Толстозадая

Иногда самообман — это лучший вариант защиты. Люди не могут предугадать, что их ждет впереди, но они могут попытаться воспрепятствовать настоящему. Быть трусихой очень просто, и порой это кажется правильным, потому что больше я ни на что не способна. Моя гордость и внутренняя сила сломились еще в начальных классах, когда каждый желающий мог подойти и болезненно пихнуть меня или ударить по ребрам. В то время мне казалось, что это несправедливо, ведь многие люди подвержены ожирению, которое стало моей основной проблемой, но никому не было до этого дела. Как и до страшненькой толстозадой, что всячески пыталась хотя бы визуально уменьшить объёмы своей пятой точки, чтобы не вызывать лукавые и надменные усмешки у своих одноклассников. Однако о справедливости я перестала говорить, повстречав Ким Чонина. Говорят, что некоторые попадают в ад после множества своих греховных деяний на земле, но мне повезло попасть туда намного раньше, и никто даже не спросил у меня, хотела ли я того. Начиная с младших классов и на протяжении последующих учебных годов, ученик Ким стал моим проклятием, моральным убийцей, кукловодом. Смешно, но я действительно чувствовала себя его игрушкой со вшитыми в тело длинными полупрозрачными нитями, которыми он мог играть так, как сам того хотел, дергая меня в любую минуту. А позже к нему присоединилось еще четыре парня, любящих поиздеваться над недостойными, и моя жизнь окончательно превратилась в кошмар. Беда полных людей в том, что их может высмеять каждый прохожий. Моя же заключалась в худой талии и просто огромной заднице, привлекающей всеобщее внимание. К счастью, по окончании младшей школы мне удалось немного сбавить в весе и объёмы пятой точки слегка уменьшились, но не настолько, чтобы окружающие меня люди это заметили. Казалось бы, даже это не может стать причиной моих страданий в дальнейшем, ведь основной период позора прошел вместе с последним звонком, но сам дьявол, видимо, решил меня проучить еще раз, подослав своего сыночка — Чонина еще и на мои летние дополнительные курсы. Он стал не просто одногруппником в том же университете, в который поступила я, но и моим "соседом по парте", что в первый же день побудило меня пулей выскочить из аудитории и, едва добежав до ближайшего туалета, ополоснуть лицо ледяной водой. Горький привкус во рту и слезы в уголках глаз — столь похожие и приевшиеся воспоминания. Не было и дня в школе, чтобы я не рыдала от проделок Кима, ведь все знали, что он играл мной, а теперь мне придется терпеть это еще и в универе, хотя я так надеялась отдохнуть от его присутствия до окончания учёбы. — Выходи, я знаю, что ты здесь, — до боли знакомый голос мурашками покрыл все мое тело, и коленки тут же предательски задрожали. Чонин стоял под дверьми женского туалета, видимо, решив поговорить со мной перед началом занятий, заранее заявив, кто тут хозяин. Не стоило, однако, потому что я и так это прекрасно понимала. У меня никогда не было сил бороться с этим чудовищем: хотя бы потому, что глубоко в душе я любила его. Любая нормальная девушка сказала бы, что я сумасшедшая. Глупо отрицать, что это так, потому что лишь безумная станет испытывать нечто такое по отношению к дьявольскому отродью. Но Ким был слишком красив, чтобы ненавидеть его, и сверх меры обаятелен, чтобы мое сердце могло оставаться совершенно спокойным рядом с ним. Я ненавижу себя за это. Потому что Ким Чонин и без своих издевок — моя ежедневная маленькая смерть. — Выходи, говорю, — повторил он, и я механически принялась искать глазами окно, запоздало вспомнив, что нахожусь на втором этаже. Кажется, мне снова не убежать от него, и это чертовски угнетает. — Слышишь меня, толстозадая? Он продолжал называть меня так все школьные годы и даже сейчас не передумал оставить столь глупое прозвище. Ему нравилось смотреть в мои грустные глаза и смеяться во весь голос, подначивая своих друзей, которые тут же начинали ржать словно кони, тыкая в меня своими длинными пальцами. Да, я была, есть и буду толстозадой девицей с мешком комплексов на спине и полным отсутствием гордости. Единственный человек, которого до смерти боюсь и люблю одновременно, стоял за дверью и ждал меня, чтобы снова пропустить парочку шуток в мой адрес. Но я не могла заставить себя хотя бы пошевелиться, прекрасно зная, что его это не остановит. Как и думала, Чонин, раздраженно пихнув дверь, вошел внутрь женского туалета, ничуть