Бригада Х, или отчего русских больше не берут в Хогвартс

Честно сказать, не общались мы с Санькой на тот момент с пару месяцев. Сначала у нас с чеченами загон был – ну я потому, собсна, пацана в загранку и отправил. Ну и Ленку с ним, она хоть и дура, а все-таки жена мне. Не по понятиям, когда жену по кругу пускают, а именно это мне чечены и обещали. Потом переговорили, добазарились нормально. Кто базарить не хотел – отправили поплавать. В озере Карьер, там местами до двадцати метров ямки, ни одна сука не всплыла еще. Случилось это кстати: на рынок пришли азеры, но посмотрели на чеченов – и съебнули с поляны, успев только вежливо салам сказать. И хорошо: руоповцы с нами уже в баню ходить перестали, а это верный признак: пора ждать повестки. К цветным мне не хотелось, резко ощутилась тяга к перемене мест и тоска по родным лицам. Тем более что вести из Лондона приходили довольно хуевые. Исключительно в виде выписок из банка, но мне и того хватало. Только собрался смотаться в зе кэпитал оф Грэйт Британ, уже и билеты купил, приехал с Тель-Авива Вадя-жиденок. Летел он через Москву, и где-то в Москве подцепил четыре фуры водки, с которыми надо было что-то делать. Три фуры мы продали. Примерно через месяц я обнаружил, что Жиденок, сука, отбыл на историческую родину, печень болит, а по дому ходит несвежая шалава в Ленкином халате и забивает папироску высококачественным туркменским пластилином, наглаживая какое-то чудовищное лысое уебище. Не, у меня дома и не такое бывало, так что я поначалу не испугался. Особенно когда опознал в уебище Ваську – память о давно прошедшей Ленкиной любви к экзотическим животным. Увлечение кончилось на том, как жена увидела, что скрывается за красивым словом сфинкс – двести грамм серой складчатой кожи на выпирающих костях. Однако деньги за упыреныша были плочены, пришлось суку кормить. Покормил. Потом съездил в банк. Потом вернулся домой. Шалава оказалсь прокурорской следачкой, у которой я проходил по делу о мошенничестве в особо крупном размере. Знакомые руоповцы уже не то, что не здоровались, на другую сторону улицы переходили. Следачка под шайтан-травой проболталась, что я не в сизо только потому, что она не на работе и забила на следствие. Ну я судьбу искушать не стал, билеты купил – и махнул в аэропорт. Думал, удачно вывернулся. Приеду сейчас – жена сопли на кулак мотает, мол, не вели дорогой казнить, вели миловать – проебала я за два месяца, сколько ты за два года не зарабатываешь. Сынуля местных грейтбритнских бананов наполучал, от папки шкерится… А вот хуй. Прилетаю домой – ни жены, ни сынули. Одна неясыть антикварная с шифонэра краснокнижного таращится. Ну, на счет Ленки я ваще никак не удивился. У нее после обеда и до самого ужина шоп-тайм. В смысле, идеальное время мужнины деньги потом-кровью заработанные проебывать. А вот Саня в такой час обычно как раз школу прогуливал. Да и неясыть слегка смутила. На что у меня жена – дура, а все ж таки дальше лысой кошки фантазия у нее не зашла. Давай, короче, шмон устраивать по дому. Вот тут-то я, братва, и охуел. По всему выходило, Ленка моя в секту какую-то подалась, сучка крашенная. По хате валяются банки-склянки со всяческой дрянью, то глаза тритона, то яйца питона, перья какие-то. В прачечной роба черная висит, неясытью обгаженная, а в кабинете на столе письмо. Мол, уважаемый мистер Козлофф, вы зачислены в школу чародейства и волшебства Хуйвамс. Ага, как-то так. Посмотрел я на список предметов – ни алгебры, ни физры, коррекционный интернат какой-то. У меня в бригаде Слон в таком учился, ни писать, ни считать толком не умеет, и на ствол разрешение оформить – целая беда была. Пришлось в ту больничку, где мозгоправ бумажки подписывает, столько лавэ подгонять – целый полк вооружить можно было бы. Я как представил, что из моего Санька такой Слон вырастет, меня аж зло взяло. Кто бизнес-то семейный продолжать будет?! Ну думаю, Ленка, прошмандовка, как свои тряпки покупать – ты первая, а как сына отмазать – жаба задавила?! Засосал вискаря, сел в гостиную как в засаду и сижу-курю, себя накручиваю. Она вечером приперлась, датая уже, баулов целый центнер, и в каждом – шмотье. А тут – муж. Я, то есть. Сижу, волыной играюсь. Мочилась ли ты на ночь, Дездомона, бля. Эта сука поначалу еще и орать на меня вздумала, типа, не понимаю ничего, сын волшебник. Ага, знаю я волшебников. Тот же Жиденок – он как-то из своего ЦАХАЛа БТР местный пизданул и до Новосиба его довез, братве толкнуть. Вот это я понимаю, волшебник. Короче, выспросил я все у Ленки, откуда поезд ходит да куда ведет и свистнул пацанов. Так жопу наскипидарил, что они аж к следующему утру прилетели. Опять-таки подозреваю, что на них уже тоже дома повесточки выписали, они и рады были. Приехали на вокзал – блядь, платформа девять есть, десять есть, а с дробями – беда. Я Слону говорю: при, сука, напролом. Он и попер. Разделитель снес, платформа открылась во всей красоте. По перрону черт какой-то бегает, мол, куда, нельзя, вы ж магглы. Хуяглы, бля, я ему так в дыню зарядил, что он где стоял, там и лег. Осмотрелись мы, какая-то шняга: без колес – беда, а поезда нету. Пришлось до депо чесарить. Не, я ж помню, мы в восемьдесят восьмом по малолетке в Бердск на стрелку на собаке ездили. Но тут – мать честная! – стоит какой-то агицын паровоз. Пришлось на платформу возвращаться, мужика того в чувство приводить. Он, сука, борзый еще такой оказался, достал какой-то сучок кривой и давай в Слона тыкать. То ли «облейся» кричит, то ли «обблюйся». Я, может, еще и подумал бы, а Слон – пацан простой, но правильный. Сучок пополам, мужику ствол в рот. Закройся, говорит, дядя, и вези нас в эту вашу школу для умственно обиженных волшебников. И ничего дядя – отвез-таки. Красота там, в НИИЧАВО этом английском, конечно, редкая. Лес, озеро, замок над водой стоит. Разогнать бы тех дуриков да пансионат сделать. С пейнтболом, сауной и блядьми, причем не английскими. Этих кошек драных ебать можно только с ба-альшого перепоя, уж больно на Ваську моего лысого похожи. Но мы не любоваться приехали. Лодки похватали – да прямиком в этот самый Хуйвамс. Эти убогие как раз завтракали. Ввалились – вот вам крест, как ОМОН на стрелку, такого же шороха наделали. Сидят – четыре стола малолеток и пятый – взрослые лопухи. Все в робах, в шапках – как есть секта. Главный у них – дед, сто лет в обед, два понедельника жить осталось. Борода, как у деда мороза, мудя в холода греть можно. Шары по пять копеек, мол, что вы себе позволяете, господа. А я что, что хочу, то и позволяю. Говорю: - Александр, не позорь батю, подрывай жопу – и поехали. Тебя, блядь, алгебра с физрой заждались. Сынуля у меня парень умный, давно знает: если отец начал пушкой махать, значит, все как в советской армии, раз-два-выполняй. А эти, училки его, еще возмущаться начали: мол, какое право имеете… Какое-какое, отцовское. Один раз в потолок пальнул – все и заткнулись, только совы обосрались. А может и не только совы, душок там крепкий пошел. Ряженные эти сидят, как воды в рот набрали. Один встал, пидор немытый, волосы до плеч, как у бабы, и в рясе, как поп. С таким же сучком, как у мужика на вокзале. Аж трясется, сука, от бешенства. - Покиньте, говорит, помещение, или я применю к вам волшебство. Ну, применяй, говорю, чо уж там. А я тогда к тебе ТТ применю: будет тебе передозировка свинца в организме. Тут малолетки перевозбудились: орут, мол, стреляйте, мистер, это профессор Снейп, он нам всю психику переломал за первый месяц учебы. Снейп аж побелел. Давай спецэффекты устраивать, верещит: авада, блядь, кадавра, и лампочки зеленые зажигает. Это потом мне Санька рассказал: типа, самое черное колдунство, душу от тела отделяет. А мне-то и похую, я ж рыжий, хоть и бритый наголо. Подошел поближе, палку ему и переломал – с рукой, правда, вместе. Потом деду морозу этому и говорю: - Мол, извиняйте, дедушка, но моему сыну учиться надо, а не в платье, как бабе ходить по улицам. Да и другим детишкам нормальное образование получить трэба, как бы у вас тут малые пидорасами не выросли, при такой-то форме одежды. Дедуля тут возмущаться начал: неполиткорректно, мол. Я так понял, он сам дымоход прочищать любит. Дал ему по щам профилактически, Саню забрал – и назад, на паровоз. С островами нам из-за того пришлось завязывать, перебрались в Европу. А там через месяц и дома все улеглось: следачка моя замуж вышла, начальника ее самого за взятки закрыли. Азеры, правда, в мое отсутствие, снова на рынок жопы черные сунули, но мы их, как вернулись, к чеченам отправили, вместе поплавать. Саньку я после школы в МГИМО законопатил, проживет и без ихних оксфордов, все спокойнее. Ленку на две недели бабосиков лишил – она сразу и поняла, что можно без мужа решать, а что нельзя. А вот неясыть прижилась у нас. С Васькой воюет, он у нее, падла лысая, перья с хвоста тягает да жрет. Такая вот волшебная история, пацаны, наливайте. Будем!