на неё, по­забыв все пра­вила при­личия, но быс­тро се­бя одёр­ги­ваю и опус­каю взгляд. В по­ле зре­ния по­пада­ют строй­ные но­ги в то­нень­ких но­соч­ках, на боль­ших паль­цах сквозь лёг­кую ткань я за­мечаю крас­ный лак. От все­го это­го ды­хание у ме­ня в гру­ди пе­рех­ва­тыва­ет, и я бук­валь­но за­дыха­юсь, не в си­лах наб­рать воз­ду­ха в лёг­кие. Ка­кого чёр­та, Лёша? На гла­за на­вора­чива­ют­ся слё­зы, а я всё не мо­гу отор­вать взгляд от это­го ла­ка, по­чему-то ас­со­ци­иру­юще­гося у ме­ня с рай­оном крас­ных фо­нарей.       Ры­жево­лосая де­вуш­ка нер­вно пе­рес­ту­па­ет с но­ги на но­гу, чувс­твуя не­лов­кость из-за за­тянув­шей­ся па­узы, а я вдруг по­нимаю, что так и стою в две­рях. За­хожу в квар­ти­ру - дру­желюб­ная улыб­ка на гу­бах, а в гла­зах нет ни на­мёка на прос­ту­пив­шие бы­ло слё­зы, как и по­лага­ет­ся, - и она от­ве­ча­ет мне тем же.       - Здравс­твуй, Лё..., - имя застревает в горле, и от смущения я готова провалиться сквозь землю. Господи, что я сейчас несу? Девушка бледнеет, а её улыбка начинает слегка подрагивать, но она быстро берёт себя в руки и го­ворит как мож­но бо­лее бес­печно:       - Зо­ви ме­ня прос­то Лена.       Лена, зна­чит. Я мед­ленно счи­таю до пя­ти, ста­ра­ясь как мож­но спо­кой­нее при­нять эту ин­форма­цию. Как глу­по бы­ло с мо­ей сто­роны наз­вать её так: я дол­жна бы­ла до­гадать­ся, что те­перь у неё дру­гое имя. Ну да, по-дру­гому и быть не мог­ло.       - Про­ходи, не стес­няй­ся, - улы­ба­ет­ся она и жес­том по­казы­ва­ет на кух­ню. – А я сей­час чай при­готов­лю.       Я мед­ленно ра­зува­юсь, кля­ня се­бя за то, что ра­зучи­лась се­бя кон­тро­лиро­вать.Ког­да я за­хожу на кух­ню, ме­ня бук­валь­но по­ража­ет оби­лие от­тенков ро­зово­го в ин­терь­ере. Да­же хо­лодиль­ник здесь неж­но-ли­лово­го цве­та, а на нём рас­по­ложи­лось мно­жес­тво маг­ни­тов все­воз­можных форм и раз­ме­ров, не­кото­рые из ко­торых дер­жат ка­кие-то цвет­ные бу­маж­ки. Про­ходя ми­мо сто­ла из бе­лого плас­ти­ка с проз­рачной сто­леш­ни­цей, я по­няла что это за­пис­ки-на­поми­нания: ты всег­да лю­бил точ­ность и пла­ниро­вал свой день с точ­ностью до ми­нуты. Мо­жет быть по­это­му пе­редо мной сей­час сто­ит про­из­ве­дение ис­кусс­тва, изыс­канное юве­лир­ное из­де­лие - тво­рение рук та­лан­тли­вых мас­те­ров сво­его де­ла?       - А ты как всег­да вов­ре­мя, - с улыб­кой за­меча­ет Лена, бро­сив взгляд на нас­тенные ча­сы в фор­ме ма­неки-не­ко. - Ров­но пять ча­сов ве­чера и ни ми­нутой поз­же. Мне всег­да нра­вилась твоя пун­кту­аль­ность.       