не смущаясь и уверенно шагая ко мне. Толкнув меня к стене, он с силой врезался ладонями в твердую поверхность по обе стороны моей головы и приблизил недовольное лицо к моему. — Ты что, игнорируешь меня? Смерти хочешь? — прошипел парень, сузив красивые карие глаза, и тем самым заставил мое сердце пропустить несколько ударов. Меня захлестнули два совершенно противоположных друг другу чувства: страх и нежность, когда наши взгляды пересеклись, а его горячее дыхание опалило мои щеки. — Думаешь, я позволю тебе делать все, что заблагорассудится? — Н-нет, — вырвалось из моих уст, и я заметила, что его колючий взгляд смягчился, а на красивых пухлых губах появилась приторно-сладкая ухмылочка. — То-то же, моя девочка должна быть послушной, — и как бы в дополнение к своим словам Чонин поднес ладонь к моей шее, накрыв ее пальцами и начав неторопливо поглаживать. Ким был дьяволом во плоти не потому, что его издевательства заключались в неприятных словах или приказах. Он был таковым, потому что подвергал меня испытаниям физически, тренируя на мне свои фантазии и с наслаждением наблюдая за моей реакцией. Его рука спустилась к моему белоснежному воротнику, расширяя его благодаря отлетевшим под напором пуговицам, что пропустили туда, где не должен касаться чужой мужчина. Но весь ужас как раз в том, что Чонин не был чужим, а мое тело прекрасно помнило его. Каждое касание, теплоту дыхания, упругость губ и скорость движений. — Ух ты, а твоя грудь значительно выросла, — улыбнулся Ким, бесстыдно проникая ладонью под рубашку и скользя в лифчик, накрыл мягкую плоть длинными пальцами. С моих губ сорвался тихий стон, когда парень слегка сжал ее, заинтересованно глядя мне прямо в глаза. — И ты все такая же… Голодная. Пусть раньше я бороться не могла, но почему бы не начать прямо сейчас? — Иди к черту, — сквозь зубы смогла выдавить я, но в этот же миг его ладонь болезненно сжалась вокруг бюста, вынудив меня быстро замолкнуть и прикрыть глаза от смущения. — Видимо, кроме груди, у тебя еще и язык удлинился, — прошипел парень, буквально вжимая меня своим телом в холодную стену. — Думаешь, это так приятно? — злобно фыркнула я, чувствуя, что еще немного и он просто убьет меня на месте, но молчать уже просто не было сил. Мне пришлось все лето проходить к психологу, чтобы понять, как нужно отказывать людям, в особенности таким настойчивым, как Чонин. Но я забыла, с кем связалась. Напряжение между нами стремительно возрастало с каждой секундой, и воздух становился тяжелым. От парня исходило тепло, и, если бы он не был столь ужасного характера, я, возможно, хотела бы согреться им, хотя и понимала, что это невозможно. Мы так и продолжали недовольно таращиться друг на друга, пока я случайно не дернула рукой и нечаянно не задела бедро одноклассника. Парень напрягся, не сводя с меня глаз. Я сделала резкий вдох, пытаясь успокоить взволнованное сердце. Но Чонин не спешил отпускать меня. Выражение его лица изменилось, и он, словно мысленно взвешивая все «за» и «против», медленно подхватил мою худую ладошку и, будто сомневаясь, положил себе на область гениталий. Я шокированно и стыдливо опустила глаза, не веря, что мои тонкие пальцы покоятся на детородном органе Кима, однако не посмела выдавить из себя и звука. Наблюдая за моей реакцией, Чонин чуть сжал своей ладонью мою и, мгновенно закрыв глаза, еле слышно застонал, ощутив, как по телу пробегает возбуждающая волна. Я испуганно выхватила руку и судорожно выдохнула. Парень открыл глаза и с раскрытым от собственных впечатлений ртом застыл, глядя на меня. — Что ты делаешь? .. — еле слышно прошептала я, чуть подрагивая от испытанных эмоций. Чонин заторможенно тряхнул головой и отвел взгляд, но спустя секунду закусил губу и, резко выпрямившись, схватил меня за плечи и развернул к себе спиной, впечатав лицом в стену. — Хотел проверить, насколько это «неприятно», — злобно прохрипел он. Я задохнулась от возмущения, смешанного с возбуждением, и почувствовала прижавшееся ко мне сзади тело парня. Ярко ощутила его возбужденную плоть, с силой вдавленную между моих ягодиц, и чуть воскликнула от неожиданности. Он уткнулся лбом мне в затылок, тяжело дыша и обжигая спину. С одной стороны в мое лицо больно врезалась стена, а с другой прижимался Чонин, от этого становилось одновременно и страшно и отчаянно хотелось выгнуться ему навстречу. Еще одно ненавистное желание. Но Ким, словно очнувшись, склонился