Наша история

Я лежу на ледяном полу, слушая шумных цикад за окном. Я ощущаю, как внутри меня что-то колет, душит, давит, разрывает на части, не дает отвлечься, глубоко вздохнуть, уснуть, забыть об этом. Два слова. Одно имя. Мидорима Шинтаро. Гребаный Мидорима Шинтаро, лучше бы мы никогда не знакомились. Идиот, ты хоть помнишь нашу первую встречу? А я помню. Я дико хохотал над твоим талисманом, над твоей одержимостью гороскопами и над этой сумасшедшей зацикленностью над ними. Ты мне нравился. Было трудно это признать, но тогда объясни: почему я таскался с тобой по магазинам с глупыми безделушками, терпел подколки, унижения, твой холод и скупость эмоций? Я не отставал от тебя ни на минуту, всячески подкалывал, но мы же оба знали, что я не со зла. Ты так смешно злился и орал в раздевалке… Звучит жестоко, но это правда было забавно. Я восхищался тобой. Да и сейчас тоже, чего греха таить? Не было на свете человека счастливее, когда ты хвалил меня, а потом старался прятать свои внезапно появившиеся теплые эмоции под привычной каменной маской. За год учебы и такой странной дружбы я увидел часть настоящего тебя. Стеснительного, порой неуверенного, ранимого, обидчивого, помешанного на чем-то. Ты позволил мне это сделать. Спасибо? Да. Помню, на банкете в честь конца Зимнего кубка ты решил уйти намного раньше, а меня схватил за шиворот и потащил на улицу, чтобы я тебя довез до дома, а потом катился на все четыре стороны. Ну, как обычно. Вечером было прохладно, ветер щекотно трепал волосы, и я подумал, что пора сказать тебе всю правду. По пути и даже около своего дома ты злобно шипел, говорил в очередной раз, какой я шумный, надоедливый, а я не выдержал и схватил тебя за грудки, потянул вниз, как в самых слащавых фильмах, и поцеловал. Я даже не сомневался, что поцелуй тебе понравится, ведь я знаю, что каждая девчонка в школе от них была без ума… Но ты не девчонка, а я парень. Я правда боялся, что спугну тебя такими внезапными действиями, но ты уже достал возмущаться по каждому поводу! …И ты ответил мне. Не ударил по лицу, как я предполагал, не разбил нос за такое наглое вторжение в свое личное пространство, которым ты так дорожил… Неумело, робко, нежно, сладко ты отвечал мне. Твой первый поцелуй, Шинтаро? И он теперь мой? Да ладно? Мои пальцы все так же мелко дрожали, сжимая твои мягкие волосы на затылке; ноги подкашивались, а перед глазами взрывались фейерверки. Это было лучшим, что происходило со мной за всю мою недолгую жизнь. Ты оторвался от моих губ первым, красный, как спелый помидор, запыханный, с блестящими глазами… Я не успел как следует рассмотреть такого Шин-чана — ты выпрямился и тут же сбежал к себе домой, ни слова не сказав мне. Ты был смущен, и я понял, что это умилительное зрелище. Между нами в те недели была недосказанность, неопределенность. Ты избегал меня всеми силами, молчал целыми днями, прятал глаза. Мой второй год старшей школы начался несладко. Мне пришлось серьезно поговорить с тобой во время очередного обеда. Я быстро нашел тебя на пустой тихой крыше с бенто в руках. Ха, где ты еще мог быть? Все по своему заученному расписанию. Титаническими усилиями мне приходилось тащить из тебя ответы на мои вопросы, но в итоге я понял: ты напуган, растерян и столкнулся с таким впервые. Впервые в жизни. А причина этому я. - Шин-чан, хочешь, я расскажу тебе один секрет? — заглядываю ему в лицо. — Попробуй, — фыркаешь, но высокомерный взгляд не отводишь. — Я влюблен в тебя по уши. Да, так просто и почти буднично. Я сам не осознал, что сказал, да и бежать было некуда. Я нервно рассмеялся, а твои глаза мило округлились от шока. — Это не смешно, нанодайо, — ты нахмурился и покачал головой. — Я и не смеюсь, — не менее серьезно ответил я. — А я, Шин-чан? Я тебе нравлюсь? Ты же ответил на мой поцелуй и даже не врезал мне. Я думаю, у тебя отличный удар левой. Ну же, Шин-чан, — я тряс его за плечо и улыбался, хоть и за этой веселостью я прятал свой страх быть отвергнутым. — Заткнись, Такао, — ты нервно скинул мою руку со своего плеча и отвернулся, высоко задрав нос. — Но если я тебе нравлюсь, то ты можем попробовать встречаться, — какой снисходительный тон! Ты точно не был в прошлой жизни каким-нибудь королем, Шин-чан?! Но да, я был удивлен твоими словами не меньше тебя пару минут назад. И я согласился. Самовольно согласился на унижения, колкие словечки, добровольные поездки за рулем рикши хоть на край света за очередным талисманом, и на прочие радости. — Ха, тогда, поцелуешь меня в честь такого знаменательного события, Шин-чан? — я снова с насмешкой попытался заглянуть в его изумрудные глаза. — Отвали от меня, — ты привычно зашипел и