***
Кто бы мог подумать, что очередная пьяная драка закончится неудачно? Нельзя было предугадать, что твое вмешательство станет смертельной ошибкой. Мы напились после совместного сета, и я по сей день сожалею о том, что мы были далеко не одиноки. Ты не любил, когда я ввязывался в драки, говоря о том, что тебя не устраивают их последствия, но сегодня все произошло не по плану. И зачем ты только решился разнимать дерущихся мужчин? Совсем мозги алкоголем отшибло? Ты только коснулся плеча моего товарища, как он не рассчитав силы, оттолкнул тебя от себя, избавившись от неожиданной проблемы. Не обратив никакого внимания на упавшего тебя, мы довели дело до конца и направились в сторону отеля, где продолжили веселиться, позволяя остаться наедине со своими мыслями. Раньше такие мысли мне не лезли в голову, но сейчас я действительно думаю, что, когда ты неподвижно лежал на крыше в одиночестве — ты размышлял о прожитой жизни и улыбался, улыбался тому, что больше никогда не встанешь, никогда не заговоришь, никогда не развеселишь публику и больше никогда не сможешь изобразить меня. Краем уха я зацепил разговор незнакомых девушек, что трепались по поводу улыбающегося мужчины, тело которого лежало в багровой лужице некой жидкости. Слухи разносились разные: одни считали это красным вином, другие — кровью, я был солидарен с первой мыслью, но после того, как стало известно об обратном — мне показалось, что я потерял лучшее, что было в моей жизни. Единственное, что я мог в тот момент — обнять твой холодный труп. Мой любимый труп.***
Накрываю праздничный стол в честь твоего дня рождения. Ты всегда был дотошным, благодаря чему я старательно подошел к этому делу. На небольшом столе было множество, приготовленных мною, яств, два бокала, наполненные вином, белые свечи, олицетворяющие твою невинность. На самом деле, я очень нервничаю, ведь сервировать стол на двоих — трепетное занятие, я долго размышлял, как будет лучше и безумно боясь, что не смогу угодить тебе хотя бы в этом. Ужинать с тобою — настоящая честь для меня, ты всегда отличался ото всех чистотой, как и души, так и внешне, словно насмехался над другими, ничуть не боясь разочаровать поклонников оскорблениями по отношению к знакомым. Сколько бы времени не прошло, ты, Джоэль, всегда был в чистой одежде и смерть вовсе не повод носить грязные тряпки. Было незабываемо ухаживать за тобой, а помнишь, как мы принимали совместную ванну? А как я стирал и гладил твои вещи, а ты холодно смотрел в мою сторону? В такие моменты казалось, что ты мечтал сказать мне хотя бы пару фраз, и я бы был не против, даже будь это оскорблением или словесным унижением. В памяти всплыло болезненное воспоминание, где я вижу твое мертвое тело и посторонний человек, нарушая момент, задает мне вопрос: «Вы знакомы с этим человеком?». В тот момент я потерял возможность связи с внешнем миром, погружаясь в собственные мысли, я однозначно понимал, что должен сделать — украсть тебя.***
В каждых дружеских отношениях бывают моменты, когда вы оба надоедаете друг другу, начиная конфликтовать, что время от времени превращается в ссору. Каждый любит жаловаться на то, что ему не нравится, в подходящие моменты выговаривать человеку все, что его в нем не устраивает, тем самым не думая о том, что собеседник может запросто затаить обиду. Я всячески старался избегать конфликтов с тобой, чтобы пропустить момент, когда ты, мой возлюбленный, без капли стеснения говоришь мне в лицо то, что ранит до разрыва сердца на многочисленные осколки, которые рассыпаются в специальном порядке, принужденно протыкая легкое, отчего мое дыхание сбивается и я забываю о существовании кислорода. — Ты всегда