Истина в стрихнине

-- Нет, ну, ты мне скажи, Кофе, меня можно ненавидеть? – Пабло, пьяно хмурясь, зыркал на Лассэна. Тот глянул на часы и вздохнул. -- Можно всё… Только, Пабло, сейчас три часа ночи! -- А, значит, ты меня ненавидишь?! -- Я тебя не ненавижу!!! Отдай бутылку лучше! Бустамантэ, несмотря на пьяное состояние, в пространстве ориентировался очень даже неплохо, посему легко увернулся от Гидо, пытающегося отобрать уже третью бутыль виски, которую бывший мэрский отпрыск уже успел наполовину опорожнить. -- Не надо… Это очень вещь замечательная… Гидо, я наверное, себе заводик прикуплю… -- Какой тебе ещё заводик понадобился? -- Ну, такой, где виски делают, пиво там… Буду руководить и дегустировать… Гидо покосился на друга. Он уже раз пятьдесят пожалел, что вздумал пригласить Пабло на день рождения. Всё-таки уже сколько времени прошло… И мало кому охота вспоминать былое… А тут только Бустамантэ с нехилой коробкой ввалился в дом Лассэна, пред его голубыми очами предстала сильно ухудшенная со времён школы версия Мариссы, которую он, к слову сказать, не видел с той таки школы. Он даже не знал толком, что с ней произошло. В принципе, о происходящем знали жалкие единицы, среди которых была Лаура, которая и посвятила мужа в подробности всего, да и то только потому, когда Кофе банально заревновал из-за периодического исчезновения жены. И теперь Пабло просто наливался всем, чем возможно, а Лаура по наущению той же Мариссы возложила на мужа миссию привести Бустамантэ в более-менее приличное состояние. Только вот это дело Гидо не удавалось совершенно. Под конец, чуть-чуть не допив третью бутылку виски, сын бывшего мэра сполз с дивана на пол и заснул в позе перезрелого эмбриона… -- Чтоб вас всех… -- бушевала сеньора Эрредия, методично расстреливая мишени в тире. – Нет, может, всё-таки подрезать ему тормозные шланги, а?! -- Твоё дело, конечно, -- пожал плечами Рокко, подавая ей ещё один пистолет: новенький «парабеллум». – Только ведь не факт, что будет та судья, что и в прошлый раз. Может, мне ещё повертеться? Авось, вырву для тебя должность подурнее… Марисса дёрнулась. -- Уже вырывал, хватит… Тебе самому тогда надоело мне передачи в тюрьму таскать… -- Ну, допустим, толк от этого был… Если бы не надоело, стал бы я взрыв в твоей колонии устраивать? -- Да нет, конечно. Пилар бы этого не одобрила. -- Если бы была жива… Чёрт! Я пытаюсь все забыть, но это сложно даже для меня… Сеньора Эрредия фыркнула. -- Радуйся, что не ты сыграл роль доктора Моро. Хотя мог бы. -- И не надейся! Вовремя всё-таки Блас с цепи сорвался… -- Ну, хоть связи от него достались… А эти его выкладки… -- Марисса на секунду отлепилась от мишеней и с выражением продекламировала: -- Мы все умрём!!! -- А умер-то только он… -- И даже не от руки Соль, хотя именно это ему в кошмарах виделось… -- И он не замечал там тебя? -- Куда там! Я же не зря его психотропными кормила! Теми самыми, на которые меня пыталась Соня подсадить! Чтобы её!.. – Марисса схватила «парабеллум» и расстреляла ещё одну мишень, целясь при этом точно в лицо. -- Успокойся. Ты же, кажется, разучилась истерить. -- Разучилась истерить?! По-твоему, я уже потеряла причастность к женскому полу?! -- Не потеряла, конечно, но… -- Договаривай. А потом внимательно посмотри в зеркало и увидишь там того, кто истерил больше, намного больше, чем я!.. Или тебе напомнить, что было, когда умерла Пилли? Лицо Рокко на мгновение исказилось. -- Лучше не доводи меня. Ты же знаешь, что моё терпение не