Апельсинка и Вишенка

Голос профессора Снейпа звучал как никогда вкрадчиво:  — Итак, мистер Поттер, вопрос первый, самый важный — откуда это? Откуда этот ритуал-не ритуал, зелье-не зелье, «взвар»? Это тайное знание? Откуда оно у вас? Мальчишка нахмурился, едко проворчал:  — И это первый вопрос? Обширно, — и замолчал, задумавшись. Через несколько минут бесполезных ожиданий зельевар наконец не выдержал:  — Мистер Поттер, вы живы еще? Может, вернетесь в реальность?  — Помолчи, Снейп, я между прочим, думаю, как вообще отвечать на твои вопросы!  — И как успехи? Или в сложный процесс размышлений вы погрузились навсегда?  — Не навсегда! Ладно! Давайте так! Снейп, вы знаете, как рождаются люди? — Гарри коротко хохотнул, глядя на побелевшего от злости профессора, взглянул на притихшего от любопытства Малфоя. Теперь он говорил для них обоих. — Я не имею в виду физиологический процесс — тут я в ваших познаниях не сомневаюсь, а скорее сакральный. Коротко говоря, в какой-то момент зародившийся в утробе матери комочек жизни получает душу и становится человеком. Этот гипотетический (да, Снейп, мне известно это слово и то, что оно означает) человек проживает свою жизнь, хорошо ли, плохо ли — не важно, и умирает, а его душа попадает в иной мир — назовем его, условно, Душехранилище. В этом Душехранилище душа распадается на частички, смешиваясь с другими подобными частичками. В какой-то момент из общего количества частичек формируется новая душа и попадает в чей-то зародыш, создавая нового человека. Таков круговорот душ в природе. И, как в любом круговороте, в нем иногда случаются сбои. Иногда душа по какой-то причине задерживается на этом свете, не попадая в Душехранилище. Причины тому могут быть разные: и пленение души в каком-нибудь артефакте, и искусственно продленная слишком долгая жизнь, и передача души непосредственно из одного тела в другое — масса вариантов. Такая душа может накапливать за время своего существования огромный жизненный опыт, становясь тяжелой, словно спрессованной в монолит, и изредка, на самом деле изредка, такая душа, когда все же попадает в Душехранилище, на частицы не распадается и так падает в следующее перерождение «кусочком», сохраняя свои воспоминания и опыт. Лорд Малфой выглядел пораженным, а профессор скорее задумчивым, словно примеряющим подобную ситуацию на себя. Поттер опять коротко хохотнул:  — Если вы думаете, что вышеописанная ситуация — как раз мой случай, то вы не совсем правы. Моя ситуация несколько сложнее. Сбои в нашем Душехранилище могут быть не только в распаде душ на частицы, иногда в несчастный зародыш случайно попадают несколько душ одновременно! Тогда возможна масса вариантов развития событий: человек может превратиться в полного психа или психа, страдающего раздвоением (или расслоением) личности, может, душа, которая сформировалась из чуть большего количества частиц, поглотить конкурента или просто затолкать его на самый край сознания, не позволяя дернуться, души могут слиться в одну, как равноправные партнеры или просто мирно сосуществовать в несколько шизоидной, но цельной личности. В общем, всего и не перечислишь! Но и это тоже не совсем мой вариант! Мой вариант как раз дикая смесь обоих случаев! При рождении я стал счастливым обладателем двух душ, одна из которых, моя, как раз является той самой тяжелой, путешествующей «одним куском», а вторая моя, вроде как обычная новенькая, свежесформированная. То, как мои души поладили между собой — отдельная история. — Герой усмехнулся и выразительно закатил глаза. — Я в моих прошлых жизнях откровенно нагулялся, в этой жизни решил устроить себе что-то вроде отпуска и поэтому с тем дерьмом, что представляет из себя моя жизнь, мне приходится разбираться совершенно самостоятельно. Поттер осекся, глядя на синхронно нахмурившихся в непонимании слизеринцев:  — Не понятно, да? Просто я обе мои души воспринимаю как «Я» и в обоих случаях использую местоимение «мой», говоря о них. Ну, как бы объяснить подоступнее?.. Поттер беспомощно осмотрелся, вдруг просиял и придвинул к себе изрядно опустошенное им самим блюдо с фруктами.  — Вот смотрите, эта вишенка — это я, который новенькая душа, — он выложил на стол ягодку (это правда была черешня, но суть ведь не в том), — эта апельсинка — это я, который старая опытная душа. Понятно? Я буду пальцем указывать то на вишню, то на апельсин в зависимости от того, от лица какой души я говорю. Ага? Так вот, я в своей жизни, — палец уткнулся в апельсин, — повидал всякого разного и поэтому решил немного расслабиться, выспаться и вообще отдохнуть. Из-за этого я, — палец перекочевал на вишню, — проживаю эту жизнь как могу, практически без чьей-либо помощи, и во все дерьмо, которое случалось, я вляпывался и выпутывался совершенно самостоятельно. Почти. С годами апельсин мне, конечно, стал иногда помогать советами или просто давать бесполезные комментарии моим поступкам. Иногда еще дает попользоваться своими накопленными знаниями, но этого я не люблю, потому что приходится доставать их самостоятельно, а это реально неприятно. Вот прямо десять по десятибалльной шкале неприятности. А так, напрямую, апельсин выходил на передний план за мою жизнь всего трижды. Я, понятно дело, не сопротивлялся, потому что это все равно что пытаться голыми руками остановить каток-асфальтоукладчик. Снейп знал, что такое каток-асфальтоукладчик и поэтому масштабы метафоры мог себе представить.  — Трижды? — Притихший Малфой решил напомнить о себе вопросом. — О двух случаях я могу судить, а какой, если не секрет, был третий? Северус взглянул на него вопросительно, он-то о первой «встрече» Люциуса с мальчишкой пока не знал, но решил, что эту информацию он позже узнает у самого Лорда и промолчал. Поттер скривился так, словно вспоминает что-то неимоверно гадкое:  — Второй случай был этим летом. После встречи с Квирреллом-Волдемортом на первом курсе и шестнадцатилетним Томом Реддлом из дневника на втором, — выразительный укоризненный взгляд в сторону Малфоя и палец на апельсине, — я решил, что такими темпами не будет мне ни покоя, ни отдыха, а лишь один сплошной ежегодный стресс. Поэтому я выбрал выходной день посвободнее, отправился в Лютный переулок, — палец на вишне, — клянусь, я думал, что доброжелательные местные жители меня там и похоронят в канаве, — палец вернулся на апельсин, — арендовал небольшой подвал и провел там один… ритуальчик?.. что-то наподобие ритуала, тоже, как и взвар, из опыта прошлых жизней, — палец на вишне. — Я такой мерзости в жизни своей еще не видел. У этого, Мордред его задери… ритуальчика одно только достоинство — человеческие жертвоприношения не понадобились! Фу! Я потом три дня одной водой питаться мог, чтобы не поплохело! — палец на апельсине. — Зато от вашего Темного Лорда избавились раз и навсегда. Понаделал, придурок, осколков души, пришлось ритуал затягивать и работать на пределе сил — чуть не сдох. Долбанные крестражи! — палец на вишне. — А один крестраж, оказывается, во мне был. Представляете? — палец на апельсине. — Только я его извлекать не стал, а поглотил, — хихиканье и палец на вишне. — Ага, с комментарием «Нечего мне тут общежитие устраивать!». Главное, сколько лет жили, а ни я, ни я не замечали, что у нас есть еще один подселенец. Так что этот крестраж был или гораздо тупее, чем можно было бы ожидать, и вообще не воспринимался, либо гораздо умнее, настолько, что хватило соображения затаиться и не попасться апельсину на зуб. Правда, потом все равно попался… Поттер увлекся рассказом и поэтому совершенно не обратил внимания на совершенно шокированных мужчин и их удивленно приоткрытые рты. Первым очнулся Снейп — психика шпионов отличается повышенной устойчивостью:  — Э-э-э, Поттер, а ты… уверен?  — Что Волдеморт нас больше не побеспокоит? Уверен, — палец на апельсине и это почему-то внушает слизеринцам уверенность. Люциус тоже наконец очнулся:  — А ты… уверен, что то, что ты крестраж «поглотил», потом никак на тебе не скажется? Что он не попытается тебя захватить? Герой вздохнул и перевел палец на вишню:  — Да чего вы так переживаете, не возродится он. Это как… э-э-э… растворить каплю вина в бочке воды — шанс, что вода превратится в вино — нулевой! Снейп вдруг прищурился:  — Скажите-ка, мистер Поттер, — немного пришедший в себя зельевар вернулся к своему обычному ехидно-официальному стилю разговора, — с чего бы это такая любовь к Малфоям? Как я понял, вы два раза из трех раз применяли свои необычные умения для помощи именно им. Почему? Гарри неожиданно смутился и вообще спрятал руки под стол.  — Ну… я…  — Мистер Поттер, не мямлите, мы уже убедились, что вы вполне способны четко и ясно выражаться!  — Вообще-то Нарцисса Малфой — моя ближайшая родственница в магическом мире — двоюродная тетя! Если бы не муж-Пожиратель, — мальчишка недовольно взглянул на Люциуса, — и не гениальные идеи Дамблдора о воспитании Мальчика-который-выжил, меня вполне могла бы растить она. А Малфой, — Гарри вытащил руку из-под стола и ткнул в апельсин, — мой сколько-то-раз-пра-внук, тоже родственник, хоть теперь уже и не по крови (я, как тебя увидел, сразу понял что ты Малфой — внешне ты вылитый мой бывший муж). В конце концов, если тебе это почти ничего не стоит, то родственников, какие бы они ни были, можно и поберечь. А если ты при этом получаешь маленькую гуманитарную помощь в виде двадцати тысяч галеонов и родового Долга Жизни, так это можно считать приятным дополнением к моральному удовлетворению от спасения. Поттер немного застенчиво улыбнулся. Лорд Малфой прикрыл глаза, раздумывая. Герой вполне внятно дал понять, что помогал только из прихоти и рассчитывать на его помощь постоянно — глупо. Легкий шорох за спиной заставил Люциуса резко обернуться. Твою ж Мордредову мать! У стены, примостившись на стуле, сидел, невесть когда просочившийся в комнату, Драко. Круглые от восторга глаза и распахнутый удивленной буквой «О» рот говорили о том, что сидит там он уже довольно давно и многое слышал, если не все. Лорд печально вздохнул. Еще один попался. Было за Малфоями одно качество — они находили кого-то сильного, кто поражал до глубины души и начинали перед ним, в буквальном смысле, преклоняться, поддерживая и делая все для возвеличивания выбранной особы. Так в свое время его отец, а позже и сам Люциус, попали в приближенные к Темному Лорду. До того как он окончательно спятил, тот был уверенным в себе, харизматичным лидером, способным внушить доверие и удовлетворить малфоевскую тягу к поискам сильного лидера. А Драко, стало быть, впечатлился загадочным Поттером… Что ж, на фоне Риддла, не самый паршивый вариант, но сын теперь в него вцепится — не отдерешь. Ну, а Поттер, что Поттер, сам же сказал, что этот его… апельсин в его жизнь почти не вмешивается. Так что, достаточно будет не причинять ему излишнего беспокойства и стараться не затрагивать интересы его и его близких. К тому же… мальчик определенно не счастлив со своими маггловскими опекунами, а если он считает Малфоев хоть какими-то, но родственниками, то можно будет… Об этом надо еще поразмышлять. Род Малфой уже получил талантливого зельевара Снейпа, Поттер тоже пригодится.  — Ладно, Малфой, Снейп, на сегодня все, что-то я вымотался, да и возвращаться пора, пока не хватились. Считайте, что приступ откровенности минул так же внезапно, как и начался. Так что, пойду я. Приятно было пообщаться. Я возьму ваш плащик, ага? Гарри, уже пробираясь тайным ходом в замок, размышлял, не свалял ли он дурака, так открывшись слизеринцам. Но, если он не хотел все последующие летние каникулы торчать у Дурслей, восстанавливая совершенно ненужную теперь защиту крови, то ему все равно пришлось бы открывать кому-то свою тайну, не объяснишь ведь, почему внезапно Темный Лорд потерял возможность возродиться и откуда ему это известно. Выбор был только в том, кому именно доверить секрет, желательно так, чтобы это потом еще и пользу принесло. Жить-то где-то надо и лучше бы жить неплохо. Обе его души совершенно искренне считали, что если уж и стоит прибиться кому под крылышко, так это к родственникам. Судя по задумчивому виду Люциуса Малфоя, тот был с Гарри согласен. Конец.