был и будешь «нажимателем кнопок»! Я не понимаю, как тебя вообще полюбили. Да и какой идиот согласился платить тебе? Каждая твоя фраза отдается эхом, создавая впечатление, что мы в безлюдном подъезде и ты пытаешься достучаться до меня. Неуловимая тишина, ломающая надежды на добрые слова от твоего лица, заставляла мое тело пробиться дрожью, которой ты не заметил. Мне казалось, что если сейчас я не заговорю, то потеряю голос навсегда, как случается в сказках, но если я прерву тишину — задохнусь от нахлынувших чувств или же позволю опозориться, расплакавшись от оскорбления, как ранимый ребенок. Джоэль, мои нервы не вечны и могут сдаться в любой момент и я сдался, беспричинно смеясь, обращая внимание на белоснежный потолок в отеле и внимательно наблюдая за твоими действиями, я постепенно терял самообладание. Уже нет сил держаться, я готов совершить преступление ради того, чтобы прикоснуться к тебе, сломать любые разделяющие нас препятствия…я так хочу к тебе прикоснуться. Почему ты замолчал, больше нет слов, что способны задеть меня? Мне становится больнее от надгробной тишины, чем от кинутых на меня оскорблений и вот ты со всей присутствующей гордостью собираешь сумку, складывая туда принадлежавшие тебе вещи, и с полной уверенностью покидаешь номер, что есть силы захлопывая дверь. — Спасибо за сет, — в ответ лишь легкий ветерок от захлопывания двери и с надеждой хочется верить, что это были прикосновения твоих ледяных рук. Джоэль, пожалуйста, позволь мне притронуться к тебе, мне это необходимо, как кислород. В тот день я размышлял о том, что было бы, если бы мне предоставили выбор — подарить возлюбленному поцелуй, взамен теряя возможность ходить или же даровать ему же его самые сокровенные мечты, осчастливив, но взамен лишиться жизни. Что бы я выбрал? Нет, мне ничего этого не нужно, я просто хочу быть рядом с тобой вечно. Джоэль.***
Сложно признаться, что я по — детски плакал, прижимаясь к твоей холодной, как мрамор, груди, которая потеряла естественный цвет для человеческого тела. Дрожащими руками зажимаю свой рот из-за рвотного позыва, который долгое время не покидал меня во время проведенных дней вместе и мне было стыдно за то, что меня воротит от твоего запаха, Джоэль, он напоминает запах умершей мыши в катакомбах. Крупная дрожь сотрясает все тело, когда я смотрю на тебя и мне невыносимо сложно держать взаперти смешанные чувства отвращения и влюбленности, чувствую, как низко я пал, находясь рядом и сгорая от омерзения. Стиснув челюсти, тянусь робеющими губами к твоим и замираю, с трудом сдерживая рвоту. Временно забываю, как дышать и что такое воздух. Испытываю сильнейший страх, когда дотрагиваюсь до твоих каштановых волос и мимовольно касаюсь липкой гнойной жижи под ними. Воспоминания - то, что даровано тобою мне, включая радостные моменты, из — за которых меня охватывает паническая атака и эйфория, неоднократные ссоры и побои, что сопровождались презрением друг к другу. Нельзя продолжать думать об этом из-за позорных слез, что наворачиваются и сыпятся из глаз, напоминая осенние дожди. Почему ты позволил себе ступить в мышиную ловушку, что подстроил для тебя недруг? — Скажи хоть что-нибудь, Джоэль, — приблизившись к твоему уху, прошептал я, в ответ получая болезненную тишину. Трепетно коснувшись твоей впалой темно-серой щеки, на которой оставались вмятины от моих пальцев, я осознавал, что постепенно пополняю ряды сумасшедших и просто-напросто требую чего-то от разлагающегося трупа. От осознания этого хотелось кричать в пустоту до срыва голоса, до разрыва легких, до смерти, что соединит нас воедино и мы снова будем радоваться друг другу и улыбаться в загробном мире. На секунду мне показалось, что уголки твоих губ расплылись в довольной улыбке, с привычной насмешкой и я бережно коснулся твоих губ своими, чувствуя насколько отвратительно и в то же время замечательно становится на душе. Кем я стал из-за неразделенной любви? Какой дурак украдет труп из морга и заберет его себе, начиная ухаживать за ним? Так больше не может продолжаться, порой задумываюсь о возвращении тебя несчастному отделу, а иногда и вовсе о том, чтобы закопать твое тело и устроить скромные похороны. Но сочтешь ли ты это за предательство?