Летний день

Лучи заходящего солнца щекотно скользят по коже, путаются в волосах, в чёлке, лезущей в глаза, мешают смотреть перед собой… Геллерт смеётся на бегу, раскидывает руки и падает спиной на траву. Справа, совсем рядом, журчит ручей, а над головой слышен шум листьев на ветру. Альбус опускается на колени возле Геллерта и пропускает прозрачную воду сквозь пальцы. — Холодная, — задумчиво говорит он. — А ведь на дворе лето. Геллерт поворачивается на живот, не вспоминая о пятнах, которые неизбежно появятся на одежде. — Мы ведь в Англии, — весело усмехается он, — это тебе не какие-нибудь тропические острова. Он резко дёргает Альбуса за руку и валит на траву рядом с собой. Тот возмущённо вскрикивает, и Геллерт хохочет, придавливая его к земле всем своим весом, не давая подняться. — Геллерт! Геллерт только мотает головой, не прекращая улыбаться. Альбус наконец-то перестает дёргаться, и Геллерт укладывается головой ему на живот и замирает, уставившись в небо. — Тётушка хочет, чтобы я поступил в Хогвартс, — говорит он, жмурясь от яркого солнца, что бьёт в глаза. — Расскажи, как там? Покосившись на Альбуса, Геллерт видит, как тот подкладывает руки под голову, и чувствует, как расслабляется чужое тело. — Не слишком уютно, — наконец отвечает Альбус. — Ты не оценишь. С твоим характером тебя будут пороть не реже, чем раз в два дня. К тому же там всё по расписанию. — Уж тебе-то там наверняка нравилось, — подкалывает Геллерт. Альбус пожимает плечами, насколько это возможно сделать лежа: — Не знаю. Замок прекрасен, но вот атмосфера в нём… Я рад, что выпустился. Будь я директором или даже учителем, постарался бы, чтобы в Хогвартсе стало уютнее. Там ты чувствуешь себя будто в тюрьме. Не слишком подходит для школы, да? — Вряд ли из тебя вышел бы хороший учитель, — Геллерт ёрзает, пытаясь устроиться удобнее, и Альбус легонько пинает его коленом в бок. — Ай! Так о чём я? А, вот: учителя из тебя бы не получилось, ты бы или закопался в свои эксперименты, или наоборот — отдал бы всего себя детям, забыв об исследованиях и своей драгоценной науке. — А, — Альбус выпрастывает руку из-под головы и беззаботно взмахивает ей, — неважно. Всё равно у нас другие планы. Он тянет Геллерта вверх и заставляет его прижаться щекой к своему плечу, а сам запускает пальцы в его волосы и удовлетворённо вздыхает. — Может быть, ты доучишься дома и сдашь экзамены к зиме, а там мы как раз соберёмся и уедем? — неожиданно предлагает он. Геллерт пытается недоверчиво взглянуть на него, но их поза слишком неудобна для этого, глаза мгновенно начинают болеть, и он с недовольным фырком укладывается обратно. — Почему бы и нет, — говорит он. — Я-то точно смогу выучиться самостоятельно… — Да-да, твой гений и тому подобное, — насмешливо ухмыляется Альбус, перебивая его. — Я это уже слышал и убедился, потому и предлагаю. — Может быть… — тянет Геллерт. Они замолкают и просто лежат, уютно устроившись на нагретой солнцем траве. Недалеко, считай, что на расстоянии вытянутой руки, шумит кронами небольшая рощица, и Геллерт упорно пытается отыскать ритм в периодически раздающемся стуке ветвей друг о друга и шелесте листьев. Он сползает вниз с плеча Альбуса на его грудь, и теперь ему слышен стук сердца — размеренный, успокаивающий, как и сам Альбус. — Ал, — зовёт он, и над головой раздаётся вопросительный хмык, а грудь под ухом и щекой вибрирует. — Ал, — ещё раз говорит Геллерт, — Альбус. Альбус-Альбус-Альбус. — Что? — со смешком спрашивает Альбус. — Ничего. Просто так. Геллерт приподнимается на локте и смотрит Альбусу в глаза. Их лица оказываются совсем рядом, и Геллерт может ощутить чужое дыхание на своих губах. — Пахнешь лимоном, — ехидно улыбается он, — опять накачался своим чаем? Альбус смешно поводит носом, будто пытаясь ощутить собственный запах, и Геллерт фыркает. — Можно? — полуутвердительно спрашивает он. Альбус кивает, и Геллерт подаётся вперёд, целуя его — легко, невесомо, почти не касаясь, а только намекая. Глаз они не закрывают, и Геллерт наблюдает, как всё ярче становится голубой цвет и как в чётко очерченной радужке искрятся солнечные лучи. Потом Альбус поднимает руку, зарывается пальцами в его волосы и тянет Геллерта к себе — и все мысли вылетают из головы. Ладонью Альбус ласкает его лицо: проводит по лбу, по скуле, под подбородком. Когда его пальцы очерчивают ухо и слегка тянут за верхнюю часть, Геллерт прикусывает Альбусу губу и тут же чувствует, как мочку уха царапают чужие ногти. Геллерт дёргает головой, вырываясь, но сразу жалеет об этом: он невольно разорвал поцелуй. Он мгновенно касается губ Альбуса, вот только теперь отнюдь не невинно: дотрагивается языком, заставляет открыть рот… Они одновременно стонут и одновременно же замолкают, будто испугавшись, что лишний звук может разрушить атмосферу. Геллерт споро расстегивает подтяжки на штанах Альбуса, скользит ладонью под рубашку, упиваясь ощущением голой кожи. Альбус откидывает голову назад и быстро, прерывисто дышит. — Это всё так неправильно, — выдыхает он, но слова больше напоминают стон. — Знаю, — отвечает Геллерт, — но это так хорошо, что мне уже всё равно. Он на пробу касается шеи Альбуса языком и вздрагивает вместе с ним. Все эти чувства новы для обоих, и Геллерт уверен, что в следующий раз — а он не сомневается в том, что следующий раз обязательно будет, — Альбус не уступит инициативу так просто. Он старше и опытней в жизни… вот только Геллерт куда решительней. Он знает, чего хочет, и Альбус всегда теряется под его напором — а Геллерт, помня об этом, пользуется своим преимуществом. Альбус неловко расправляется с его подтяжками и запускает руки под рубашку. Геллерт рвано выдыхает, когда чувствует, как теплые пальцы выводят круги на его спине. — Это странно, — признается он. — Мне тоже, — Альбус проводит ногтями вдоль позвоночника, и Геллерт резко выгибается от неожиданного, но невероятно приятного ощущения. Всё в животе медленно стягивается в тугой клубок возбуждения, а Альбус только лукаво улыбается и повторяет. Геллерт с предвкушением и злорадством ухмыляется и ныряет вниз, задирая рубашку Альбуса. Получается неуклюже, но его это не волнует. В прошлый раз, когда их прервала и чуть не поймала тётушка Батильда, он успел выяснить очень интересную деталь и сейчас собирается отомстить Альбусу за коварные манипуляции с его телом. Когда Геллерт размашисто лижет живот Альбуса, а потом прикусывает кожу прямо над поясом штанов, Альбус тонко и как-то жалобно вскрикивает. Даже не глядя вверх, Геллерт может сейчас с уверенностью сказать, что глаза Альбуса крепко зажмурены. Краем глаза он замечает, как Альбус сжимает руки в кулаки, и вдруг понимает, что подбородком касается чего-то твёрдого и… и это, кажется, оно. Точнее — он. Геллерт сглатывает и, поколебавшись, расстёгивает пуговицы — одну за одной, медленно, но не останавливаясь и не давая себе времени передумать и испугаться. Когда нерасстёгнутой остаётся всего лишь одна, Альбус резко садится и хватает его за руки. — Может, не надо? Геллерт снова сглатывает, но мотает головой: — Надо. Я хочу, Ал. Альбус нервно кивает, стаскивает очки и откладывает в сторону. Потом они долго целуются, хватаясь за одежду друг друга и пытаясь стянуть её. Катаются по траве, и где-то в процессе несчастная пуговица, видимо, отрывается, потому что когда Геллерт сгибает ногу в колене, то натыкается на что-то горячее и твёрдое. Альбус снова вскрикивает и вцепляется в Геллерта, уткнувшись лицом ему в плечо. Геллерт осторожно опускает руку вниз и обхватывает… это пальцами. «Член, — твёрдо говорит он себе, — такой же, как у тебя, нечего стесняться, будто ты девчонка». Альбус мелко дрожит, когда Геллерт начинает поглаживать шелковистую плоть в своей ладони, и стонет, вздыхает, охает. — Гел, — шепчет он, — Гел, Гел, Гел… Господи, Гел… Геллерт просто гладит его, но Альбусу и этого хватает с лихвой: через пару минут он сжимает пальцы так сильно, что на следующий день у Геллерта наверняка появятся синяки, крупно вздрагивает и с обессиленным стоном затихает. — Гел… — ещё раз шепчет он, и Геллерт улыбается. — Ал, — шепчет он в ответ. Его собственный член ноет, но Геллерт отодвигает мысли об этом на край сознания. Они лежат на нагретой траве и тихо смеются непонятно отчего. Геллерт неловко нацепляет очки Альбуса обратно ему на нос и мимолётно касается губами кончика. Альбус возмущённо фыркает, и Геллерт покатывается с хохоту, уворачиваясь от подзатыльника. На дворе лето тысяча восемьсот девяносто девятого года.