Нельзя победить дракона.

Когда прекрасному принцу Альберту исполнилось семнадцать лет, родители, да и все придворные стали поговаривать, что пора бы ему жениться. Но король с королевой милостиво позволили принцу самому выбирать себе невесту – главное, чтобы она была благородных кровей. И нельзя сказать, что он не был рад такому решению, но существовала небольшая проблема – все хоть немного знакомые и симпатичные принцессы обладали небольшими…формами. Нельзя сказать, что в людях, точнее, в дамах он ценил именно это, но всё-таки, если собираешься с кем-то прожить целую жизнь, завести ворох детей (хотя о семейной жизни и тем более детях Берт пока ещё имел крайне смутное представление), на одних разговорах, будь они хоть самыми возвышенными или, наоборот, самыми порочными, долго не продержишься. Держаться стоило за что-то…посущественнее. Вот принц и стал интересоваться, есть ли среди дворян кто-нибудь, кто ему действительно подходит. И выяснил, что да, есть такая девушка – принцесса из пограничного королевства, правда, есть одна маленькая сложность – принцессу вот уже год, как похитил и держит в башне свирепый дракон. Это на некоторое время сбило с Альберта всю спесь, однако, проведя целую неделю в тяжелых раздумьях, он решил, что если его так называемые достоверные источники действительно достоверны, то стоит рискнуть, и стал собираться в дорогу. А что, если он погибнет – то погибнет, будучи свободным, а если все-таки выживет – то получит в награду принцессу. А к тому же, быть может, и все драконьи богатства, кто знает? Не то чтобы в королевстве была большая нехватка золота, но лишних денег, как известно, не бывает. На сборы ушло не слишком много времени – всего месяц, большая часть которого ушла на то, чтобы уговорить родителей отпустить его одного, а не с целой армией сопровождения «на всякий случай». И вот, наконец, оседлав белоснежного коня, самого крепкого из всех, какие только нашлись в столице, да вооружившись новехоньким, украшенным драгоценными камнями мечом и парой серебряных клинков (не считая запасов еды и всяких приятных мелочей), Альберт отправился в дорогу. Стоит заметить, что координаты ему дали весьма туманные, поэтому уже на вторую ночь езды, проезжая мимо какой-то уж больно зловещей лесной чащи, Берт засомневался, а правильную ли он выбрал дорогу, и увидев смутный силуэт впереди, обрадовался и пришпорил коня. На окраине поляны, служащей этому лесу чащей, действительно сидел, сгорбившись на старом пне, человек. Правда, он был в лохмотьях, да и пахло от него чем-то странным, сладковато-железным, но Берт не стал об этом задумываться – во своде королевских законов ведь не было пункта «Не пахнуть» или «Носить только целую одежду». Поэтому, на сей раз остановив коня, но предусмотрительно с него не слезая, Альберт легонько ткнул человека мечом, не менее предусмотрительно остававшимся в ножнах. - Эй, мужик… - Хрипло обратился Берт к человеку. Конечно, от дворянина ему бы в тот же миг прилетело перчаткой по лицу за подобные обращения, но на мужчине не было перчаток, да и на благородного он походил мало. Вон, из-под волос, частично спавших на лицо, одна только нижняя странно выпирающая губа видна, да грубый, тяжелый подбородок. Однако «мужик» от первого тычка не шелохнулся. От второго и третьего – тоже. Тогда, разозленный, принц пнул его по затылку носком сапога – точнее, собирался пнуть, уже завел для этого ногу, вытащив её из стремени – и вдруг ощутил странную легкость в ноге, даже не сразу поняв её причину. Лишь через несколько, чуть не ставших роковыми, мгновений Альберт понял, что же произошло, увидев, как его добротный, с острым носком алый сапог торчит из клыкастой пасти «мужика». Тот пожевал его немного, выплюнул, и кинулся на принца. Онемевший от ужаса, Берт не сразу сообразил, что надо делать, и пропустил тот момент, когда можно было вжарить хоть одной, оставшейся на левом сапоге, шпорой коня и рвануть вперед, сбросив с себя