***
День, когда ты больше не будешь гнить в компании умерших, когда сможешь увидеть мир, спрятанный от твоих глаз — это сегодняшний, день моего рождения. Назовешь меня эгоистом, но я хочу подарить себе возможность быть с тобою рядом, ведь вот, в чем заключается мое счастье, а не в нажатии кнопок на сцене. Пробравшись поздней ночью в отдел экспертизы и исследования трупов, я судорожно искал твое тело и разочаровывался, когда находил совершенно оные. Ради тебя одного я пробыл в морге около часа и любой здоровый человек сошел бы с ума от мрачности этого помещения, от запаха смерти и от, лежащих рядом, тел. Теряя надежду на бесценный подарок, я побрел в сторону выхода, однако случайным образом наткнулся на тебя и понял, что не ошибся и это был действительно ты. Уверен, в твоих глазах пронеслось удивление, когда я поднял твое ослабленное тело на руки, вместе с покрывалом, что скрывало наготу твоего прекрасного тела. Не представляешь, как я довольствовался тому, что успел найти тебя до момента вскрытия, не хотел бы видеть твою внутреннюю оболочку, вместе с разлагающимися органами, которые покрыты гнойной жижей, что характерна человеку при танатоморфозе тела. Я трепетно готовился к твоему приходу и даже удосужился прибраться во всех комнатах, чтобы тебе было уютнее находиться рядом со мной. Подготовить тебе сменную одежду не составило труда, но переодевая тебя, я не мог не насладиться эстетическим удовольствием, откровенно и внимательно изучая каждую часть твоего тела, на секунду мне показалось, что я — художник, а не композитор. Я даже не позабыл о твоей любимой маске, в которой ты скрывался от воздействия внешнего мира, и принес её специально для тебя, теперь она все время будет стоять на прикроватной тумбе. Пришло время переступить черту дружеских отношений и подняться на новый уровень — замужество. Ты горделиво сидишь в кресле и пристально смотришь на меня, а я неспешно встаю на одно колено и протягиваю тебе небольшую коробочку синего цвета и демонстративно открываю её, показывая тебе обручальные кольца, что стоили мне огромных денег. — Будь моим, Джоэль, — вероятно ты заметил, как я заикаюсь, смотря на тебя, хоть и стараюсь сделать голос более увереннее и убедительнее, никто сейчас не сможет испортить столь ответственный шаг в наших отношениях. Я достаю кольцо, на котором темно — синим цветом выведено мое имя и, дрожащими руками тянусь к твоей, осторожно надевая его на твой безымянный палец и улыбаюсь, когда надеваю себе такое же, правда с твоим именем.***
Каждые выходные мы проводим чаепитие на террасе сзади дома. Ты сидишь напротив меня и безысходно улыбаешься, словно стесняешься, а рядом стоит фарфоровая чашка, которую я не могу не сравнить с твоей кожей. Пара чашек была опустошена без малейшего труда и я рад, что тебе понравился малиновый чай со льдом, которым я делюсь только с близкими людьми. Честно говоря, ты впечатлил меня количеством порций, мои знакомые могли осилить две-три чашки, а ты решил показать себя, выпив сразу шесть. Я расплылся в радостном ликовании, которое сменилось на смех, который ты так сильно недолюбливал и вдруг мне