бесконечно!.. -- Оно-то не бесконечно, вот только ты ничего мне не сможешь сделать, просто не сможешь. Даже если я тебе скажу, что последнюю пулю всадила в сеньориту Дуноф собственноручно. -- Значит, это была ты?! -- Я. Только я не хотела её добивать, -- Марисса бросила пистолет на стол и как-то странно сжалась, глаза её заволок намёк на слёзы, которых, в принципе, не должно было быть. – Но ты же знаешь, что если бы она тогда попала в реанимацию, её бы просто перекололи местные… Тебе ведь не нужна мать твоего ребёнка, которая никогда бы не признала ни тебя, ни сына, верно? Рокко сжал кулаки. -- Она мне нужна была любая. Но кое в чём ты всё-таки права: Пилли лучше было попасть на небеса сразу, чем сойти с ума и потом оказаться там же. Пусть и спустя годы. -- Ну, вот… Ты меня всё-таки понимаешь… А теперь дай мне спокойно… спокойно побыть женщиной… -- Всё-таки устроишь настоящую истерику? -- Да… Устала я быть ходячим вечным танком. Рокко кивнул. -- Хорошо. Тогда я выйду. Может, тебе ещё нитроглицерину притащить? Ну, для пущего эффекта? -- А сколько его там у нас осталось? -- Ну, литров двадцать примерно. Давно, если честно, запасы не пополнял. -- Тогда тащи. Жалко только, что нельзя совсем эту кладовку разбомбить. -- И то верно… Но всё же удобное местечко… Там, где когда-то хранился всякий не особо нужный инвентарь, теперь хранятся наши глуповатые эмоции… … Рокко, отнеся Мариссе бутыль со взрывчатым веществом, в простонародье званым нитроглицерином, теперь удобно устроился в другой комнате перед телевизором, наблюдая, как сеньора Эрредия с чистой совестью предаётся наплыву истерики, выкрикивая такие выражения, что режиссёр «мыла» любого народа миллион бы отдал за возможность использования данных в сценарии своего сериала. Он прекрасно понимал, что без такого совсем обойтись нельзя. Время другое. Нет глупых колледжовских мечтаний на лучшую жизнь. Есть только реалистические ожидания, что следующую бомбу бросит именно он, а не кто-то другой. Затрещал телефон. Рокко грустно улыбнулся сам себе. Нажав клавишу вызова, он сказал: -- Как дела, сынок? -- Папа, а тётя Вико мне не разрешает мамину комнату убирать!.. А ты сам говорил, что мне можно всё делать, пока мне не исполнится восемь!.. -- Ну, это-то так… Только, сынок, на этот раз действует особое правило, по которому ты действительно не можешь разбирать мамины вещи. -- А почему? -- Ну, как бы тебе сказать… Просто мама перед тем, как отправиться в лучшую жизнь, сказала, что ты должен следить за тем, чтобы никто не посягал на то, что осталось у неё от этой жизни… Понимаешь меня, родной? -- Если честно, то не очень… Но раз мама так сказала, то я не буду ничего трогать… -- Тётя Вико рядом с тобой? -- Она тут недалеко. Готовит что-то. -- Позови её к телефону. -- Хорошо. Минуты через две в трубке послышалось тягучее «алло». -- Что там с Томасом? – с места в карьер начал Рокко. -- А с чего ты взял, что с ним что-то должно быть? -- Сыне не стал бы просто так интересоваться вещами Пилли. Наверняка это Эскурра его надоумил. Вико вздохнула. -- Ну, вообще-то, ты прав… Он приехал буквально вчера и, воспользовавшись своим правом опекунства, затеял очень долгий разговор с мальчиком. -- А на какой машине он приехал? -- На «тойоте». -- Значит, Белен таки вышла на тропу войны… -- Получается, так. Она так и не смогла отойти после предательства. -- И это хуже всего… Предательства бывших близких людей нас всех просто полонили… -- А тебя особенно! -- А чего ты хочешь? Или я должен