ожившего мертвеца (а именно им, если не кем-то подобным, явно и был «мужик»), поэтому теперь он завизжал, как благородная девица, увидев деревенских мальчишек, подглядывающих за ней через высокое окошко бани, пытаясь одновременно справиться с тремя делами: не упасть с коня (полоумный, он явно ускачет далеко вперед от страха, как только онемение сойдет и с него), не дать мертвецу оторвать от себя хоть маленький кусочек, и достать хоть один кинжал из заплечного мешка. Получалось неважно абсолютно всё кроме, разве что, повышения интонации крика – пульсируя, утончаясь и распространяясь на огромное расстояние, он вызывал у своего же «владельца» практически непреодолимое, но явно лишнее желание закрыть ладонями уши (лишнее ввиду отсутствия третьей и четвертой руки, пожалуй, потому что добраться до принцессы глухим явно не входило в его планы). Наконец, серебряная «игрушка», как часто называл эти клинки король, была вытащена на свет божий, и как раз вовремя – тупоголовый и не понимающий, что надо начинать с открытых мест, мертвец уже впился огромными зубами ему в кольчугу, явно пытаясь прокусить её, и надо сказать, будь у него в запасе ещё минута-другая, он бы точно справился с этой задачей. Прекратив отбрыкиваться свободной рукой, а другой держась за поводья, Альберт замахнулся ножом, в самый последний миг зажмурившись и уже решив, что всё бесполезно, - и… И закашлялся от чего-то сладко-тухлого, брызнувшего в глаза (вот и хорошо, что они оказались закрыты), нос и рот. Наскоро протерев лицо вытащенным из-за пазухи платком, Берт раскрыл глаза и увидел мертвеца, лежащего на земле с кинжалом в горле. Принцу оставалось только поблагодарить в очередной раз свои рефлексы, или же тот особый дар, переданный ему по крови от прапрадедушки, великого воина, который мог приложить двадцать вражеских рыцарей, находясь в состоянии полусна (или немного больше, чем полу). Крови, надо сказать, выплеснулось знатно – будто мертвец был некогда не человеком, а мешком, переполненным сливками – и хватило одного укола, чтобы его содержимое вырвалось наружу и разлетелось во все стороны. С чего бы в мешки кто-то стал запихивать сливки, Альберт не знал, однако кровь этого мертвеца была действительно очень похожа на жирные, домашние сливки. Пришлось задержаться и искать ближайший ручей, чтобы смыть с себя и кинжала эту жирную гадость, а заодно и пополнить баклажки, потому что в жаркую летнюю пору вода уходила довольно быстро. Немного погоревав о безнадежно испорченном сапоге, Альберт распрощался и со вторым, закинув его глубоко в заросли ядовитого кустарника, росшего по ту сторону ручейка, и вытащил из заплечного мешка туфли какого-то совершенно девчачьего цвета, которые, по идее, должен был отдать принцессе в подарок, когда спасет её от дракона. Но принцесса наверняка от недостатка обуви не страдает, а вот ему в одних чулках до башни драконовой добираться тяжеловато будет. Поэтому, нацепив на себя туфли, благо они были достаточно прочные и без всяких «излишеств» (да и позориться было не перед кем), Берт соорудил подобие шпор из ворсянки, росшей неподалеку от того самого ядовитого куста, кое-как прицепил его к туфлям, и вскочил на коня, попутно думая о том, что за чудное животное ему попалось – то ли оно правда полоумное, то ли зельем каким опоили, чтобы не сбегало от хозяина ни при каких обстоятельствах. Но на этом зацикливаться не стоило, поэтому принц мысленно отмахнулся, да пришпорил жеребца, чтобы не шел еле-еле, а лучше вообще на галоп переходил, хотя бы до ближайшей деревеньки. А в пути Альберт всё размышлял над тем, как же он не понял, что сидел на пеньке мертвец, ведь должен был заподозрить неладное: что будет делать живой обычный человек в такой глуши ночью? Хотя одинокий серп луны красил всё в округе в мертвенно-синий цвет, да и сам Альберт зачем-то пребывал в лесу в такое время. На том и сочинил себе оправдание. И на деревеньку три дня ушло… Поесть, прикупить пряников, зерно