Готика. Становление.

Я направлялся ко второму навесному мосту, ведущему на остров к серо-красной башне, раздумывая о том, как встретит нас Ксардас. Блэк и Джек опасливо озирались по сторонам, держа луки наготове. Неожиданный грохот и скрежет прервали мои размышления. Я обернулся и обомлел: огромная гора камня набросилась на моих провожатых. Могучим ударом исполина Джека отбросило далеко в сторону. Бедняга пролетел десяток метров, ударился о скалу, упал и судорожно задёргался. Похоже, позвоночник был сломан, и с ним всё было кончено. Блэк успел выстрелить в нападающего. Уродливому каменному истукану стрела причинила не больше вреда, чем еловая иголка. Гигант повернулся к следопыту и загудел, замахиваясь своим огромным кулаком. Блэк сделал перекат в сторону, глыба камня проскочила мимо, но каторжанин оказался отрезан от пути назад. Теперь единственным шансом сбежать была башня. – Беги! – успел крикнуть он мне, сам задыхаясь от страха и напряжения, бросившись на мост. Я последовал примеру Блэка. Сражаться с каменным големом было бы самоубийством – магия огня не причинит ему ни малейшего вреда. Монстр не последовал за нами, остановившись у края моста, и загородив проход. Я не успел воспользоваться полученной передышкой. Блэк уже перебежал на другую сторону, как вдруг резко повернул, и, не успев сделать даже пары шагов, превратился в ледяную глыбу. Он застыл прямо в движении, окутавшись слоем льда в несколько сантиметров, на лице отпечаталось безмолвное удивление, смешанное с отчаянием. Ледяная фигура, которая только что была человеком, с бессильным хрустом упала на землю. Морозная корка раскололась, несчастный даже попытался отползти в сторону, но был настигнут очередным зарядом холода, запечатавшим его навеки. Из небольшого углубления неподалёку возвышалась могучая фигура ледяного голема. Я остановился на середине моста, зажатый с обеих сторон, и судорожно сжал в ладони руну огненной стрелы. Конечно, огненный шар был бы гораздо мощнее, но его создание требует больше времени, которого как раз совсем не было. Дыхание, успокоить дыхание, сосредоточиться… На мгновение я закрыл глаза, вызвав перед собой образ руны. Камень в руке послушно отреагировал на мой призыв, и вспышка пламени устремилась вперёд – в ледяного монстра. Лёд столкнулся с огнём, тварь окуталась густым дымом. Я приготовился упасть на балки моста, чтобы уклониться от ответного удара, но контратаки не последовало. Монстр просто стоял, тупо уставившись на меня. Это какая-то хитрость – решил я, и сменил руну на малый огненный шар. Раз тварь медлит, то грех не воспользоваться таким шансом. Пламя разгоралось всё ярче и ярче, заключённое в силовую сферу над руной. Жар прорывался сквозь защиту, и я уже чувствовал, что скоро не смогу его контролировать – самое время выпускать смертоносный заряд в цель. Но голем вместо того, чтобы атаковать, вновь улёгся на свою скрытую позицию в яме. Пришлось сжать огненный шар обратно. Руна имела такую возможность – на ней было несколько символов, и обращение к одному из них позволяло развеять сгусток огня в эфир. Это было нелегко, но выгоднее, чем просто выпустить его в произвольном направлении – так я смог вернуть хотя бы часть магической силы, потраченной на его создание, но значительная часть энергии, конечно, всё равно уже была необратимо израсходована. Ледяной монстр не проявлял больше никакого интереса к моей персоне. Я осторожно подошёл ближе, готовый к нападению в любой момент, но голем был абсолютно неподвижен, лишь наблюдая за мной своими пустыми голубыми глазницами. Похоже, эти существа подчинялись Ксардасу, и он запретил трогать посланника, являющегося магом огня. Не стоило нарушать зыбкое перемирие, поэтому я оставил голема и бросился к Блэку. Следопыту уже нельзя было ничем помочь – он больше походил на статую, чем на человека. Тем не менее, я не пожалел сил и запустил в него огненную