к моему уху, обдавая его горячим дыханием, и хрипло прошептал: — Уходи… иначе я сделаю это прямо здесь. А вот «этого» очень не хотелось бы, поэтому, почувствовав, что его хватка ослабела, я дернулась в сторону и, прошмыгнув мимо, рванула к выходу, даже не пытаясь оглянуться. Мне слишком хорошо известно, кто такой Чонин, и, если я вдруг решу остаться, он закончит то, что начал, без лишних сомнений. Быть игрушкой Чонина в общем-то не трудно, если только он не начинает издеваться надо мной при всех. Ему не присуща никакая мораль, отсутствуют любые принципы и установки. Он никому не подчиняется и считает, что во всем прав. Даже четверка друзей побаивается Кима, потому что иногда он становится немного не контролируем. Мне повезло, что преподаватель как раз шел по коридору по направлению в нашу аудиторию, и я, поспешно согнувшись в поклоне, достаточно убедительно исказив голос, прохрипела: — Прошу прощения, учитель Пак… Можно я пропущу первое занятие, потому что очень плохо себя чувствую? .. — Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовался мужчина, коснувшись ладонью моего плеча, из-за чего я нервно дернулась и быстро замотала головой, отвлекая его внимание от внезапного движения. — Просто голова кружится… Думаю, что скоро это пройдет, но сосредоточиться на занятии я не смогу… — Тогда, может, пойдешь в медпункт? Тебя отвести? — озадаченно спросил учитель Пак, но я снова отрицательно мотнула головой и заверила его: — Нет, я и сама дойду: потихоньку! Мужчина все еще смотрел на меня, колеблясь с решением, но в итоге согласно кивнул и попросил больше отдыхать, потому что на мне лица нет. Впрочем, быть актрисой я научилась давно: еще когда приходилось мило улыбаться злобным словам о том, что я толстозадая, что сыпались из грязных ртов детей, учащихся со мной в одной школе. Единственным, кому я не могла перечить, был Чонин, ведь любое его прикосновение фактически парализовывало меня. Но был еще один человек, которому я всегда была рада в этом учебном заведении, и прямо рядом с ним я уселась на бетонный блок, когда вместо медпункта поднялась на крышу. Мне не хотелось возвращаться в аудиторию, где будут Ким и дружки, а в том, что его четверка тоже станет ходить на летние курсы, я даже не сомневалась. Хван Сок — очередной изгой в нашем университете. А все потому, что у него отец — пьяница, а матери и вовсе нет. Парень хотел хорошо отучиться и достичь успеха в будущем, но над его толстыми роговыми очками и клетчатым затертым пиджаком начали все смеяться, а когда он пытался протестовать, то ситуация лишь ухудшилась. В конце концов он стал посмешищем благодаря шайке Чонина, что находила удовольствие в издевках над слабыми. С Хваном мне удалось сблизиться из-за тех самых насмешек, и порой мы могли обсуждать это вполне спокойно, но с грустными улыбками на губах. Видимо, парень тоже решил не идти на занятие и пришел на крышу, где мы с ним встречались практически каждый день уже как год. — Снова встретила Чонина? — не дожидаясь, пока я заговорю, спросил Сок, и вместо ответа я лишь ожесточенно кивнула, пряча лицо в ладонях. — Иногда мне кажется, что он всю жизнь будет преследовать меня… — Но ведь тебе это даже нравится, не так ли? — хмыкнул себе под нос Хван. — Ты же влюблена в Чонина, потому и позволяешь ему делать все, что он захочет. А этот придурок просто смеется над тобой. — Сегодня я попробовала оттолкнуть его, — наконец выдохнула я, и друг, удивленно повернув ко мне голову, стянул очки, нахмуривая брови. — Он же не сделал тебе ничего плохого? — неуверенно поинтересовался тот, плотно сжав губы. — Обычно им не нравится, когда кто-то из изгоев перечит. — Не знаю, что произошло, но… Чонин не был груб со мной, — пожав плечами, ответила я и подняла голову, вглядываясь в светлое небо. Мне хотелось, чтобы это лето было легким и никак не связанным с Кимом, поэтому и решилась на дополнительные курсы, потому что сидеть дома и постоянно вспоминать о насмешках — невыносимо. Однако то, что Ким тоже записался на летний семестр, оказалось для меня неожиданностью, и теперь мой желаемый отдых отправится коту под хвост. Но с другой стороны — что-то во мне противоречило тем чувствам, которые я должна была испытывать к Киму. Действительно, кажется, я сошла с ума, потому что одновременно и любила и ненавидела одного человека. Почему мне не удается разобраться даже в такой ерунде? Все ведь предельно