захотелось поцеловать тыльную сторону твоей ладони, на пальце которой красовался мой тебе подарок. Приблизившись и вставая на одно колено перед тобой, я напоминал героя — любовника из романтических комедий, без капли сомнения я взял тебя за руку и дотронулся губами до твоей хладной, как лед, кожи и разочаровался. От твоего поступка мне невольно захотелось кричать и искать весомые оправдания в твоих словах, но я ничего не слышал, ты молчал от сжигающего стыда, он жег тебя настолько сильно, что тон твоей кожи напоминал человеческий. Я был готов разрыдаться от одной только мысли о том, что тебе не понравился мой скромный подарок, но… подумать только, ты отказался от кольца таким предательским способом — твоя рука обессиленно отсоединилась от туловища и оказалась на полу, а безымянный палец оказался неподалеку от кисти, возможно он отвалился под тяжестью украшения и из-за разложения тела. — Вот значит как, — с нотами разочарования в голосе, проговорил я сквозь зубы и оставив тебя одного на террасе, направился домой. Ночью было необъяснимо проблематично засыпать без твоего присутствия, по большей части я скучал по нежным прикосновениям во время сна, но просыпался в неподходящее время суток и наблюдал за тобой, искренне переживая за твое здоровье, потому что ближе к рассвету не на шутку холодает. Борясь с гордостью и некоторой обидой, я все же смирился и принес тебя в постель на руках, понимая, что все это время ты ждал этого момента и начинал беспокоиться за меня. Знаешь ведь, что всегда рядом буду, будь ты в небытие, а я в мире людей.***
Пресса обнаружила похищение трупа известного композитора и немедленно написала про это статью, по новостям постоянно крутили передачу, в которой рассказываются все главные события недели. Сегодня я вынужден задержаться на концерте, помнится мне, ты мечтал организовать совместный сет, до сих пор в голове не укладывается, почему желание пропало. На мероприятии я повеселился на «ура», хоть упал в обморок в самый неподходящий момент, дрожащими руками нажимая на клавиши оборудования и боясь промахнуться, неоднократно вспоминая твои замечания по поводу волнения, называл меня слабонервным, отчего хотелось переломать твои руки и смеяться. С концерта я постарался забрать несколько сувениров и даже сделал фотографии и сделал видео с мероприятия, по возвращению обязательно покажу и расскажу тебе обо всем. — Я дома! — с довольной улыбкой воскликнул я, в ответ слыша фальшивое приветствие. Скажи, мне действительно не кажется это и ты заговорил со мной, впервые за долгое время? Когда я вошел в комнату, то увидел смеющегося тебя с дурацкой маской на голове, которая скрывает твое настоящее выражение лица. Медленным шагом направляясь к тебе, оттягивая предвкушающий момент, разглядывая тебя. Я сел рядом с тобою с закрытыми глазами и хотел было сказать кое-что важное, но мне на колени упало что-то необычайно тяжелое и это до жути заинтересовало. Постепенно открывая глаза — я за считанные секунды пожалел о содеянном и хотел было закричать от страха и ноющей боли в районе груди. Ты хотел лечь ко мне на колени, скажи, Джоэль, это был тонкий намек на это? Маска с грохотом упала на пол, возможно, повредив важные детали, ведь я не выдержал и откинул её в сторону, ничто не должно мешать нашему покою. Я касаюсь пальцами твоих волос и мне кажется, что я потерялся в этом жестоком мире, потерялся в поисках любви от тебя и кто-то усердно старается отнять у меня тебя. И этот «кто-то» делает это по частям, постепенно части твоего тела отваливаются и мне становится не по себе от этого. Неужели мне придется собирать тебя, как игрушечный конструктор или марионетку? Ты отстраняешься от меня, доказывая это частью тела и пытаешься не ранить мои чувства, кто тебя этому научил?***
