footballer

— И…от чего вам пришлось отказаться, чтобы войти в мир большого спорта? — журналистка кокетливо улыбнулась и перевернула страничку в блокноте. — Много от чего… — футболист вздохнул и сделал вид, что не заметил откровенного флирта со стороны девушки. Взгляд Сехуна стал отрешённым. В голове всплыли воспоминания, и он наклонился, обхватив голову руками. *** — Мама, мама, я хочу такой футбольный мяч, — маленький мальчик подбежал к маме со спины и нетерпеливо дёрнул за рукав кофты. Женщина обернулась, отложила записную книжку и присела на колени перед сыном. Весь её вид кричал об усталости. Потускневшие голубые глаза, паутинка морщин вокруг, уголки губ редко поднимались в улыбке, худое, тонкое тело. Её хотелось пожалеть, но один взгляд на мальчика рядом давал понять, что она счастлива, потому что у неё есть самое ценное сокровище, недоверчиво хмурящее бровки. Сехун был её солнышком. МиРа ни разу не пожалела, что оставила этого ребёнка вопреки советам родителей. Первое время было трудно, когда она осталась совсем одна с сумкой наперевес на крыльце родного дома. Потом стало легче, и она приспособилась к жизни. Днём училась, а после сразу бежала на подработку в магазинчик, которым владели родители её единственной подруги. И, хотя во многом она отказывала себе, тем более сейчас, когда денег не хватало даже на самые необходимые вещи, не исполнить мечту любимого ребёнка было трудно. День рождения мальчика был через месяц, но, видимо, подумать об этом надо уже сейчас и, сидя перед сыном и заглядывая сейчас в серьёзные глаза, МиРа уже задумывалась, где можно найти ещё одну подработку. Если повезёт, то тогда она помёрзнет ещё одну зиму в прохудившемся пальто, но сделает Хунни счастливым. — Я не могу обещать тебе подарить этот мяч, — мама вздохнула, — ты же видишь как мне трудно, и…я очень устаю. Почему ты хочешь именно мяч, а не что-то из одежды или что-то для учёбы? — По телевизору вчера играли и мне тоже захотелось стать футболистом, они такие быстрые и сильные. Их все любят, и они никогда не бывают одни. Как бы ни пыталась мать исправить это, но ребёнок учиться не любил. Ему не нравилось сидеть на одном месте и не иметь возможности побегать на улице. Привить любовь к книгам она тоже не смогла: классику мальчик упорно отвергал и изредка, если она и видела его с книгой в руках, то на обложке было нарисовано что-то фантастическое, что могло взбудоражить фантазию маленького человека, но не более. — Но, Сехунни, ты не один. У тебя есть я! — слова сына неприятно резанули, и женщина сжала руки на плечиках ребёнка. Да, в его воспитании не хватает твёрдой мужской руки, необходимых отцовских наставлений, но ведь и она так старается заменить ему семью. Он мал и не понимает, что Ми чувствует себя хуже. От неё отвернулись почти все, ведь стать матерью, будучи самой ещё не слишком взрослой... — Нет! Я один, у меня есть только ты. А во дворе у остальных детей есть братья, сёстры. По вечерам их всегда забирает отец, а почему я один? Они показывают пальцами иногда и что-то говорят, никто не подходит ко мне. Почему так? — Так получилось, но ты не виноват в этом, и я не виновата. Не обращай внимания на тех, кто говорит за твоей спиной. Запомни, что это твоя жизнь, и ты сам волен распоряжаться ей. Будь тем, кем ты хочешь стать и знай, что я всегда буду рядом. Сколько тебе лет? — Семь, но мама… — У тебя впереди вся жизнь, а моя скоро подойдёт к концу. Забудь о том, что ты мне сейчас сказал, научись жить так, как я говорила. — Ты купишь мяч? — Сехун упрямо посмотрел на маму. Ребёнок. Он и не понял всего того, что должен был вынести из этого разговора. Он испарится из детской памяти, не оставив и следа, но может быть когда-нибудь, через много лет, слова всплывут в его голове обрывками, и он найдёт правильное решение. — Я постараюсь, малыш, я постараюсь, — МиРа обнадеживающе улыбнулась, — а теперь спать? Вот в тот момент он и выбрал своё будущее. Сам и не подозревал, что всё это сбудется, что все слова о силе, ловкости, всеобщем признании станут явью. Именно в тот момент маленький О Сехун сделал первый шажок. Футболом он начал бредить, ему буквально снилось столь желанное будущее. В их маленькой квартирке телевизора почти не было. Почти, потому что тот, который стоял, почти не работал и, чтобы увидеть хоть что-нибудь, приходилось изрядно повозиться. У старого ящика кнопочки были надежно спрятаны под пластмассовой крышкой в самом низу экрана, но от ветхости она отпала, и любознательный ребёнок тут же заинтересовался, что это за такие тёмные кругляшки и что с ними надо делать. Слова матери о том, что это опасно эффекта не возымели, и вот уже он тычет во все надписи и кнопки. Когда это видела мама, то охала, хватала своего ребёнка, сажала на диван и сама пыталась как можно быстрей настроить канал с мультиками, чтобы занять неугомонного мальчугана, но тот мультфильмы терпеть не мог, даже популярных тогда покемонов он на дух не переносил. Заметив это, МиРа стала оставлять канал, который настраивала первым. Чаще всего это были новости или спорт. Вряд ли маленький ребёнок понимал, что происходит на зелёном поле, скорее наблюдал за суетливой возней взрослых мужчин, которых иногда отрывал от своего занятия свисток, но смотрел с интересом, молча, только иногда хмурил