Де­вуш­ка ста­вит две круж­ки с аро­мат­ным го­рячим ча­ем на стол и са­дит­ся нап­ро­тив ме­ня. Я от­пи­ваю гло­ток чая, и ме­ня нак­ры­ва­ет тёп­лым оде­ялом бла­годар­ность: чёр­ный сла­бо за­варен­ный чай с од­ной лож­кой са­хара, дос­та­точ­но го­рячий, но не об­жи­га­ющий: ты пом­нишь!       - На ули­це, дол­жно быть, очень хо­лод­но, не так ли? – спра­шива­ет она, и я ки­ваю:       - Да уж, по­год­ка не из луч­ших. То­го и гля­ди пой­дёт дождь, - от­ве­чаю я, рас­ти­рая нем­но­го за­мёр­зшие ру­ки. Как бы в под­твержде­ние мо­их слов раз­да­лось не­доволь­ное ур­ча­ние гро­ма, а за ним прак­ти­чес­ки сра­зу блес­нул зиг­заг мол­нии. За ок­ном стре­митель­но тем­не­ло.       Де­вуш­ка раз­во­рачи­ва­ет фан­тик от шо­колад­ной кон­фе­ты и за­дум­чи­во от­прав­ля­ет её в рот, а за­тем про­водит кон­чи­ком язы­ка по слег­ка нак­ра­шен­ным проз­рачным блес­ком гу­бам, из­бавля­ясь от ма­лень­кой крош­ки.       - От­лично выг­ля­дишь, - за­мечаю я и от­нюдь не крив­лю ду­шой. Лена сму­щён­но опус­ка­ет гла­за и улы­ба­ет­ся, а у ме­ня опус­ка­ет­ся сер­дце при ви­де ров­ных бе­лых зу­бов. Сколь­ко де­нег те­бе пот­ре­бова­лось, что­бы стать той, ко­торую я ви­жу пе­ред со­бой сей­час, два го­да спус­тя? Мне боль­но это осоз­на­вать, но от преж­не­го те­бя со­вер­шенно ни­чего не ос­та­лось, да­же го­лос стал бо­лее неж­ным и ме­лодич­ным. В го­лове пуль­си­ру­ет лишь два сло­ва: "Не ты, не ты, не ты!" Но тог­да кто? Ког­да я за­даю се­бе этот воп­рос, мне ста­новит­ся страш­но: я не ви­жу в ней те­бя.       Пом­ню, ког­да мы толь­ко на­чали встре­чать­ся, я всё вре­мя не­до­уме­вала, по­чему ты от­ка­зывал­ся улы­бать­ся. Да­же за прос­мотром ко­медии в ки­ноте­ат­ре ты ед­ва при­под­ни­мал угол­ки губ в то вре­мя как ос­таль­ные лю­ди сме­ялись в го­лос, до слёз, - и я бы­ла в их чис­ле. Де­ло в том, что ты от­нюдь не про­из­во­дил впе­чат­ле­ние хо­лод­но­го че­лове­ка, ко­торо­го При­рода об­де­лила чувс­твом юмо­ра. Твоё по­веде­ние бы­ло для ме­ня срод­ни ло­гичес­кой за­даче по­вышен­ной слож­ности: как я ни ло­мала го­лову над ре­шени­ем - всё без тол­ку. По­теряв тер­пе­ние, я за­дала воп­рос нап­ря­мую, и ты тог­да впер­вые за всё вре­мя, что мы с то­бой зна­комы, по-нас­то­яще­му рас­те­рял­ся. Ты рвал тон­ки­ми паль­ца­ми бу­маж­ную сал­фетку и, ка­залось, да­же не за­мечал это­го. На тво­ём ли­це от­ра­жались сле­ды мыс­ленной борь­бы, и я бук­валь­но чувс­тво­вала как те­бе тя­жело в этот мо­мент при­нять вер­ное ре­шение. На­конец, ты ре­шил рас­ска­зать всё как есть.       - Лёш, не глу­пи, - как мож­но мяг­че ска­зала я, си­лясь унять нер­вный сме­шок: я ожи­дала че­го угод­но, но толь­ко не это­го. Его при­чина по­каза­лась мне та­кой не­серь­ёз­ной и на­думан­ной, что у ме­ня прос­то в го­лове не ук­ла­дыва­лось, как та­кая ме­лочь мо­жет быть проб­ле­мой. - В этом нет ни­чего страш­но­го и тем бо­лее от­талки­ва­юще­го.       - Ну да, те­бе лег­ко го­ворить, - воз­ра­зил ты тог­да и от­пил пи­во из бо­кала. Ка­фе, в ко­тором мы си­дели, бы­ло пол­но на­роду, и ник­то не об­ра­щал на нас вни­мания, но ты всё рав­но го­ворил впол­го­лоса, по­это­му мне приш­лось по­дать­ся впе­рёд. - У те­бя нет та­кой проб­ле­мы, по­это­му ты не мо­жешь по­нять ме­ня.       - Сам по­думай, Лёш, сколь­ко че­ловек в од­ной толь­ко России жи­вёт с этим? А во всём ми­ре? - Я взя­ла его за ру­ку и прис­таль­но пос­мотре­ла в гла­за: - Пой­ми, кри­вые зу­бы - это вов­се не ко­нец све­та, с этим мож­но жить. Ты сам вог­нал се­бя в ком­плек­сы, хо­тя на са­мом де­ле об этом не сто­ит так силь­но бес­по­ко­ить­ся.       Нем­но­го по­мол­чав, я про­дол­жи­ла: - Кри­вые но­ги, врож­дённые уродс­тва - вот это дей­стви­тель­но проб­ле­ма, от ко­торой ни­куда не де­нешь­ся, а твоя - все­го лишь пус­тяк, ко­торый ты сам раз­дул до ги­гант­ских раз­ме­ров в сво­ей го­лове. В кон­це кон­цов, ес­ли ты так силь­но ком­плек­су­ешь по это­му по­воду - об­ра­тись к спе­ци­алис­ту, он по­может. Ты ведь сей­час ра­бота­ешь - от­кла­дывай день­ги, а по­ка прос­то жи­ви нор­маль­но и не стес­няй­ся сво­их не­дос­татков. Мо­жет быть, к то­му мо­мен­ту, ког­да ты их на­копишь, ты уже не бу­дешь счи­тать это проб­ле­мой.       Пом­ню, ты тог­да улыб­нулся, но при этом зак­рыл рот ла­донью. - На­вер­ное, ты пра­ва, - не­уве­рен­но про­тянул ты и от­пил ещё пи­ва.       - Хо­чешь, я от­крою те­бе один ма­лень­кий сек­рет? - спро­сила я, слег­ка по­дав­шись впе­рёд и за­говор­щи­чес­ки под­мигнув. Ты пос­пешно кив­нул, и я приз­на­лась: - Ес­ли чес­тно, я не счи­таю кри­вые зу­бы не­дос­татком. Мне это да­же нра­вит­ся, по­это­му очень те­бя про­шу: улы­бай­ся.       - Я го­ворил те­бе, что ты стран­ная, Крис? - рас­сме­ял­ся ты, впер­вые не бо­ясь от­кры­то улыб­нуть­ся.       - Да я это и са­ма знаю, - от­ве­тила я, пожав плечами, а в душе ра­ду­ясь то­му, что смог­ла убе­дить те­бя не сты­дить­ся сво­их не­дос­татков, ведь ник­то из нас не иде­ален.       