Полиция узнала о хранении мертвого тела в доме и четверо из них направились к нам. Неужели тебе настолько надоела повседневная жизнь со мной, что ты решил сдаться окончательно? В моих руках тлеет сигарета, а твое тело разрушается от гниения и такая судьба нас с тобою ожидала? Не могу понять, почему ты побеспокоился обо мне именно в момент драки, а может и вовсе не за меня, ведь я однозначно был в выигрыше. Оставалось лишь вслушиваться в тишину и ждать прибытия полиции, которая пожалеет об этом, ведь ничего не найдет. Ничего и никого в этом доме, даже меня. Я долго готовился к этому дню, ведь ради любви пробрался в морг и был вынужден украсть тебя, а любовь слепит каждого, но ты этого не ценил. В дороге ты обнимал меня одной рукой и шептал различные нежности, отчего я готов был не вовремя свернуть и разбиться вдребезги. Да какой, к черту, шепот на ухо, когда твоя голова лежит на твоих коленях, а глаза закрыты посмертно?! Я потихоньку схожу с ума от сильнейшей любви к тебе, ты хотя бы это замечаешь или таков был твой загробный план, дабы вытащить меня из мира живых к тебе? Смотришь на меня как-то недовольно, и я не пойму, чего требуешь от меня и что хочешь сказать. Хотя постой, это то, о чем я думаю каждые сутки — слова любви, три заветных слова, которых я никогда не услышу, верно? Я не зря прихватил с собою снотворное, не зря вычитал, какова смертельная доза, не зря готовился к этому моменту, ибо понимал, как далеко зашел и насколько опасно может быть нужда — быть рядом с любимым человеком. Этой ночью я усну вместе с тобою и уже навсегда. За нами мчалась полицейская машина и я уже не мог трезво оценивать эту ситуацию, поэтому просто свернул за угол, тем самым сводя со следа и неудачно врезавшись в стоящие неподалеку блоки. Нам крупно повезло, Джоэль, что я вовремя затормозил и не позволил нам умереть, но этого ли я хотел? Я поднял твою голову на уровне своей и со всей осторожностью оттянул тонкую губу подушечкой большого пальца, скользя языком по намертво сомкнутым рядам белоснежных зубов, затем неторопливо раздвинул их кончиком языка. Крайне осторожно и аккуратно, дабы не разбудить и оставить самые прекрасные впечатления, хоть и уже целовал тебя множество количество раз. Этот был особенный, последний. Твои губы помнят каждое мое прикосновение к ним, но этот покажется тебе самым нежным. Медленно проникаю во влажную полость, язык столкнулся с безжизненным телом, увязнув в тягучей смеси твоей крови, слюны и трупных соков. Невозможно привыкнуть к смраду гнилой плоти. Когда губы привыкают к безответным ледяным поцелуям, я перехожу на твою щеку и кладу голову на заднее сидение. Достаю баночку с таблетками и высыпаю все до единой таблетки в ладонь, неодобрительно сверля их глазами, ведь я не хочу умирать, но если это сделает меня хоть на сантиметр ближе к тебе, я готов пойти даже на такое. Каждую таблетку запиваю глотком воды и пока я еще рядом с тобой, пока я еще жив, любуюсь твоей красотой и улыбаюсь. Я прижимаюсь к твоему безголовому телу, обхватывая руками твою талию до побеления костяшек сжимаю крепко. Губами припадаю к твоей ключице, пытаясь согреть дыханием твою сухую мраморную кожу. Боль рвется из меня наружу, кажется, что я проглотил миксер и сейчас внутри размельчает каждый орган и кажется, что это конец. Кажется..я становлюсь ближе к тебе, Джоэль. Я счастлив, что ты рядом, действительно счастлив и готов закричать от этого, но не могу. Глаза ослаблено начинают закрываться и я…умираю, Джоэль, умираю ради тебя, умираю с тобой. Знай, я всегда буду рядом, где бы ты ни был.