для коня, новые туфельки в подарок принцессе (эти, стыдно сказать, жутко ему понравились из-за своего удобства) и заодно сапоги, чтобы не стыдно было перед ней появиться (а то туфли всё же испортят впечатление даже от головы дракона на острие меча). Да и в любезниченьи с местными крестьянками Берт себе не отказал, решив, что до свадьбы он свободен. В том, что принцесса, если она ещё жива, и если выживет он сам, выскочит замуж за своего спасителя сразу, Альберт ни малейшего сомнения не имел. Да, пожалуй, ему и спешить-то некуда было. Правда, если принцесса мертва, если дракон её просто-напросто съел, а не стал держать в заточении, то он погорюет немного, да найдет себе крестьяночку с подходящим размером… грудной клетки, приукрасит её, а родителям соврет, что нашел принцессу! И как он до этого раньше не додумался?! Ладно, он уже слишком много времени потратил на дорогу, возвращаться назад смысла нет. Поэтому Альберт поехал дальше, представляя себе в дороге, что же его ждет в конце пути…может быть, в глобальном смысле – в конце пути земного. Каким-то образом он грозил совпасть с путем к башне. Башню Альберт заметил ещё издалека. Чрезвычайно высокая и суровая, с покореженным черным шпилем, она напоминала донжон некого готического замка. Виднелись, кажется, и обломки крепостной стены, благо местность, по которой проезжал принц, тоже была холмистая, и с неё можно было увидеть всё, как на ладони. А вот где все остальные башни, где хоть что-нибудь, на площадке, расположенной между стенами крепости, всё было настолько аккуратно и чисто, будто туда каждые выходные приходила бригада уборщиков и садовников. Как-то слабо сочеталось это всё с драконом... Слуг у него быть не должно, и не принцесса же площадку постоянно вычищает, в самом деле! Однако и не это было самым главным поводом для размышления, потому что начался спуск с холма, а после него был и тот самый, на котором возвышалась башня. До ворот крепостной стены, точнее, до пустого пространства, что осталось на их месте, Альберт доехал спокойно. Только странно это, как и то, что никакого рва вокруг крепостной стены тоже не наблюдалось, так что судить о предназначении этой башни было практически невозможно. Хотя нет, кое-что было очевидным: это – башня дракона. Башня, которая предназначается для того, чтобы копить в ней богатства и держать там в заточении принцесс. Ну, что принцессы не наблюдается в округе – это понятно, а вот… - А дракон-то где. – Хрипло и почему-то вслух вопросил небо Альберт, сам же испугавшись своего голоса. И спросил, кажется, очень зря, потому что по закону Вселенной именно в этот миг прямо над ним прозвучало резкое и тяжелое «Шшшурх!» гигантских крыльев. Принц задрал голову (так, что корона совершенно неблагородно сползла набок) и уставился на свой будущий трофей (если, конечно, он сам не станет драконьим трофеем). Надо сказать, дракон выглядел…эпически. Размеров он был поражающих, и невозможно было понять, как он может обитать в башне, если только не спит в ней вертикально, утыкаясь при этом макушкой в шпиль. Хотя, наверное, для него и остается расчищенной площадка (интересно, правда, кем). Мощное и гибкое тело казалось на такой высоте лишенным чешуи, пока его не осветила на эту ночь наконец взошедшая на небо почти полная луна. Каждая чешуйка была размером с три бертовых ладони, если не больше. Казался дракон и угольно-черным, блестящим то ли от лунного света, то ли сам по себе, но и это длилось ровно до тех пор, пока в нем не начало рождаться пламя. Крохотной алой искрой оно сверкнуло будто бы в кончике хвоста, а оттуда разлилось по всему драконьему телу. На какое-то мгновение Альберт даже подумал, что видит…кровеносные сосуды дракона. То алые, то вспыхивающие горючей желтизной, пульсирующие в такт биению драконьего сердца, тонкие нити путешествовали по всему его телу, просачиваясь, кажется, до кончиков гигантских когтей («Машина для убийства» - пронеслось у Берта в