стрелу. Морозная корка немного оттаяла, и я руками попытался сбить оставшуюся наледь, в первую очередь с лица. Парень не дышал, пульс не прощупывался, тело было холодным, будто уже столетие пролежало в леднике. Несколько раз я в отчаянии ударил товарища в грудь, в надежде запустить сердце, но все попытки оказались тщетными. Убедившись, что я больше ничем не могу помочь моему несчастному спутнику, я направился внутрь башни. Там меня ждал ещё один, на этот раз огненный сюрприз. Голем стоял в проёме, напоминающем гигантский камин. Пламя, охватывающее зловещую фигуру, то немного утихало, то разгоралось с новой силой, будто невидимая рука подбрасывала дров в этот дьявольский костёр. Подобно своему ледяному собрату, он никак на меня не отреагировал. Первый этаж был пуст, не считая каких-то ящиков и бочек с припасами. Здесь даже не было мебели, не считая пару грубых полупустых стеллажей, не понятно с какой целью здесь находящихся. Очевидно, маг обитал выше. Я поднялся по спиральной лестнице, освещая свой путь заклятьем света. Маленький огонёк теплился над головой, и в его свете я чувствовал себя гораздо увереннее, чем в кромешной тьме этих давящих каменных сводов. Я остановился перед входом в широкий зал на втором этаже. В слабом свете свечей можно было разглядеть фигуру человека в тёмной мантии, сидящего за столом. Было ясно, что Ксардас ждёт гостя, хотя он даже не потрудился взглянуть на меня. Видимо, так он испытывал моё терпение. Я не стал нарушать этикета и несколько раз постучал. Дверного косяка, как и самой двери не было, вся башня состояла из камня, поэтому удары получились глухими. Я не растерялся и постучал о стену руной. В этот раз стук получился звонким и маг, наконец, соизволил ко мне обратиться: – Можешь не трудиться, Мильтен. Заходи. Негоже гостю торчать на пороге. Я еле удержался от язвительного комментария, что негоже гостя встречать големами и убивать его спутников. – Как я погляжу, Корристо изрядно потрудился, чтобы научить тебя хорошим манерам. Может быть, ты бы даже смог стать образцовым служителем Инноса. Я снова ничего не ответил, молча подойдя к столу, за которым сидел маг. – Смирение и терпение – вот лучшие добродетели. Так тебе говорил учитель, верно? Да, этот старый дурак умеет терпеть, в этом ему нет равных. Столько лет быть вторым и даже не попытаться ничего предпринять, чтобы ускорить мой уход. Поразительно. Действительно, достойно похвалы. Он, наверное, жутко этим гордится. Весь такой правильный, не то что я – предатель и отступник, - Ксардас обладал странной манерой говорить, делая сильные ударения на некоторые слова и фразы так, что это иногда походило на воронье карканье – Я пришёл сюда не затем, чтобы обсуждать достоинства и недостатки магистра. – Магистра? – засмеялся Ксардас, – Серьёзно? Так его теперь называют? – Кого же, как не его? Вы покинули орден и занялись вещами недопустимыми для служителя Инноса. – Может быть, может быть. Значит, он почти дождался часа своего триумфа. Жаль только, что радость подпорчена небольшой неприятностью. Но разве такая безделица, как магический барьер, в силах сдержать честолюбие и непомерные амбиции? Думаю, купол скоро не выдержит, и лопнет, не в силах больше вмещать такую спесь и напыщенность. - Неправда! Корристо вовсе не гордится своим положением. Он принял эту ответственность не по своему желанию, а потому, что был должен. - Не думал, что ты настолько наивен. Но не могу тебя упрекать. Ты, наверно, и о себе такого же распрекрасного мнения. Думаю, пора вернуться к нашему последнему разговору. Напомни, на чём мы тогда остановились? – О чём вы? Мы разговариваем впервые. – Что? Ты не помнишь? – откровенно забавлялся Ксардас, – ах, да! Прости. Совсем позабыл, ведь я как раз стёр тебе память. Но сейчас, думаю, самый подходящий момент всё исправить. – Что… – пытался переспросить я, но не успел даже закончить фразу. Ксардас