просто. Чонин с детства смеялся надо мной, он шутил над моей внешностью при всем классе и запирал меня в кладовой для уборщиц, а в выпускном, потом даже приходил и начинал облапывать мое тело своими руками. Из-за того, что я была изнеможена, мне не удавалось даже воспрепятствовать ему, а потом это начало приносить мне совершенно неадекватное удовольствие. Я уговаривала себя тем, что такой, как я, трудно будет найти себе парня, в то время как другие девчонки уже давно встречаются. Но у меня был только Ким Чонин — тиран и возлюбленный в одном лице. Иногда мне казалось, что он подобен вспышке света: ослепляющий и согревающий одновременно. Без него я не могла дышать, от него мое сердце замирало в груди как будто впоследствии сердечного приступа. Хван замолчал, и я тоже не стала возобновлять разговор. Каждый из нас думал о своем, и, когда послышался звонок по окончании занятия, мы оба встрепенулись и поспешили к лестнице. Лучше не пропускать дальнейшие курсы. Мы учились в разных группах, поэтому, когда я вошла в аудиторию, на меня никто не обратил внимания, и из-за этого стало привычно одиноко. У меня не было подруг, и за столом я привыкла сидеть одна, но теперь на соседнем стуле красовался темно-коричневый рюкзак Чонина, и от этого по коже побежали мурашки. Я подошла к открытому окну, чтобы подышать свежим воздухом, и, облокотившись о подоконник, принялась рассматривать гуляющих по площадке перед школой учеников. Мое внимание привлекли голоса, доносящиеся снизу, и, слегка наклонившись вперед, я заметила двоих. Это были Ким и какая-то девушка из параллели. Она бесстыдно касалась его лица и соблазнительно растягивала губы в улыбке. Парень лениво ухмылялся, наблюдая за ее действиями, и, когда та потянулась к нему для поцелуя, он не стал отстраняться, ожидая, что же последует дальше. Но мне совсем не хотелось этого видеть, и я нервно дернулась назад, из-за чего случайно задела стоящий на краю окна горшок с цветком, что тут же полетел вниз, после чего до меня донесся звук разбивающегося материала. В груди похолодело от страха, и я снова перегнулась через подоконник, уставившись на ошарашенную парочку, глядящую на разбитый горшок в нескольких сантиметрах от их ног. Чонин задрал голову, и я встретилась с ним взглядом, чувствуя, как внутри все скручивает от ужаса. Парень мрачно сузил глаза, и мне не пришло в голову заверить его, что это было случайностью. Я просто молча закрыла окно и, быстро дыша, опустилась на корточки, подпирая стену. Одногруппники, каждый из которых был занят своим, даже не обратили внимания на звук. А я сидела и просто ждала, когда за мной придет Ким и его шайка. Вот так попала… Однако он появился лишь после звонка, неторопливо направляясь к нашему столу и спокойно занимая место рядом. Мне было неловко, да и смотреть ему в глаза просто не могла после случившегося. Я смогла расслабиться, лишь когда в аудиторию вошел учитель и объявил о начале занятия. Прежде чем приступить к вычитке материала, он сообщил, что назначенный на сегодня дежурный заболел и мне как старосте нужно его заменить. Ничего не оставалось, кроме как смиренно кивнуть, чувствуя пристальный взгляд рядом сидящего Чонина. Мне все время казалось, что что-то произойдет во время занятия, но я ошиблась. Ким был, как ни странно, сосредоточен на том, что говорил преподаватель, и не замечал меня. Успокоившись и решив, что парень простил мою глупость с горшком, я уже размышляла над тем, как поскорее справиться с дежурством и уйти домой, ведь в пару мне так никого и не поставили. После занятий, оценив выровненные столы и тщательно вымытый пол, я довольно хлопнула в ладоши, радуясь, что сделала все достаточно быстро и не слишком задержалась. Но все же следовало позвонить маме и предупредить, что сегодня было внеплановое дежурство. Едва я достала мобильный из карманчика сумки, как услышала медленные шаги позади. Оглянувшись, я оторопело застыла, увидев с виду абсолютно расслабленного Чонина. На нем была белая рубашка, расстёгнутая на груди, и светло-голубые джинсы. Видимо, парень успел сходить домой, переодеться и вернуться. Но больше всего мне понравились его растрепанные волосы, в которые так и свербело зарыться пальцами. Но я быстро вспомнила о том, что говорил мне психолог, и постаралась принять уверенный вид, ведь если проявлю слабость, то парень это учует. — Зачем ты вернулся? — спокойно спросила я, и Ким довольно ухмыльнулся, подходя