Пос­ле на­шего раз­го­вора ты пе­рес­тал ме­ня стес­нять­ся, и от это­го мне хо­телось об­нять весь мир, рас­це­ловать каж­до­го про­хоже­го, нес­мотря на то, что это - сверх неп­ри­личия. В та­кие мо­мен­ты мне бы­ло нап­ле­вать и я ед­ва сдер­жи­валась, что­бы не на­делать глу­пос­тей. Ско­рее все­го, та­кие стран­ные же­лания бы­ли следс­тви­ем влюб­лённос­ти, ко­торую я ис­пы­тала впер­вые за двад­цать два го­да сво­ей жиз­ни. Ты от­крыл мне гла­за, зас­та­вил оч­нуть­ся ото сна и по­казал как это прек­расно - лю­бить и быть лю­бимой.       Эти пол­го­да, что мы бы­ли вмес­те, нав­сегда ос­та­нут­ся луч­ши­ми в мо­ей жиз­ни, нес­мотря на ту жес­то­кую прав­ду, что мне от­кры­лась поз­днее. Прос­то в один "прек­расный" день ты приз­нался мне в том, что хо­чешь сме­нить пол и стать де­вуш­кой. Я до сих пор чувс­твую ту боль, ко­торую ис­пы­тала тог­да, - она нис­коль­ко не при­тупи­лась, хо­тя прош­ло уже два го­да. Я бе­жала из стра­ны, но в пер­вую оче­редь от те­бя. Чувс­твуя се­бя пре­дан­ной, уни­жен­ной и ос­кор­блён­ной до глу­бины ду­ши, я странс­тво­вала по ми­ру, пы­та­ясь за­быть о те­бе, за­лечить ра­ны. Я хо­тела на­сытить свою жизнь но­выми яр­ки­ми впе­чат­ле­ни­ями, ко­торые бы смог­ли вы­тес­нить те сло­ва, что ты ска­зал мне, но у ме­ня ни­чего не по­лучи­лось. Они до сих пор зву­чат в мо­ей го­лове, вы­зывая но­ющую боль.       А те­перь я ви­жу пе­ред со­бой де­вуш­ку, ко­торая ка­ких-то два го­да на­зад бы­ла мо­им пар­нем. Он дер­жал ме­ня за ру­ку, на­киды­вал свою кур­тку на пле­чи в хо­лод­ную по­году и це­ловал на про­щание, стоя на по­роге мо­его до­ма. Гор­ло сад­нит из-за неп­ро­литых слёз, и я с жад­ностью пью свой го­рячий чай. Мне ста­новит­ся чуть лег­че, но глу­боко внут­ри я чувс­твую, что на­хожусь на гра­ни нер­вно­го сры­ва, хо­жу по лез­ви­ям но­жей и ба­лан­си­рую на ве­рёв­ке, ви­сящей над пус­то­той.       - Рас­ска­жи, что у те­бя но­вого про­изош­ло за то вре­мя, что мы не ви­делись, - про­сит Лена, и я пе­речис­ляю стра­ны, в ко­торых ус­пе­ла по­бывать, опи­сываю на­ибо­лее за­пом­нивши­еся дос­топри­меча­тель­нос­ти и осо­бен­ности на­ци­ональ­но­го ха­рак­те­ра жи­телей. Де­вуш­ка вни­матель­но слу­ша­ет, за­да­ёт уточ­ня­ющие воп­ро­сы, а по­том приз­на­ёт­ся, что ра­да за ме­ня, ведь я всег­да меч­та­ла объ­ехать весь мир. Тем бо­лее, что это слу­чилось так ско­ро.       - Я ви­жу, что твоя меч­та то­же сбы­лась - от­ве­чаю я, не по­думав, и эти сло­ва тя­жело по­виса­ют в воз­ду­хе, слов­но ги­гант­ский воз­душный шар, го­товый взор­вать­ся в лю­бую ми­нуту. Лена мол­чит и сос­ре­дото­чен­но рас­смат­ри­ва­ет свои ко­лени, слов­но кро­ме них нет ни­чего ин­те­рес­нее. Я не сра­зу за­мечаю, что она пла­чет, без­мол­вно как и ты рань­ше. Ночью ты иног­да от­во­рачи­вал­ся ли­цом к сте­не и пла­кал, не из­да­вая ни еди­ного зву­ка, лишь пле­чи слег­ка под­ра­гива­ли. Я де­лала вид, буд­то сплю, что­бы не сде­лать ещё ху­же. Я де­лала вид, что не за­мечаю то­го, что у те­бя влаж­ная по­душ­ка. Я на­ив­но ве­рила в то, что ты прос­то пе­режи­ва­ешь из-за проб­лем на ра­боте, но на са­мом де­ле ты вёл вой­ну с са­мим со­бой.       - Те­бе боль­но ви­деть ме­ня та­кой, я знаю, - ед­ва слыш­но на­чала рыжеволосая девушка, ца­рапая ног­тя­ми неж­ную ко­жу на пле­чах. - Но я дей­стви­тель­но счас­тли­ва те­перь. Пой­ми, это то, че­го я... хо­тел... всю свою жизнь, - впер­вые за всё это вре­мя она вспом­ни­ла о сво­ём прош­лом. Ей бы­ло очень тя­жело го­ворить об этом, каж­дое сло­во да­валось с тру­дом. - Ты да­же пред­ста­вить се­бе не мо­жешь, ка­ково мне бы­ло всё это вре­мя. Чувс­тво­вать, что При­рода под­шу­тила на­до мной, и быть не в си­лах что-либо из­ме­нить. Я убеж­дал се­бя в том, что всё прой­дёт - на­до толь­ко пе­реж­дать нем­но­го, - но шли го­ды, а я всё так­же чувс­тво­вал свою ущер­бность.       Де­вуш­ка зак­ры­ла ли­цо ла­доня­ми, ста­ра­ясь скрыть слё­зы. Она ка­залась та­кой хруп­кой и ра­нимой, что я на­чала ру­гать се­бя пос­ледни­ми сло­вами за то, что ста­ла при­чиной её слёз. Ес­ли бы мож­но бы­ло от­мо­тать вре­мя нем­но­го на­зад, я бы ни­ког­да не на­пом­ни­ла о прош­лом, но ска­зан­но­го не во­ротишь.       - Прос­ти, что об­ма­нывал те­бя и се­бя: я прос­то ста­рал­ся быть нор­маль­ным, как и все лю­ди. Я ме­тал­ся меж­ду собс­твен­ны­ми ощу­щени­ями и ген­дерны­ми сте­ре­оти­пами, пы­та­ясь най­ти пра­виль­ное ре­шение. И я на­шёл его, но во вред на­шим от­но­шени­ям. Прос­ти ме­ня, ес­ли смо­жешь.       Лена вста­ла со сту­ла и впер­вые за всё это вре­мя под­ня­ла на ме­ня зап­ла­кан­ные гла­за. На вер­хнем и ниж­нем ве­ке чер­не­ли по­тёки от ту­ши, и это выг­ля­дело нас­толь­ко тро­гатель­но, что у ме­ня у са­мой на­вер­ну­лись слё­зы. Она се­ла на пол ря­дом со мной и по­ложи­ла го­лову мне на ко­лени, а я на­чала гла­дить её рос­кошные ры­жева­то-ру­сые во­лосы, на­пом­нившие мне аро­мат­ный мёд с кед­ро­выми ореш­ка­ми и тон­кие ко­лосья пше­ницы, ко­лышу­щей­ся на вет­ру. Труд­но ска­зать, сколь­ко мы про­сиде­ли так: вре­мя для нас ос­та­нови­лось. На ка­кие-то дра­гоцен­ные ми­нуты мы сно­ва ста­ли еди­ным це­лым. Ник­то не го­ворил ни сло­ва, да это­го и не­нуж­но бы­ло: мы обе по­нима­ли, что это наш пос­ледний шанс по­быть вмес­те пе­ред тем как мы ра­зой­дём­ся, что­бы боль­ше ни­ког­да не встре­тить­ся, - так бу­дет луч­ше для нас.       