голове). Это было поистине феерическое зрелище, и не вспомни Альберт, что ему вот-вот придет время умирать, он бы остался досмотреть до конца из этого удобного для созерцания места. А так ему пришлось спрыгнуть с коня и прятаться под дерево, наивно надеясь, что дракон не успел его заметить, а собирает пламя только потому, что решил себя прогреть в эту выдавшуюся довольно прохладной ночь. И вот, где-то на месте драконьего сердца эти огненные нити стали собираться в огромный шар, побивший по рекордам яркости даже летнее солнце. Альберт запоздало вспомнил, что нарушил правило «Своих в беде не бросают» и оставил своего коня прямо на виду, хотел самоубийственно побежать за ним – но поздно. Пламя, с чудовищной силой вырвавшееся из распахнувшейся драконьей пасти, залило коня, и его предсмертное, напуганное ржание было очень коротким, а дальше был слышен только шелест крыльев да треск занявшейся огнем подсохшей от чрезвычайно высоких температур травы. Зато потек по округе запах паленой конины, от которого принца совершенно неблагородно чуть не вывернуло наизнанку. А дракон то ли действительно не заметил Берта, то ли хотел не убить его, а помучить. Или хорошо напугать его перед смертью (может, так вкуснее), потому что он неожиданно и достаточно грациозно приземлился, направившись к дереву, которое для него было размером с пару зубочисток, связанных вместе, не иначе. Альберт решил, что это конец. Он уже испугался, что меч забыл на коне, опустил руки, собираясь принять смерть без боя, и вдруг нащупал ножны, оказавшиеся даже не пустые. Везение в этом путешествии явно было на его стороне, особенно потому, что меч оказался заговоренным на дракона, и будучи вытащенным из ножен, тут же грозно засветился алым светом. Вспомнил Берт и шепотки прислуги, собирающей его в дорогу – мол, есть у дракона одно слабое место, сразу под головой, с левого бока, и если попасть туда – он тут же упадет замертво. Дракон как раз дошел до дерева и наклонил морду, желая разглядеть свой сегодняшний ужин получше. Альберта заворожили его глаза – слишком человеческие на этой звериной морде с гигантской пастью, цвета лавы, с играющими искорками в них, будто дракон едва сдерживал смех. Это было бы самой достойной картиной из тех, что можно увидеть перед смертью, но… Стоило попытаться. Поэтому Альберт, набрав в легкие побольше воздуха, вдруг заорал, как будто его режут, и побежал на дракона. Подпрыгнул в последний миг,- и… И всадил меч по самую рукоять в слабое место дракона. Не врали, видно, потому что дракон действительно закатил глаза, вытащил язык и с оглушительным звуком рухнул на землю перед Альбертом. Понадобился почти час, чтобы прийти в себя от пережитого, прореветься, ещё раз опорожнить желудок (хотя там уже и так было пусто), умыться и напиться вдоволь воды (в горле страшно пересохло, к тому же, привкус у рвоты был пренеприятный). После, собравшись с духом, Альберт вошел в «ворота», а вскоре добрался и до самой башни. Войдя в неё, он поразился чистоте и порядку, царящим и внутри башни. Гор золота нигде не было. Зато была дорогая мебель, картины, книжные шкафы повсюду…Прямо-таки образованный дракон попался. Или, быть может, он хотел, чтобы принцессе было уютно (какой заботливый дракон). Кстати, принцесса-то где?.. Впрочем, по закону она должна быть на самой вершине башни, вот туда принц и направился. Он смертельно устал по дороге, он благодарил и дракона, и принцессу и всех богов за оставленный с какой-то целью большущий кувшин с водой возле лестницы наверху, разом ополовинил его и пошел вглубь коридора. Тут всё выглядело ещё лучше, чем внизу. И не скажешь, что здесь живет заточенная и наверняка одичавшая принцесса, а не образцовая и уважаемая семья. - Принцесса… - Робко позвал Альберт, решив было, что законы Вселенной подействуют и тут, но нет. Зато он услышал плеск воды в одной из комнат. Заходить внутрь, конечно, не стал (он же принц, а не челядь какая), спрятавшись за колонной и