ближе и останавливаясь в паре шагов от меня. — Что? Не рада меня видеть? — С чего бы мне радоваться? — хмыкнула себе под нос и поспешно отвернулась, пряча телефон в сумку. Мне совсем не хотелось, чтобы он потом смеялся над тем, что я отчитываюсь родителям о своем местонахождении. — А мне сегодня днем показалось, что ты очень даже хотела увидеться. Но моя подруга тебя опередила, и ты решила прибить ее цветочным горшком, — проговорил довольный Ким, и я, удивленно повернувшись к нему, сложила руки на груди. Мне было чертовски трудно держать себя в руках и не дрожать, ведь парень был так близко, что я практически чувствовала исходящее от его тела тепло. — Что за ерунда? Я обрадовалась, ведь, возможно, ты нашел себе игрушку поинтереснее меня, — заявила ему в ответ и увидела, как он слегка скривился. — Боюсь, что разочарую тебя, потому что никого забавнее толстозадой я пока что не встречал, — Чонин подошел еще ближе, и я механически отступила на шаг, опираясь бедрами о край стола. — Не хочешь повторить то, что случилось почти год назад? — Нет! — выкрикнула я быстрее, чем он даже успел договорить, и вцепилась в край своей блузы, ощущая, как ноги покрываются гусиной кожей. Только не это, только не сейчас… Я ведь едва научилась справляться с собственными эмоциями! — Что ж, жаль, — пожав плечами, протянул Ким и теперь уже приблизился ко мне вплотную, отрезая мне путь к отступлению. — Потому что я очень этого хочу. — У-у т-тебя есть девушка… Вот с ней и… — хотела было отказать я, но Чонин обхватил пальцами мой подбородок и, не позволяя двинуть головой, накрыл губами мои губы, сразу же целуя грубо и настойчиво. Во мне все снова взорвалось, как конфетти, и тело напряглось еще больше. Ладонями я уперлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть парня, но он самоуверенно схватил мои руки и переместил их себе на талию. Онемев от изумления, я почувствовала очередной поцелуй с напором, вынуждающим меня пропустить его язык и подчиниться, отвечая на ласку. Я снова ненавидела себя за слабость и невозможность воспротивиться, ведь парень наверняка в очередной раз использует меня. Мы уже занимались с ним сексом раньше. Тот самый раз, год назад, когда мне едва исполнилось восемнадцать и он, в мой день рождения, оставил меня обнаженную на спортивных матах, а после, громко смеясь, ушел. После этого его издевательства стали немного мягче, но все же не прекратились, и я поняла, что случившееся между нами не изменит его. Как и теперь, когда он снова захотел меня, ничего не объясняя и даже не шутя. Думаю, что перестала его ненавидеть после того, как Ким лишил меня девственности. В конце концов, он был моим первым мужчиной, и я стала смотреть на него по-другому. Возможно, это стоило бы охарактеризовать как изнасилование, но Чонин был очень нежен, и, пока я забывалась от острой боли, он шептал мне что-то на ухо и целовал шею. — Я… Не хочу… — мне нужно было остановить это, ведь сердце и так предательски вылетало из груди, а мозг отключился. Телом я желала его, была действительно «голодна» и требовала ласки, но как можно заниматься сексом со своим тираном? Как это объяснить самой себе? Снова назвать безумством? Но мне даже психолог не помогает… — Захочешь… — пробормотал Чонин и намеренно резко подхватил меня под ягодицы, усаживая на стол и раздвигая ноги. Он устроился между ними, обхватывая меня за талию и спускаясь губами к ключицам, я же задыхалась от нехватки кислорода и молила все высшие силы дать мне больше уверенности в себе. Парень переместил ладони мне на грудь и несильно сжал, сорвав с моих губ тихий стон. Затем он проследил дорожку пальцами вниз по талии и проник руками под юбку, растягивая разъезжающийся замочек. Я почувствовала теплые касания на ягодицах и то, как одна из ладоней ребром раздвигает их. Мои руки, словно были сами по себе, обвили его за шею, притягивая ближе, на что Ким довольно улыбнулся, став еще более напористым. Он снова поцеловал меня, жадно проникая языком вглубь рта, слегка прикусывая нежную плоть зубами и вызывая сумасшедшую бурю внутри. Я отлично чувствовала его возбужденный член, спрятанный за тканью штанов, и, не контролируя себя, ёрзала бедрами, создавая между нами трение. Чонин издал тихий стон, и во мне что-то дрогнуло. В голове появилась мысль: я возбуждаю его? Он правда хочет меня? Из-за этого у меня возникла идея двинуться дальше, проверить тщательнее. Но Ким не