Стоя в ма­лень­кой при­хожей, я об­ня­ла де­вуш­ку и про­шеп­та­ла: - Я не оби­жа­юсь на те­бя. Будь счас­тли­ва, - Гла­за Лены сно­ва на­пол­ни­лись сле­зами, она за­куси­ла гу­бу и слег­ка улыб­ну­лась. Ког­да я уже хо­тела уй­ти, она ос­та­нови­ла ме­ня и по­дари­ла неж­ный по­целуй, лёг­кий, слов­но ду­нове­ние ве­тер­ка в жар­кую по­году - при­ят­ный, но та­кой крат­ковре­мен­ный.       Я выш­ла на ули­цу, чувс­твуя се­бя мо­раль­но слом­ленной. Ка­кая же я бы­ла глу­пая: ду­мала, что по­видав те­бя мне ста­нет лег­че, что бу­дет про­ще сми­рить­ся с тво­им вы­бором. Как бы не так! Я всё так­же люб­лю те­бя, нес­мотря на кар­ди­наль­ные из­ме­нения, ко­торые пре­тер­пе­ло твоё те­ло. Всё это вре­мя мне хо­телось за­дать те­бе лишь один воп­рос: "Есть ли у те­бя сей­час лю­бимый че­ловек?" Но я не наш­ла в се­бе си­лы за­дать его: слиш­ком бо­ялась ус­лы­шать по­ложи­тель­ный от­вет.       Ве­тер с ос­терве­нени­ем бь­ёт ме­ня по ли­цу, слов­но при­зывая взять се­бя в ру­ки, но мне нет до не­го де­ла. Я прок­ру­чиваю в го­лове на­ши раз­го­воры, вспо­минаю твою кра­сивую улыб­ку и шёлк длин­ных во­лос. Ват­ные но­ги на­от­рез от­ка­зыва­ют­ся ид­ти, и я спо­тыка­юсь на каж­дом ша­гу, гро­зясь ока­зать­ся на чет­ве­рень­ках. На ме­ня на­чина­ют ог­ля­дывать­ся про­хожие. Гор­ло рас­пухло от неп­ро­литых слёз, и я чуть ли не за­дыха­юсь, жад­но хва­тая гу­бами воз­дух. Я сво­рачи­ваю во дво­рик, в по­лови­не пу­ти от мо­его до­ма, и иду на дет­скую пло­щад­ку. В та­кую по­году ни один ро­дитель не от­пустит сво­их де­тей гу­лять, по­это­му здесь нет ни ду­ши.       Я са­жусь на яр­ко-жёл­тые ка­чели и, на­конец, даю во­лю сле­зам. Всё моё те­ло сот­ря­са­ют ры­дания, рву­щи­еся из глу­бины ду­ши. Мне так тя­жело бы­ло сдер­жи­вать­ся всё это вре­мя, но я ста­ралась изо всех сил: ты всег­да вос­хи­щал­ся тем, что я силь­ная, - да­же силь­нее те­бя, - по­это­му я обя­зана бы­ла сох­ра­нить ли­цо, зап­ря­тать по­даль­ше эти чувс­тва, разъ­едав­шие ме­ня из­нутри. Как ни стран­но, я дей­стви­тель­но на те­бя не оби­жа­юсь. Я ра­да, что те­перь ты, на­конец, счас­тлив. В кон­це кон­цов, те­ло - это лишь кра­сивая обо­лоч­ка, и нам­но­го важ­нее то, что на­ходит­ся внут­ри, а внут­ри ты сов­сем не из­ме­нил­ся: всё та же сму­щён­ная улыб­ка и тро­гатель­ная зас­тенчи­вость, по­корив­шая моё сер­дце. А ещё нас объ­еди­ня­ет па­мять о на­шем прош­лом. Его у нас ни­кому не от­нять, да­же плас­ти­чес­ко­му хи­рур­гу. Я об­хва­тываю ко­лени ру­ками и улы­ба­юсь сквозь слё­зы.       - Я люб­лю те­бя, Лена. Будь счас­тли­ва...