решив подождать, пока принцесса выйдет. Надо сказать, он чуть не заснул, пока ожидал её. Но вот, заветная дверь наконец распахнулась, и оттуда вылетело ароматное облако, а за ним и принцесса в полупрозрачном легком одеянии, чем-то напоминающем плащ. Берт, как только смог разглядеть её, чуть не выпустил восхищенный вздох. Потому что принцесса была…поистине прекрасна. Никто не врал насчет её форм, они, кажется, даже не договаривали, но не только формы впечатляли. Ещё были длинные волосы, наверняка русые, но кажущиеся черными от воды, и какая-то в них была особая прелесть. Были ещё и светлые-светлые глаза, и темные синяки под ними, почему-то не портящие впечатление, а совсем наоборот… Хотя нет. Глаза прекрасной принцессы, а заодно и её лицо поотчетливей Альберт смог разглядеть только тогда, когда успел в полусне, полном грез, пройти за ней в её покои. Он метнулся уже было назад, как вдруг принцесса неожиданно крепко схватила его за руку, заставляя остановиться. Берт несколько мгновений созерцал пол и босые ноги принцессы (пол башни был устелен мягким ворсистым ковром, тут и без туфель можно обойтись), а затем собрался поднять взгляд на её глаза, чтобы честно нести ответ… Да только выше бюста почему-то не смог подняться. Ровно до тех пор, пока не услышал голос принцессы. - Мне тебя сразу сковородой пришибить, или сначала представишься? – Она кивнула на зачем-то висящую на стене сковороду, на которой можно было пожарить глазунью для всего королевского полка, и принц резво замотал головой, издавая, однако, только непонятное мычание и всё пытаясь удержать взгляд на чужом лице, а не опускать его ниже. Погибнуть от дракона – благородно. Погибнуть от принцессовой сковороды – жутко. Поэтому Альберту пришлось собраться с духом, встать в стойку и отрапортовать: - Я – принц Альберт Прекрасный, приехал сюда на погибшем в неравном бою коне, дабы спасти Вас от злого дракона, принцесса! – Получилось скороговоркой и не совсем внятно. Принцесса однако всё поняла и не смогла сдержать легкой, невероятно шедшей ей улыбки. Однако эта улыбка мелькнула, как солнце в дождливую погоду – и пропала. Зато остался тяжелый и хмурый взгляд, от которого Альберт пожалел, что не варился сейчас в желудке у дракона. И он собирался жениться на этой принцессе? Она каким-то чудесным образом ухитрялась совмещать в себе всё самое ненавидимое и самое любимое Бертом в женщинах. Что-то в её лице было почти лошадиным, и будь это самое лицо у какой-нибудь другой девушки, у любой другой, она бы показалась Берту совершенно некрасивой. Будь у другой девушки такая комплекция, настолько крепкое тело, он бы выдал своё благородное «Фи!», потому что не такой, совсем не такой должна быть принцесса. Но эта… она была особенной. Она была…ни на кого не похожей. Она была…удивительной. Она была… Принц опомнился, ощутив, как прямо перед его лицом пролетела сковорода. - Ты, кажется, какой-то отсталый. – Принцесса явно была не в духе (ага, а кто будет в духе, когда каждый месяц почти в замок врываются такие «спасители»?!). Она временно опустила сковородку, тяжело вздохнула (Альберт жадно проследил за тем, как вздымалась и опускалась её грудь) и повторила вопрос, который принц совсем прослушал, витая в облаках. – Дракона, говорю, победил? Принц кивнул. - Ударил его под голову, правда? – Принц снова кивнул, и принцесса издала очередной вздох, только теперь полный облегчения (однако не по той причине, на какую надеялся Альберт). – Ладно, живи пока. Меня, если вдруг тебе не сказали, зовут Дейрдра. Дейрдра Прекрасная, если полностью, видимо, родители наши не слишком отличаются в отчествах, или как это ещё назвать… - Д...