щелкнул пальцами, и мир для меня перевернулся с ног на голову. Воспоминания нахлынули неукротимой волной, будто незримая плотина рухнула в одночасье. Жизнь наполнялась бесчисленным множеством деталей и красок, ускользавших от меня раньше. Тусклые и ничего не значащие события приобретали совсем иной смысл. Не знаю, как мне удалось пережить эти мгновения, полные боли и разочарований. Мозаика моей жизни собиралась, будто какой-то незримый реставратор решил поупражняться на моей памяти, дорисовывая детали на свой вкус. Вкус этот был мне противен, от него отдавало дешевизной и желанием склепать всё на скорую руку. В последние месяцы я стал очень разборчив в людях, слишком чист, праведен, и, несмотря на все заповеди, высокомерен. Пусть даже благочестие и было весьма поверхностным, но я не готов был с ним так просто расстаться, став вновь таким же, как все. Большую часть проявившегося прошлого новый я предпочёл бы вновь позабыть: за некоторые поступки было стыдно до такой степени, что хотелось провалиться сквозь землю. Я думал, что готов вспомнить всё, что разговоры с Лестером и Диего подготовили для этого почву, но я ошибся. Гордыня, зависть, жажда наживы… Разве это достойно? Как поступил бы настоящий Мильтен? Память услужливо подсказывала, что я и есть этот Мильтен, что всё это моих рук дело. Всё, включая размозженные черепа ради лука и кинжала; жизни орков, пожертвованные едва ли не из простого любопытства; подлое заклинание в спину, обрёкшее Дранко на ужасное посмертие. Разве порядочные люди так поступают? «Нет, порядочные люди просто умирают в колонии, в грязи, голоде и рудной пыли, под смех отбросов, гордо именующих себя стражниками», – отвечал мне тот другой, старый я. Да, без подлога и обмана убийцу-каторжника никогда бы не взяли в орден Инноса. Оставалось лишь восхищаться тем, какую работу проделал Ксардас, бережно стирая только лишние фрагменты моей жизни, включая даже самые незначительные воспоминания и эмоции, так, чтобы при этом я не только не потерял свою личность целиком, но и не сразу заподозрил неладное. Именно Ксардас создал нового Мильтена, совершенно не такого, какой был прежде. Теперь две личности во мне вступили в открытый конфликт, не желая сдавать своих позиций. – Ты слуга Инноса. Забудь всё или приди с повинной к Корристо. Ничего не изменилось, отринь былое, живи новой жизнью. Ксардас опасен, ему нельзя доверять, он играет тобой, для него ты лишь один из экспериментов, – говорил во мне маг огня. – Ты не уйдёшь от прошлого, верни свою жизнь, свою цель, – советовал мне каторжанин-охотник, – Ты добился многого, о чём другие могут лишь мечтать, не отступай, прими новые правила игры, слушай Ксардаса – он опытен и могуч, за ним будущее. Я разрывался едва ли не физически. Не стоило даже надеяться свыкнуться сразу с таким состоянием – придётся хорошенько поработать, чтобы соединить воедино две противоположности, сохранив лучшее из обеих. Но в тот момент я стоял перед Ксардасом совершенно сбитый с толку и изъеденный внутренними противоречиями. Маг с интересом наблюдал, не мешая мне приходить в себя. – Ну как ощущения? – наконец, спросил некромант. – Это… Это отвратительно, – сказали хором во мне обе ипостаси, – нет, хуже просто быть не может… – Ты вспомнил кто ты? – Да, я… – к согласию на этот раз прийти не удалось, голова заболела, будто по ней били кузнечным молотом, мысли спутались. Моё сознание интенсивно работало над тем, чтобы привести память в порядок. Я перестал понимать, где нахожусь. – Больно, очень больно, – произнёс я, обхватив голову обоими руками. – Ожидаемо, – проговорил отступник, – что ж, тогда тебе нужно немного поспать. Ксардас поднял руку в странном жесте, будто бы благословляя меня. Невероятная усталость окутала тело, и не в силах, да и не желая противиться нахлынувшей слабости, я, еле передвигая ноги, дошёл до стоящего у стены кресла, рухнул в него и уснул.