позволил мне что-либо сделать. Он вдруг поставил меня на пол и, развернув к себе спиной, лицом прижал к столу, вынуждая меня нагнуться. — Как же мне нравится твой зад, — с какой-то маниакальной озабоченностью в голосе произнес Чонин. Затем быстро стянул с меня клетчатую юбку и опустился на колени. Мне было плохо видно, что происходит сзади, но я ощущала все телом. Когда он начал скользить влажными теплыми губами по ноге, мне еще казалось, что в этом нет ничего удивительного, но, как только его рот переместился к бедрам, а вскоре и прижался к одной из ягодиц, я не сдержала очередной стон, вцепившись пальцами в края стола. Парень медленно снял с меня увлажненные трусики и самодовольно хмыкнул, касаясь пальцем мокрой расщелины. — Как я и говорил, ты все такая же жаждущая… — сказал Чонин, но мое сознание уже давно упало в кому, и я нетерпеливо поерзала на месте, двигая бедрами. Внезапно его палец начал кружить по коже, и я крепко зажмурилась, отдаваясь приятным ощущениям. Вторая ладонь Кима принялась потирать мои ягодицы, а вскоре к ней присоединились и его губы, выцеловывающие, казалось бы, каждый участок моего тела. То, над чем все смеялись, стало моим главным козырем, привлекающим Чонина, что не мог оторваться от моей задницы. Это немного смущало, но все же во мне бушевало пламя неутоленного голода, и на все остальное стало попросту плевать. Я радовалась, что в универе никого, кроме охранника, сидящего на первом этаже, нет, а значит, нас никто не побеспокоит. Отдаваясь новым чувствам, я хотела стонать во весь голос, но приходилось заставлять себя крепко сжать зубы и лишь тихонько мычать себе под нос, до боли вжимаясь в углы стола руками. Сладкая волна удовольствия захлестнула меня подобно морским волнам, выбивая дух из груди. Тело мелко задрожало, а Чонин все продолжал доводить меня до самой верхушки желаемого блаженства. Пока я рвано дышала, испытывая оргазм, он, быстро встав, спустил штаны с трусами и вновь раздвинул мои ноги пошире. Но на этот раз я не упиралась и сама помогла ему занять самое выгодное положение. Твердый член ворвался быстро и почти безболезненно, заполняя меня до конца. Я усиленно вжалась в стол, кусая губы до стального привкуса. Глаза неконтролируемо закатывались, а все внутри пылало. — Еще… — сорвалось с моих губ, и до меня донесся тихий смешок Кима, после которого парень начал двигаться. Сначала медленно, затем быстрее и быстрее вколачиваясь в меня и тем самым подчиняя своей воле. Внезапно мое тело напряглось подобно струне, выгибаясь навстречу парню, а после пары его резких движений меня прошило ошеломительным удовольствием, разнесшимся кровью по всему телу и постепенно стихающему, подобно уменьшающемуся огню на конце зажжённой спички. Продолжая находиться внутри меня, Чонин прижался своим телом к моему и тихо прошептал на ухо: — Что я тебе говорил? — И это все? — осторожно спросила я, понимая, что окончательно сбрендила, но Ким вдруг неторопливо освободился из мягких тисков и, потянув меня за талию к себе, развернул лицом. Я была на полголовы ниже его, но это не играло особой роли, потому что парню достаточно легко было наклониться и снова поцеловать меня в губы. — Ну что ты, — пробормотал он, поглаживая руками мою спину и лениво спускаясь к бедрам. — Я еще не наигрался.

***

Лето было настолько жарким, что мне даже пришлось снять свой пиджак и остаться в одной только блузе с юбкой. Рассматривая облака на небе, я вспоминала вчерашний день и те три оргазма, которые мне довелось пережить благодаря Киму. Я поражалась тому, как нежен и страстен он был. Но что еще больше шокировало, так это его предложение проводить меня домой, потому что, когда мы закончили, на улице уже стояли сумерки. Пусть мы шли в тишине, но я чувствовала себя счастливой. Каждую секунду мне казалось, что Чонин сейчас начнет смеяться надо мной. Например, говорить, что я отвратно выгляжу, когда лежу под ним, или опять же шутить про задницу: вроде того, что она жирная, но упругая. Обычно меня это задевало куда больше, чем простые издевки в школе при всех. Но Ким вел себя прилично, и такое поведение породило во мне еще больше сомнений. Внезапно меня отвлек шум у дверей, выходящих на крышу. Изумленно застыв, я наблюдала, как ко мне шагают пятеро парней. Впереди Хван Сок, а позади него четверо прихвостней Чонина, но самого Кима нет среди них. — Хэй, толстозадая! Налюбовалась уже на свои облачка? Не