был закрыть тогда глаза на твои обжимания с Эскурра? -- Сколько раз тебе повторять… -- Не надо вообще ничего повторять. Я прекрасно знаю, что это ты делала не по своей воле. Вот только надо было уведомить меня об этом раньше, пока я не успел влюбиться в Пилар. -- Влюбиться… Ты это говоришь так… Так буднично, что ли… Словно влюбиться – это самое простое дело… -- Для меня – да. Тебе ведь я открылся быстро, хотя ещё и не совсем отошёл от реалий однополых отношений. -- Может, оно и к лучшему… Ну, я имею ввиду, всё вот это… Так теперь все знают правду, а не скрываются по углам, тыча расписные транспаранты… -- Настоящая истина, скрывающаяся в щетине дикого бизона, попавшегося на свою голову любителю охотиться. Только виски, в котором эта щетина растворилась, полон настоящего стрихнина, а дурь не всегда идёт на пользу. -- Ох, ладно… Томас идёт… Ему что-то от тебя передать? -- Передай… Передай ему заряд из «РПГ»!.. -- А что-нибудь другое? Ты же знаешь, что он не даст мне добраться до общего склада. -- Значит, просто плюнь ему в лицо!.. Желательно перед этим наевшись горчицы… -- А, чтобы пошла аллергия?.. Ну, это можно сделать… Только выпровожу мальчика на вторую смену в садик и сделаю… Вико отключилась. Рокко, выругавшись сквозь зубы, шарахнул телефоном об стену, а потом просто сам отключился. Он просто очень устал и физически, и морально… … -- Отправь это письмо! Оно должно на этот раз дойти до адресата, ДОЛЖНО!!! – Белен нависла над парнишкой-хакером, сидящим за небольшим ноутбуком. Тот пожал плечами. -- Сеньора Колуччи, я, конечно, попытаюсь что-то сделать, но ведь и Вы должны понять… Это же не так просто… Там паролей штук двадцать, не меньше… -- А мне на это глубоко плевать! Если уж совершила ошибку, значит, нужно самой теперь недосоленную манку жрать! -- Ага, и подчинённых мучить… -- А ты как думал?! Конечно, я буду это делать!.. Мне терять уже нечего… Белен вышла из комнаты. Нужно было немного успокоиться, привести мысли в порядок, а то они сейчас были на манер сбрендившей кометы Галлея. Немало улизнуло кипятка с того самого времени, когда Белен была практически незаметной на фоне других мышеподобной личностью в колледже «Элитный путь». Хотя комплекс неполноценности, несмотря на всю данную ей теперь власть, так и остался. И она иступлено продолжала доказывать всем, что её истина – это не только жалкий чисто местный дурдом, организованный после мелкого наркотического сна, но и то, что обязано быть увидено. Некоторых она, правда, пожалела. Пабло, например. Вот он остался в стороне от всего, включая пресловутый поиск улик в стиле английского скрипача-курильщика. Тот самый поиск, в котором она совершила самую большую ошибку: дала Спирито, когда та ещё не оформила фиктивный брак с Эрредия, найти её склад с оружием. Если бы Марисса нашла его хотя бы на пару дней позже, можно было бы избежать, например, смерти Бласа… Белен уважала его. Он понимал намного больше, чем даже было необходимо. Он был действительно человеком, несмотря ни на что. Она даже пыталась когда-то в него влюбиться, но потом поняла, что это будет просто глупо. Она не смогла бы стать такой, как Мия, сейчас скрывающаяся где-то в дебрях Амазонки вместе с мужем, или как Марисса, которая, к удивлению Белен, достаточно спокойно приняла почти не возможную данность и отсидела в тюрьме, хоть и не весь срок… … -- Пабло, остановись! Ты же понимаешь, что она уже не та? Ты же должен это понимать! – Лаура пыталась остановить Бустамантэ, когда тот уже садился