охотник.

— Почему? — голос сорвался, захотелось, словно маленькой девочке, разреветься, убежать, хлопнуть дверью и изо всех сил бить кулаками в подушку. — Скажи, какого черта? Тео просто усмехнулся. Сейчас около одиннадцати вечера. Из-за дождя на улице уже никого нет, серый джемпер вымок и неприятно липнет к телу, а в глаза лезут пряди намокших волос. Рэкен стоит напротив и смотрит ей в глаза, не переставая ухмыляться. Малия старается смотреть на него так презрительно, как только может и надеется, что прямо сейчас по ней не видно, что ей страшно. Малия думает, что он окончательно сведет ее с ума. Тейт боится его, боится находиться рядом, не может терпеть эти самодовольные ухмылки, хочет расцарапать ему лицо, хочет, чтобы ему было также больно, как и ей. Пусть Рэкен воет от боли, пусть даже от физической, потому что она понятия не имеет, как задеть его морально. — Потому что ты сама хочешь, чтобы это был я. Голос такой тихий, мягкий, даже располагающий к себе. Его голос Тейт тоже терпеть не может, именно за эту вечную мне-можно-доверять интонацию. Малия рычит, выпускает когти и замахивается, чтобы ударить Тео по лицу. Рэкен уклоняется и хватает ее за руку. Малия пытается вырваться, но у нее ничего не получается, Тео держит крепко. Она уверена, что если бы не имела способности исцеляться, на запястье точно остались бы синяки.  — Отпусти, — Малия снова пытается вырваться, но Рэкен сжимает еще сильнее, и она громко выдыхает от боли, но его, кажется, это не останавливает.  — Ты ведь понимаешь, — говорит Тео, не отпуская ее руку и смотря в глаза, — что сама хочешь, чтобы я был рядом. Ты сама себя обманываешь, говоря, что ненавидишь меня, не можешь терпеть. — Он отпустил ее руку. — Тебе нравится думать обо мне, нравится смотреть на меня. Почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Теперь главное не разреветься окончательно. Закусив губу, она подавила всхлип. — Тебе. Нравлюсь. Я. — С каждым словом Тео подходил все ближе, сейчас они стоят близко, даже слишком. — Сама себе хотя бы не лги. Каждое слово эхом раздается в голове, еще больше хочется его ударить, но рука уже просто не поднимается. Рэкен ломает ее, заставляет стоять под дождем и слушать гребанную правду, от которой она старается убежать и скрыться. Тео — охотник, его слова — оружие, а она — его цель. От него она убегает, прячется и его боится. Снял с себя черную кожаную куртку и накинул ей на плечи, оставшись в белой футболке. У этого парня словно раздвоение личности. Рэкен может быть добрым и милым парнем, который отдает свою куртку в дождь, но потом стать жестоким подонком, не побоявшимся причинить боль. — Ты боишься своих чувств, а не меня. Боишься реакции Стайлза, Скотта, остальных. Внушаешь себе, что тебе нужен только Стайлз, зная, что это не так. — Тео наклонился к ее уху, по спине пробежали мурашки, он продолжил шепотом. — Ты зверь, понимаешь? Ты койот, я волк. А он просто парень, самый обычный. Животные — друзья человека, но не пара. Не смогла сдержаться. Разревелась как слабачка у него на глазах, еще и в его куртке. — Вот почему когда я тебя поцеловал, ты не оттолкнула меня, не ушла, — Рэкен усмехнулся и облизнул губы. — Ты хотела этого. Охотник прицеливается и стреляет, на этот раз попадая точно в цель. Койот, лежа на сырой земле, истекает кровью и тихо скулит от боли.