хочешь поразвлекать нас, а? — обратился ко мне один из парней, которого звали Чоу Тэ. Я нервно покосилась на него, боясь и слово сказать, ведь пока что научилась перечить только Чонину. Но экспериментировать это на его дружках было страшно. — Мы тут поболтали между собой и решили, — начал второй храбрец по имени Кван Сик, — что надо бы присмотреть за Хван Соком, а то он в твоей компании совсем деградировал и перестал быть настоящим мужчиной! Хотя, кажется, ты еще девственник, да? Кван хлопнул Сока по плечу, заставив и без того бледного парня вздрогнуть и побледнеть еще сильнее. Хван медленно кивнул, когда вся компания обратила на него свои взгляды, и шайка разразилась громким хохотом. — Ну, так это же отлично, потому что Янлин точно уже не девочка, верно? Чонин ведь успел поиметь тебя во всех позах? — весело спросил Чоу, и я подавила желание плюнуть ему прямо в лицо. На душе стало паскудно, но выдавать свое настроение у меня в планы не входило. — Знаешь, мы решили попросить тебя провести пару уроков для своего друга! Вы ведь действительно близки, так? — хихикнул Сик. — А мы посмотрим и тоже, может, чему научимся. — Зачем это вам? — хрипло пробормотала я, чувствуя, как все тело немеет от страха. Мне было хорошо известно, что задумала эта четверка, и, судя по выражению лица Хвана, он был готов слушаться их приказов. — А зачем тебе столько вопросов? — лукаво переспросил Чоу, и мне стало омерзительно само его лицо. — Хотя мы можем поделиться с тобой этой тайной! Знаешь, мы предложили Хвану стать одним из нас, но для этого он обязан лишиться девственности! А среди девушек единственной, с кем он общается, являешься ты! Ну, так что? Поможешь другу? — И ты согласился на это? — едко обратилась я к Соку, но тот промолчал, стыдливо опустив глаза. Ненавижу этого труса. — Ты сама все сделаешь, или нам помочь? — хитро улыбнулся Кван, подходя ближе. Я быстро поднялась и отступила на пару шагов, но компания тут же сократила создавшееся расстояние. — Да я уж лучше умру, чем пойду на это! — воскликнув это, торопливо попятилась к перилам, ограждающим крышу, но далеко уйти мне не удалось, потому что третий парень резко подскочил ко мне и, схватив за руку, рванул прямо в круг шайки. Я упала на колени, а моя юбка задралась. В горле запершило, а на глаза выступили слезы от боли из-за разодранной в кровь ноги. — Хван, у тебя есть десять минут до начала занятия, так что поспеши, — надменно ухмыльнулся Сик и, достав из кармана мобильный, набрал чей-то номер, прикладывая аппарат к уху. Я услышала, как он произнёс имя Чонина, и в душе поселилась надежда, что Ким не станет поддерживать затею друзей. – Эй, Чонин, мы тут развлекаемся на крыше. Сколько ты будешь торчать в том спортзале? Просто пошли козла физрука и иди к нам посмотреть, как наш будущий дружок Хван имеет толстозадую! Не знаю, чтобы на это сказал Ким, но Сик не стал слушать его ответ, а тут же сбросил звонок с довольной ухмылкой, поворачиваясь ко мне. — Ну, что стоим? Приступай! — рявкнул парень испуганному Соку, и тот вяло поплелся в мою сторону. Сжавшись от испуга, я смотрела на него глазами загнанной лани и, когда парень коснулся ладонью моей коленки, болезненно ударила его по руке, нашептывая проклятия. Остальные тут же заржали, а Хван, воодушевленный их обещаниями, даже не удостоил меня тем, чтобы попросить прощения, а просто слепо начал щупать мою грудь. Я почувствовала, как к глазам подступили слезы, хотела отпихнуть его или снова ударить, только на этот раз ногой, но ребята из шайки схватили меня за плечи, удерживая на месте и смеясь прямо в ухо. Когда Сок развел мои ноги, я, задыхаясь от рыданий, решила, что все кончено, а в голове стало абсолютно пусто. Я словно потерялась во дне, времени, реальности. Тупо хватала ртом воздух и машинально бормотала имя Чонина себе под нос. Рука Хвана коснулась моих трусиков, а мой взгляд упал на его смущенное, но любопытное лицо, и к горлу подкатила рвота. Попытавшись вырваться, я дернулась, но парни крепко держали меня, не позволяя освободиться. Мне было известно, что кричать здесь бесполезно. На крыше слишком большой сквозняк из-за ветра, и потому внизу ничего не слышно. Но, когда входная дверь громко ударилась о стену, все на мгновение остановились, посмотрев на быстро приближающегося Чонина. На мгновение мне показалось, что он присоединится к потехам и, может, даже заменит Хвана, но тот, злобно сверкнув