брови. Вечерами, уже лежа в кровати и с головой укутавшись в одеяло, он прислушивался к погоде за окном и воображал в голове каким он будет совсем скоро. Непременно высокий, накачанный, как те сегодняшние спортсмены, уверенный в себе и добрый, как они же. Перед игрой показали, как они разговаривают с детьми. И в головке сложилась мысль, что будь он таким, как те мужчины в экране, то мама бы им гордилась, и он бы наконец-то подарил ей чашку, на которую она так долго вчера смотрела в витрине магазина. Будучи маленьким, он многого не знал и не понимал, но был внимательным и обладал хорошей фантазией, чтобы додумать. Сехун замечал как поздно возвращается домой мама, уставшая, измученная. Он не хотел расстраивать её, поэтому всегда беспрекословно выполнял её просьбы. К её приходу он уже лежал в кроватке, умытый и в тёплых носочках. Лежал, но никогда не спал, просто не мог заснуть, когда был один в квартире. Так было каждый вечер, и мальчику уже не надо было выходить в коридор, чтобы поприветствовать маму. В прихожей слышен негромкий скрежет ключей. Ключ поворачивается в замке — десять; открывается тяжёлая поцарапанная, и такая надёжная дверь — девять; слышен шорох - мама аккуратно снимает с плеч пальто, которое уже почти не греет — восемь; раздаётся стук падающей обуви -разувается — семь; слышен скрип половиц - проходит в их крохотную ванну, где уже давно облупился кафель и стоит раковина с отколотой частью, но мыть руки это не мешает — шесть; снова скрип - выходит, вытирая руки и на цыпочках идёт в кухню — пять; слышен недовольный звук газовой плиты, плеск - чайник включен — четыре; идёт в комнату к сыну, заходит и ненадолго задерживается на пороге комнаты — три; подходит, подтыкает одеяло под спинку и садится, предварительно отогнув край простыни, кладёт руку на плечо — два; наклоняется, целует в лоб, потом встаёт и открывает окно, чтобы спать ночью было не душно, смотрит внимательно и выходит, закрывая за собой дверь — один. Мама дома, вечерний ритуал закончен, теперь можно спать. «В этом сезоне в команде новичок! Кто это?! Чёрные волосы, высокий рост и хмурое лицо! Вот уж что никогда не изменится! О Сехун! Талантливый молодой нападающий!» — комментатор в кабине перегнулся через панель и внимательно смотрел в окно, параллельно выкрикивая похвалу в адрес нового футболиста, — такие награды в его возрасте, это невероятно. Его контракт с нашей сборной — настоящее чудо! Только посмотрите на его идеально отточенные движения, словно ракета по полю носится. Он знает что такое усталость? А вы видели его лицо? Непроницаемый холодный принц, я понимаю, почему сегодня на трибунах столько женщин.» Сехун заворочался и медленно открыл глаза. Каждый день одно и то же снится. В комнате было темно, слышался ветер, неприветливо свистящий за окном. Мальчик откинул одеяло и побрёл в соседнюю комнату. — Мама, ты спишь? — маленькая фигурка робко приоткрыла дверь, — мам? — Уже нет, зайка. — МиРа села в кровати. В сонном голосе отчётливо слышалось волнение. — Что-то болит? — Нет, опять тот сон приснился. — ребёнок замялся. В его, ещё таком маленьком словаре не было таких слов, которыми бы он мог описать то, что чувствовал, когда увидел себя в желанном будущем. — Можно я с тобой посплю? — в конце концов решительно прошепелявил Сехун. Через месяц, в день своего рождения, когда он проснулся рано утром, то первое, что он увидел красивый белый мяч с сине-зелеными вставками. — Спасибо, — Сехун кинулся к маме, спеша обнять её, — спасибо, мам. — Я рада, что ты счастлив. Твоя улыбка — мой подарок, — женщина улыбнулась в ответ, — береги его, хорошо? — Хорошо, мам, а когда я вырасту, то буду каждый день дарить тебе чашки! Теперь Сехун выходил во двор с гордо поднятой головой и больше не обращал внимания на остальных. У МиРы зато появилась другая проблема: заставить сына пойти домой становилось всё трудней, хоть он и был послушным мальчиком.  — Сехунни, зайка, пойдём домой. — уставшая мама присела на корточки перед маленьким, угрюмым мальчиком. Весь её вид говорил о бедности и постоянном труде. Длинная клетчатая юбка была кое-где заштопана, обувь стоптана. Потускневшие чёрные волосы с проседью, круги под глазами и грубые от работы, но по-матерински нежные руки. Тем не менее, женщина выглядела аккуратно и так же выглядел её ребенок. — Но мамочка, я хотел ещё поиграть, — черноволосый малыш заглядывал в родные глаза и пытался вымолить ещё несколько минут на любимой площадке. — Я не могу оставить тебя одного здесь, и я так устала. — МиРа с любовью сжала пальчики сына. — Когда ты вырастешь и станешь взрослым, то сможешь гулять сколько хочешь. — Ладно, мам. — Сехун вздохнул и обхватил маленькими ручками шею, — А когда я вырасту? — звонкий смех залил площадку. — Когда ты поймешь, кем ты хочешь стать, сынок. Только взрослые люди принимают осознанное решение, — МиРа прекратила смеяться и посмотрела в глаза ребёнка, — а для этого надо много стараться. — Тогда я уже взрослый, я говорил! Я буду спортсменом!!! Футболистом! Тебе нравится? — Хмурое личико Сехуна прояснилось. Одобрение мамы было очень нужно ему, — Только не смейся... — смущённо добавил малыш. — Да, мы говорили об этом сынок. Хороший, но трудный выбор, дорогой… — женщина вдруг осеклась и замолчала, задумавшись, но быстро взяла себя в руки, — