танец.

Иногда Колчаку кажется, что Каппель не может быть усталым. Просто не может, по определению. Всегда быстр, резок, весел. Военные дела уж точно не утомляют его. А вот если попробовать зайти с другой стороны? В огромном доме устроено празднество, чтобы люди, утомленные войной и делами, могли отдохнуть и повеселиться. Колчак ищет глазами фигуру друга и замечает, что тот потеряно стоит около стены, раскланиваясь с некоторыми знакомыми и целуя ручки дамам. Ему скучно, и он не понимает, что здесь забыл, в отличие от некоторых офицеров, которых выкурить из этого зала будет почти невозможно. Играет вальс, и какая-то юная девушка решается пригласить Владимира на танец. Бравый воин смешно краснеет и не может отказать. К Александру тоже подходит какая-то знакомая дама, и они начинают вместе кружиться по залу. Колчак ловит себя на том, что краем глаза наблюдает за неловкими движениями Каппеля. Судя по всему, он совершенно не умеет танцевать. Музыка заканчивается, пары расходятся. Адмирал целует даме руку и оглядывается, к своему удивлению замечая, что Каппель совершенно устал уже от первого танца. А это только начало вечера. Вот как получается, самого неутомимого и лучезарного генерала Белой армии может утомить обычный танец. Колчак заговорщически улыбается и идет к другу. — Что же это вы, Владимир Оскарович, — зачем-то обращается к нему Александр по имени-отчеству, — уже устали? Каппель смеется. — Танцевать не люблю, да не приучен. — Ну это я заметил. Только как это, генерал белой армии — и танцевать не умеет? — Ну как, вот, как-то так. Адмирал замечает румянец на щеках друга и хмыкает. — Пойдем со мной. Снова играет музыка, танцуют люди, и мало кто замечает, как двое офицеров быстро уходят в отдельную комнату. Разве только одна немолодая дама показывает на это своей подруге, и они странно хихикают. В темной маленькой комнатке слабо горят лампы, и шторы задернуты. По середине стоит стол и два кресла, которые Колчак тут же отодвигает в угол. Потом он проверяет, закрыта ли дверь и наконец поворачивается к недоуменно наблюдающему за ним Каппелю. — Сейчас я буду учить тебя танцевать. Наверное, сейчас с выражения лица генерала можно писать картины. Рот от удивления приоткрыт, приподняты брови, в глазах испуг и недоумение. Александр смотрит на это несколько секунд, а потом смеется и за руку тянет Владимира к себе. — Положи руки мне на талию. Каппель хлопает глазами и ничего не делает. — Но, Алекса… — Генерал, либо вы выполняете приказ, либо я за себя не ручаюсь. Несмотря на то, как грозно это звучит, Владимир улыбается и все-таки кладет руки на адмиральскую талию. Колчак приобнимает его за плечи, как это делают дамы, и начинает отсчет. — Раз, два, три, раз, два, три. По напряженному лицу генерала видно, что он со всей силы старается не наступать Александру на ноги, но у него это плохо получается. — Веселее, Володя, веселее. Если ты будешь все время смотреть под ноги, дама подумает, что она тебе не интересна. У Колчака слишком хорошее настроение и слишком заразительный смех, чтобы Каппель мог противиться. Он поднимает голову и с легкой улыбкой, глядя адмиралу прямо в глаза, продолжает танец, неосознанно прижимаясь к нему ближе. С каждым шагом у него получается все лучше и лучше, с каждым поворотом хочется танцевать еще и еще. Может наконец-то вспоминаются уроки из гимназии, но он уже не наступает на ноги, а легко скользит по комнатке, не чувствуя никакого неудобства или усталости. — У меня уже получается! — Еще немного, генерал, и вы станете лучшим кавалером на нашем балу. Никогда танец не доставлял Каппелю столько веселья и радости. Это было странно, это было ново, но прекрасно. Он давно уже замечал за собой, что готов круглосуточно находиться рядом с адмиралом, и его сегодняшняя инициатива стала одним из самых прекрасных моментов с начала их знакомства. Хотя находиться рядом с Колчаком — это и есть счастье. В нем как будто запрятана какая-то сила, которая чуть ли не влюбляет людей в него. Владимир смотрит на замолчавшего Александра и замечает в его глазах какую-то грусть. Он ничего не говорит на это, просто делает резкий поворот в танце и приближает свое лицо к лицу адмирала. — Чем должен заканчиваться хороший танец? Колчак смотрит неверяще, но без протеста. Недолго думает и хрипловато отвечает: — Поцелуем. Из-за двери доносится красивая мелодия, к танцу под которую, генерала готовил Александр. Но ему уже все равно. Слишком удобно руки Колчака обнимают его за плечи, слишком хорошо прижиматься к нему, держа его за талию. Слишком маленькое расстояние между их губами, слишком горячее дыхание. Слишком. Всего слишком. От этого и поцелуй получается таким же «слишком». Глубоким, чувственным, как будто они прощаются навсегда перед тем, как погибнуть. Погибнуть, как нужно — генерал на суше, адмирал в море. Только вот не получится это у них, потому что оба уже погибли. Сейчас и здесь, в этой маленькой темной комнате, в которой приглушенно звучит вальс и задернуты шторы. И оба это уже понимают.