Спина к спине.

Одиночество, раньше это слово наполняло каждый мой день. Тянулось за мной сквозь застывшее Тенкаевское время, отравляя запахом озачертевшей сакуры. Хотел ли я когда-нибудь это изменить? Нет, наверное, нет. Ведь если ты один никто не отвечает за твою жизнь, и никто не оплакивает твою смерть. Интересно, в какой момент это изменилось? Возможно, когда в очередной раз во время боя рванул вперед, в самую кущу сражения и почувствовал тепло чужой спины прижавшейся к моей? Или раньше, когда впервые заглянул в твои растерянные глаза. Помнится забавная вышла тогда ситуация: я в кучи книг еще толком не проснувшийся, опять уснул, а точнее вырубился за книгой, и ты удивленно взирающий сверху вниз. Видел бы ты тогда свое лицо, а уж когда ты узнал, что разыскиваемый тобой маршал я и есть… Да, я с трудом удержался, чтобы не заржать вслух. Или когда ты впервые удивил меня, попросив, чтобы первым приказом тебе было убрать тут все. Я хоть и выполнил тогда твою просьбу, до последнего был уверен, что это глупая шутка. До того момента пока офигело не наблюдал за твоим мельтешением у себя в кабинете с тазиком и тряпкой. Спустя пару часов и правда мой кабинет, в котором хаос я искренне считал естественной средой стал напоминать приличное рабочее место. Правда, не надолго. Или когда, наплевав на всякую субординацию, материл, на чем свет стоит свое непосредственное начальство, в моем лице накладывая мне на грудь повязку. Удачно вы меня тогда отдернули назад генерал, а то украшать моим внутренностям землю нижнего мира. Наверное, я никогда так и не скажу в какой момент все начало меняться и одиночество отступило, отступая под напором жизнелюбия и раздолбайства. Но я никогда не забуду тот день, когда сам в полной мере осознал все изменения. И как только не замечал раньше? Тогда я не смог спуститься вместе с вами. Совет в присутствии императора будь он не ладен. Первый раз тревога подняла голову в моей душе когда вместо того что бы бесцеремонно вломится в мой кабинет и растянуться на кушетки как ты обычно и делаешь за дверью раздался робкий стук, а следом осторожно просочился твой заместитель. Отводя глаза, запинаясь и перескакивая, он рассказал, что внизу была засада и вам с трудом удалось прорвать обратно к вратам. Ты шёл последним прикрывая отступления отряда. Поэтому когда кто-то из екав, использовал взрывчатку тебя накрыло взрывной волной. -Он…? — закончить вопрос я не смог, чувству как внутренности сжимаются в ледяной комок, но твой зам понял меня и так. -жив, но в тяжёлом состояние в лазарете.- И уже на выходи из кабинета — маршал к нему все равно пока не пускают. Пока я несся по коридорам к лазарету в голове не было ни одной мысли кроме того что я должен его увидеть. Даже не совсем понимая за чем, наверное, просто чтобы убедиться что жив, что дышит. Целитель попытался меня остановит, но только махнул рукой, мол, все равно не успокоюсь и разрешил зайти в палату только не надолго. На вопрос о твоем самочувствие ответил, что сегодня кризис и если переживешь, то завтра очнёшься если нет то… Дослушивать я не стал, а зашёл в твою палтус. Ты поломанной куклой лежал на кровати. Бинты плотно перетягивали твою грудь, правую руку и голову. Бледность казалась не естественной на твоей загорелой кожи. Медленно словно резкое движения может причинить тебе еще больший вред я приблизился к кровати. И только убедившись, что вот он ты живой хоть и сильно потрёпанный я смог вздохнуть полной грудью не ощущая, наконец, боли сдавившей все внутренности ледяной лапой. Тогда я всю ночь просидел рядом с твоей кроватью привалившись к стене. Ждал когда ты очнёшься даже мысли, не допуская, что может быть иначе. На самом деле не важно когда все изменилось и даже не так важно когда я это понял. На самом деле важно что, теперь привыкнув к надежной спине всегда прикрывающей мою будь то бой или просто неудачный день я не смогу вновь остаться один ведь я разучился защищать свою спину теперь это ваша задача генерал и пока вы с ней прекрасно справляетесь. А что будет дальше… это не кому не известно главное, чтоб как прежде спина к спине.