в машину. -- Она меня ненавидит, и я должен понимать, почему так. -- Пабло, она ненавидит не тебя, а всё то, что ей так напоминает о былом, понимаешь? -- А что было в том былом?! Что там было такого, что Марисса его ненавидит? -- Пабло, я не могу тебе этого сказать… Но ты же должен понимать, что просто так Марисса никогда ничего делать не будет!.. -- Тогда зачем меня позвали на день рожденья Гидо? Думали, я успел ослепнуть за это время? Лаура вздохнула. -- Нет, мы просто надеялись, что ты успел успокоиться. Больше ничего. Но, если уж так решил, езжай. Только будь готов, что не всё так, как может казаться. -- Я к этому уже готов!.. – Пабло завёл мотор. … Марисса, предавшись трёхчасовой истерике, теперь сидела на крыльце собственного дома, доставшегося ей от Сони, теперь забывшей всё на свете в компании Эчаменди и его наркотиков. Впрочем, Соня никогда не отличалась нормальностью, но восемь лет назад она сошла с ума окончательно. Она довела всех и вся, маниакально выполняя то, что предложил ей Эчаменди, решивший за счёт сумасшествия других значительно поправить свои дела. Нельзя сказать, что ему это удалось, но он всё-таки умудрился выжить, попросив политическое убежище в стране, которая слишком слепо выполняла договорённость с Евросоюзом, забыв при этом о парочке «лишних» пунктов. А Аргентина тем временем просто сотряслась от наплыва всего того, что повлекла за собой Соня. И силы теперь были распределены так, что не было возможности обрести привычную жизнь. Послышался звук мотора. Марисса чуть дёрнулась, вспомнив, как точно также она в своё время решила дождаться, какая конкретно это была машина, а потом буквально через сутки уже искала Бласа, чтобы всадить в него заветные шесть путь для надёжности. Пабло подъехал к самому дому. -- Ты будешь мне что-то объяснять? – напрямик спросил он. Марисса покачала головой. -- Тогда что теперь? Что я должен сделать, чтобы ты стала относиться ко мне иначе? -- Ничего… Разве что только одно… Если ты готов на это… -- Хоть и прошли годы, но ради тебя я готов на всё… Через сутки Аргентину сотрясли ещё более дикие новости, чем раньше: известная некоронованная авторитетка и бывшая наёмная киллерша, отсидевшая четверть положенного срока в тюрьме, была застрелена на пороге собственного дома. Причём не просто застрелена, а нагло истерзана так, что тело её с трудом поддавалось опознанию. При этом другого обитателя дома, Рокко Фуэнтэс-Эчагуа, убийца не тронул… Рокко стоял возле могилы. Он улыбался. -- Ты сделала, наверное, самый правильный выбор из всех возможных, -- сказал он, глядя на фотографию Мариссы. … Спирито стояла у холста. Она рисовала очень редко, но сейчас вот нахлынуло что-то такое… Вполне возможно, это самое было связано с тем, что Пабло согласился выкрасть труп её двойника из запасников Белен и подстроить её якобы смерть. Марисса просто сбежала. Пусть теперь она была в одиночестве, пусть она не довела до конца то, на что раньше надеялась, но теперь ей было гораздо спокойнее. Она просто сбежала, не дожидаясь, пока все остальные перепьются виски со стрихнином… А Пабло… А Пабло не смог признать всю ту истину, которую поведала ему Марисса. Всё-таки он был слишком далёк от всего. Он так и остался изнеженно-инфантильным сыном мэра. Но его всё же хватило на доведение до конца истории, задуманной когда-то Бласом. И теперь можно быть уверенной, что письмо, которое по агентурным сведениям Белен пыталась отправить, всё же не дойдёт до адресата. Никогда не дойдёт!.. КОНЕЦ