Я знаю

За окном были слышны последние отзвуки жизни засыпающего Хьюстона и единственное, что могло осветить комнату изнутри, - едва заметные из-за городских огней звёзды, потому что, если честно, у тебя до сих пор немного захватывало дух от бесконечности уходящих вниз этажей. Но Дейву ты об этом ни за что не скажешь. В конце концов, парень крутого парня не должен бояться высоты. И хоть вы оба знаете, что вся эта бутафория и показные оды ироничной крутости уже давно никого не волнуют, тебе бы не хотелось давать блондину повод для снисходительной ухмылки в твою сторону. Вы полулежали на диване перед телевизором, а всполохи света плавали по стенам (в основном – по дурацким плакатам, потому что соотношение “стена/изображение раздражающей куклы” в вашей квартире, благодаря кое-кому, стремилось к 0/10) , по разбросанному везде мусору, аккуратной (сложенной тобой) стопке полотенец, лекарствам на тумбочке и, отчасти, столе. Призрачные кадры ‘дерьмового’, как сказал Дейв, фильма мягко ложились на его острые плечи, обнимали поверх пледа и твоих рук, и, наблюдая за этим, тебе в голову пришла глупая мысль, что, возможно, стоило бы ревновать. - Дейв? – ты обнимаешь его, мягко прижимая к себе. Тёплый. – Спишь? В ответ ты слышишь целое ничего, так что предпринимаешь последнюю отчаянную попытку убедиться, что тебя не просто игнорируют, - протягиваешь руку и, максимально аккуратно смахивая светлую чёлку, снимаешь с Дейва очки (в любом случае ты до сих пор закатываешь глаза на его привычку всегда носить свои чёрные авиаторы, потому что, серьезно, какой в этом смысл, когда вы смотрите фильм в и так тёмной комнате?). В ответ слышно недовольное сопение, и ты видишь сонные глаза, слегка щурящиеся из-за света с экрана. Фильм явно стоит выключить, всё равно этот ужас неинтересно смотреть даже тебе. В воцарившейся темноте, среди ночной тишины и лёгкого сквозняка, вы прижимаетесь ближе друг к другу и ты укрываешь вас тёмно-синим пледом. - Всё в порядке? - Ты собираешься у меня это каждые полчаса спрашивать, Эгдерп? - Эм… - ты слегка поджимаешь губы и наклоняешь голову к Дейву. – Знаешь, я вообще-то и каждую минуту могу. - Я знаю. У тебя вырывается нервный смешок. Ты мог бы спрашивать и каждую секунду. Лишь бы Дейв отвечал. Ты стараешься не оставлять его одного надолго и, когда он смотрит фильмы (в своих дурацких, чтоб его, очках, зачем ты их вообще подарил ему) или если не слышно коротких щелчков мыши и клавиатуры, периодически окликаешь его. Ты просто не хочешь вдруг снова подойти к креслу, обратившись к Страйдеру, и не услышать даже дыхания. Не хочешь судорожно нажимать кнопки на мобильнике и слишком, черт возьми, долго ждать скорую. Не хочешь думать о том, что через два, может, три месяца собственное тело убьёт Дейва, заберёт его у тебя, а ты ничего не сможешь сделать. И поэтому сейчас ты крепче обнимаешь его и почти отчаянно прижимаешься губами к светлому лбу. Дейв поднимает голову и легко, едва ощутимо целует тебя. - Пошли спать. Не парься, чел, я не планирую оставлять свой хладный трупик в нашей постели сегодня ночью. Он улыбается одними губами и смотрит тебе прямо в глаза. И ты хочешь прижать его к себе ещё крепче (даже если крепче - уже только до хруста хрупких рёбер) и лежать так вечно – вечно, а не всего лишь грёбаные три месяца. Ты всё также обнимаешь Дейва, подбородком уткнувшись в его светлую макушку, и единственное, о чём сейчас мечтаешь, – чтобы его слова оставались правдой как можно дольше.