глазищами, подскочил к моему бывшему другу и, схватив его за шкирку, оттянул прочь от меня. Затем, толкнув на землю, уселся на него сверху и начал что есть силы бить по лицу, не жалуя частоты ударов. — Эй, что ты делаешь? Чонин! — Чонин, остановись! — Прекрати! Все, как один, бросились к Киму, пытаясь оттащить его от очкарика, но Чонин раздраженно отпихивал приближающихся, без разбору лупя локтями по ногам друзей и снова яростно возвращаясь к избиению Сока. Я поспешно поправила юбку и встала, сначала думая было сбежать, но потом во мне проснулось нечто странное. Какая-то больная уверенность в том, что Ким не даст меня в обиду. Поэтому я устремилась прямо к нему, обнимая гневного парня со спины. На секунду Чонин просто замер с открытым ртом, но затем, мягко высвободившись из моих объятий, поднялся на ноги и рванулся к Чоу, с размаху ударив того в скулу. Парень пошатнулся и упал на пятую точку, та же участь постигла Квана и остальных ребят, что недовольно глядели на Кима, который был похож на разъярённое чудовище больше, чем на обычного студента. Чонин схватил меня за руку и потащил за собой — прочь к выходу. Мы быстро миновали ступеньки, и в конце концов он затолкал меня в одну из пустых аудиторий в конце коридора. Я смотрела на него и боялась сказать лишнее слово. По моим щекам все еще струились слезы, но это не остановило парня, который, толкнув меня на стену, принялся грубо ласкать мое тело, при этом впиваясь в губы жадным поцелуем. Попытка оттолкнуть его провалилась, когда Ким перехватил мои ладони и завел их над головой. Я разрыдалась еще больше, но, как только мой рот стал свободен, быстро забормотала: — Чонин, прошу тебя перестань… Умоляю, остановись… Чонин… — Как они посмели прикасаться к моей игрушке? — наконец отозвался парень, продолжая яростно исследовать руками мою грудь и ягодицы, талию и живот, не позволяя мне отстраниться. — Я убью каждого, кто к тебе прикоснется… Я убью Квана и Чоу, и Шина… Я уничтожу их всех. И твоего Хвана тоже! Внезапно он отпустил мои руки, и я, игнорируя всю выраженную в его взгляде злость, подалась вперед, обвивая его шею. Ким быстро скинул мои руки, тем не менее продолжив сминать меня в своих объятиях, но я упрямо повторила свое движение, почувствовав, что парень немного ослабил хватку. Я видела играющие желваки на его скулах и колючий взгляд, но не знала, что делать и как проявить свои чувства. Никогда прежде мне не приходилось говорить Чонину, что он нравится мне, и сказать это сейчас… Было равносильно смерти для моей гордости. Однако что-то изменилось и в нем и во мне, потому что он не хотел делиться мной ни с кем, как и я злилась, увидев его с той девицей. Задумавшись, поняла, что мы похожи и что в последнее время Ким не часто оскорблял меня. Но что нам делать теперь? — Я уничтожу этих ублюдков… — продолжал бормотать Ким, а я просто подошла к нему ближе и мягко поцеловала в приоткрытые губы, заставив парня вздрогнуть от неожиданности. Мы медленно опустились вниз, а Чонин усадил меня себе на колени, позволив обнять его за шею. — Я только твоя игрушка… Только твоя… — выдохнув это в его губы, я почувствовала себя увереннее, чем прежде. Наверное, мне стоило это сделать давно, но я так зациклилась на своем страхе, что не заметила изменений в одногруппнике. Чонин заторможенно смотрел мне в глаза, но, когда до него дошел смысл сказанных слов, пухлые губы тронула легкая улыбка, а глаза стали чуть добрее. — Значит, ты признаешь, что хочешь быть только моей? — Думаю, что если ты будешь избивать каждого, кто ко мне прикасается, так же, как Сока, то у меня просто нет выбора, — попробовала отшутиться я, но следующая фраза вынудила мое сердце подскочить в груди и отчаянно забиться. — Тогда не давай мне поводов делать это, — прошептал Ким и, притянув меня к себе, снова поцеловал, но на этот раз не так, как всегда. Его губы были мягкими, осторожными, неторопливыми. Его ласка захватывала меня сильнее с каждой секундой, и я не успела опомниться, как оказалась под парнем, чувствуя приятную тяжесть его тела. Где-то вдалеке прозвенел звонок, означающий начало занятия, но кто вспомнит о Чонине, что для преподавателей казался бандитом, и о бедной толстозадой, что все эти годы терпела жестокие насмешки? Зато нам придется многое наверстать, а еще наконец разобраться, что это за чувства, которые так крепко связывают нас? Просто симпатия, или же это правда можно назвать любовью?