дернулся, выставив преграду в виде своей раскрытой ладони для моего лица, и с силой отвел его на безопасное расстояние от своего. Я не был обижен, я лишь закинул руки за голову и облокотился на стену, беспечно улыбаясь и подставляя лицо теплым лучам солнца От воспоминаний на губах заиграла легкая улыбка, а сердце пропустило болезненный удар. Я же обещал не думать об этом, обещал выбросить из головы три года своей жизни… Это слишком много, чтобы просто забыть, понимаешь? Наши отношения нельзя было назвать идеальным, примерными для подражания. Но это были НАШИ отношения, не похожие на другие. Веселые, тяжелыми, интимные, нежные. Колкие, грубые, терпеливые, враждебные, чуткие. Наши. Я видел как ты плачешь, как ты бормочешь во сне, как утром пускаешь слюнки на мою подушку; где хранишь огромную гору талисманов, куда сбегаешь от редкой ругани своих родителей. Я видел тебя жестоким, ослабленным, озлобленным, колючим, ласковым, пугающим, стеснительным, беззащитным. Я просил тебя доверять мне, я всегда принимал тебя любым. Я любил тебя любым, понимаешь? Со всеми колючками, одержимостями, обидными словечками, самомнением выше небес. Я люблю тебя, Шинтаро. И я устал от этого. Безумно. Тебя так трудно любить, если бы ты это знал… Мы были друг у друга первыми. Первый поцелуй, первые отношения, первые свидания, первый сексуальный опыт, первые планы на будущую жизнь… Мы громко и издевательски спорили, кто будет в свадебном платье на алтаре, в каком штате все пройдет, кто будет отцом, куда улетим отдыхать в медовый месяц, как будем оплачивать нашу будущую квартирку в Токио, как будем играть в баскетбол на домашний ужин. Мы мечтали до головной боли, мы отыгрывали матчи, разнося противников в пух и прах, мы катались на чертовой рикше по склонам в парках, пока один из нас не сваливался на землю. Тогда ты, вцепившись от ужаса в меня, кричал, какой я придурок, кашлял от поднятой пыли и кое-как умудрялся придерживать свои драгоценные очки. Мы спорили до потери голоса, мы хохотали до боли в животе, мы кусались до крови, мы занимались любовью до потери сознания. Мы были счастливы. Твои родители знали о нас, как и мои, и не были против, но не позволили тебе продолжить блистательную карьеру в баскетболе. Потребовав от тебя поступления в медицинскую академию, ты не перечил и беспрекословно поехал отдавать документы в тот же день. Я немного расстроился, что мы больше не сможем играть официальные матчи вместе, и тогда ты отвел меня на баскетбольную площадку. Мы играли, пока силы не иссякли, а позже на ватных ногах побрели в магазинчик за углом за холодными напитками. Ты помнишь, что ты сделал? Ты попросил закрыть глаза и надел на мой палец открывашку от своей банки с колой. Я проделал то же самое. Я помню твой смех тогда. Самый искренний, самый нежный и самый заразительный в мире. В те момент ты сиял от счастья, хоть всегда и был чернее хмурой тучи. Я все помню… Это было нашей последней теплой весной. Начался учебный год. Я поступил в спортивную академию, а ты в медицинскую, что была на другом конце города, и наше времяпровождение вместе заметно сократилось. Первое время мы даже гуляли по выходным, пока я не был занят тренировками, а ты практикой. Но вскоре мы общались лишь по смс, которые становились все реже и реже, и короткими звонками. Мы молчали по несколько дней, я жутко скучал по тебе, всячески подбадривал, хотел быть рядом с тобой и утешать, но и так слишком много прогуливал тренировок, чтобы встретиться с тобой около твоего дома и поболтать хоть полчаса. Иногда к моей академии приходил ты: с синяками под глазами, молчаливый, хмурый, и мы гуляли, говоря только об учебе и баскетболе. Я видел в твоих глазах тоску и грусть, но ты старался скрыть их от меня. Вскоре начался и полный завал, экзамены, тренировки, матчи, снова экзамены, как-никак пришлось браться за учебу, но я знал, я мечтал, что мы твердо проведем следующие каникулы вместе. К черту все и всех, мы будем смотреть фильмы, баскетбольные матчи, играть до самого позднего вечера на площадке около моего дома, может, позовем ребят сыграть с нами, может, съездим куда-нибудь… Но все это так и осталось планами. Я прекрасно помню тот день, то злополучное утро. Мои экзамены закончились совсем недавно, я отдыхал как мог, а твои казались совсем беспросветной ямой. Ты держался наплаву, ты все исправно сдавал, защищал, готовил, и я лишь сильнее зауважал тебя. Ты был для меня истинным примером. Меня разбудил звонок, и ты сухим, почти приказным тоном позвал меня гулять ровно через час. Я пришел на место встречи без опозданий, и мы прогуливались по твоему любимому парку, где раньше прятались среди деревьев и целовались