Дей… Ясно, я понял. – Принц проблеял, глупо улыбнувшись. Решил, что так не положено, и снова заговорил нормальным голосом: - Принцесса, раз уж я здесь, раз уж я победил дракона, то не соблаговолите ли вы стать моей… - Однако торжественная речь Альберта оборвалась, потому что послышались шаги, а принцесса вдруг дернула его за руку снова, и…стала запихивать в гигантский бельевой шкаф, нервно хихикая при этом. На возмущенные писки она ответила крайне туманно: - Он идет, полезай быстрее, если не хочешь стать закуской. – Но на вопрос, кто же идет, Берт ответа не получил. Зато в шкаф его затолкали и больно дали дверью по носу. А за дверцей раздался приятный мужской голос, затем голос принцессы Прекрасной (имя её Альберт не мог повторить даже мысленно), да только слов было не разобрать…В отличие от звуков страстных поцелуев. Ну уж нет, этого принц вынести не мог, он проделал огромный путь ради принцессы, убил дракона, чуть не погибнув при этом, а какой-то другой рыцарь приперся на всё готовенькое?! Дверь шкафа распахнулась неожиданно резко, так, что Альберт, вместо того, чтобы благородно вылезти из него, непочтительно выпал к ногам «рыцаря». Тот явно не ожидал кого-то постороннего, и теперь взирал на принца с крайней степенью удивления в подозрительно знакомых глазах. Знакомых не цветом, а смешливыми искрами, словно все вокруг – полные идиоты, а этот молодой мужчина так устал им удивляться и браниться на них, что теперь только и делал, что смеялся, не тратя зря нервные клетки. И Альберт, в этой комнате уж точно был самым большим идиотом (единственным идиотом). - Послушай, Дейрдра, когда я говорил, что я хочу что-то новенькое, я имел в виду уж явно не умственно отсталого рыцаря. – Обратился мужчина к принцессе с такой интонацией, что было ясно – он имеет над ней какую-то власть. - Себастьян, это не наше «новенькое», это принц Альберт Прекрасный, который пришел меня спасать. – И принцесса засмеялась, словно только что рассказала очень веселую и свежую шутку. Альберт сощурился и перевел взгляд на незнакомца, ожидая его реакции и заодно желая получше рассмотреть его. Угольно-черные волосы до плеч, черный костюм, сшитый по какому-то особому фасону, принц такого никогда не видел. Стыдно сказать, этот Себастьян даже казался…более хрупким, чем принцесса! Однако это ощущение развеялось, как только он протянул руку и схватил Альберта за плечо, рывком поднимая. Другой рукой он сжимал букет свежесорванных персиковых роз (откуда вообще, вблизи никаких цветов нет и никогда не было), и с его ладони уже текли вниз первые багровые капли. - Да нет, милая, у нас, кажется, всё же будет кое-что новое сегодня. Я бы сказал, новинка в меню. - Не имеете права! – Вдруг заголосил Альберт, с огромным усилием скидывая с себя чужую ладонь. – Вы, вы… Да я… Я сюда скакал больше недели, я чуть не умер, я победил дракона, я заслуживаю принцессы, отдайте её мне, ты, неблагодарный! - А принцесса – не вещь, чтобы ты мог её заслужить или нет. – Холодно и почти ядовито произнес Себастьян, щурясь. И…Берту наверняка показалось, судя по тому, что принцесса так и жалась к Себастьяну, но внутри него будто… начало рождаться пламя. Альберт был почти уверен, что видит тонкие огненные нити, ползущие по чужому телу. Он прижался спиной к шкафу, в ужасе широко распахивая глаза, и прокричал: - Да кто вы вообще такой?! - Я? – Себастьян тонко улыбнулся. Пламя внутри него всё разгоралось. Принц уже видел огненное сердце, пылающее в его груди. – Всё очень просто. Я – дракон. ************* - Послушай, Себастьян, я уже заколебалась. Давай уедем куда-то отсюда. Мы уже больше года скрываемся ото всех, изо всех сил делая вид, что незнакомы. - Хорошо. Какие у тебя предложения? - Ну… - Дейрдра задумалась и опустила взгляд на роман, лежащий на пушистой подушке. – Давай мы уедем, притворимся, что ты – дракон, который унес меня в далекие дали и заточил в башню. Я уже даже подыскала место. Осталось только послать туда специальных рабочих, чтобы они закопали ров и снесли обломки башен. – По губам её зазмеилась лукавая улыбка. - А что, мне кажется, это совсем неплохая идея. – Себастьян тоже улыбнулся, только ещё зловеще, и внутри него запылало ещё ярче от любви к Дейрдре и великой к ней нежности огненное сердце.