до головокружения. Ты был скован, не проронил ни слова, а лишь осторожно сел на скамейку, совершенно спокойно глядя на меня. - Что-то случилось, Шин-чан? — я попытался подбодрить тебя, слегка улыбнувшись. — У тебя наконец-то появилось свободное время? — Нет, не появилось, — кратко и холодно, так, что мурашки побежали по коже. — Так ты еще не сдал свои экзамены? — я старался держать свое любопытство под контролем, но был безумно рад, что видел тебя спустя такое долгое время, и не мог сдерживаться. — Нет, — повторяешься, ну и ладно. — А когда сдашь? — «слишком, слишком много вопросов, Казунари, заткнись, хватит пытать его, он уставший». — Не знаю. — Когда начнется твоя практика? И когда закончится твой последний экзамен? — «все-все, это последнее, честно». — Не знаю, я ничего не знаю. Я заткнулся, повисла неуютная пауза, и я занялся размышлениями на тему «что это дурацкая академия сделала с моей любимой колючкой с завышенной самооценкой, которая ни разу не упускала случая задеть меня лишний раз». Молчание, долгое и невыносимое молчание. — Ты не думаешь, что нам пора друг от друга отдохнуть? — Вдруг невозмутимо спросил ты, сверля меня ледяным взглядом. Ничего не отражалось в твоих зеленых глазах. Ни грусти, ни интереса, ни боли, ни…жалости, ни беспокойства. Абсолютно ничего. Лишь холод, сравнимый с температурой на Северном полюсе. Что я тогда почувствовал? Я не поверил. Я поднял на тебя шокированный взгляд, еле удерживая подступающий нервный хохот. Как не к месту. — Что это значит? — Я усмехнулся, но в душе чувствовал что-то противное, острое и режущее по живому, не желая верить в слова моего Шин-чана. — Я устал от академии, от людей, от тебя, Такао, в последнее время ты стал очень надоедливым. Я так больше не могу. Прости, — ты говорил прямо, без стыда, не отводя взгляда. Посидев в тишине с минуту, ты быстро потрепал меня по волосам и ушел. Вот так просто, будто ушел нам за напитками после захватывающей игры на площадке. Я ничего не мог сделать, я смотрел лишь в след и не верил, что это конец. Не верил, что больше не обниму тебя, что не возьму за руку, что никогда больше не буду учить тебя целоваться. Никогда не усну с тобой в одной постели, не проснусь в теплых объятиях. Никогда больше не получу от тебя подзатыльники, которые страшно ненавидел. Никогда. Все оборвалось в один момент. То странное ощущение не покидало меня в парке, по пути домой, дома, даже спустя пару месяцев. Я был разбит. Шин-чан, а ты помнишь, к кому я приходил в моменты, когда все становилось совсем паршивым? Когда я не мог в одиночку справиться со всем? Кто был моим убежищем? А я помню все твои неловкие подбадривания, глупые неудачные шуточки, тихие смущенные признания. Ты тоже приходил ко мне, когда уставал от всех, когда никто не понимал твоих странностей, когда над тобой открыто издевались и смеялись. Ты не показывал им, что тебя как-то волновали их гадкие слова, но я знал тебя слишком хорошо. И в те поздние черные ночи я смотрел в твои глаза, гладил по волосам, пока ты не засыпал, и говорил, что завтра все точно будет хорошо. На утро все было как прежде, и лишь я замечал прибавленную уверенность в твоих движениях. Ты больше не будешь умничать, вредничать, задевать обидными словами, ждать звонков и ругать за то, что я сбежал из дома, чтобы переночевать в очередной раз у тебя. Ас легендарного Поколения Чудес, лучший на курсе, хирург, подающий невероятные амбиции, молодой человек со стойким, успешным будущим, не обделенный красотой и острым умом, со своими заморочками и правилами, скрытный и странный. Шинтаро Мидорима… Уже не мой. Ничей. Пока ты лучшее, что со мной происходило в этой жизни. Спасибо? *************** «С Рождеством, Шин-чан! ~ У меня все хорошо! Не помню, сколько уже прошло лет, но поздравь меня — я наконец-то женился! И у нас уже двое славных детишек. У младшенькой Рей-чан волшебные зеленые глаза, почти как у тебя! А как твоя жизнь? Ты не бросил свою академию? В общем, приходи как-нибудь на ужин, договорились? ~ Или посидим в кафе и поболтаем. Напиши, когда тебе будет удобно. ~» Пальцы умело настрочили сообщение и оставили мобильный телефон на кухонном столе. Подхватив на руки очаровательную и шумную зеленоглазую малышку, что путалась в длинных ногах, молодой мужчина посадил ее к себе на шею и звонко захохотал. Весь дом был заполнен светящейся мишурой, яркими огоньками, уютным запахом яблочного пирога. Это был еще один день, когда из окон этого небольшого дома доносился задорный и счастливый смех. Холодный декабрьский вечер разрисовывал на замерзших окнах причудливые узоры, но даже он не смог бы заморозить то тепло, каким был наполнены эти комнаты.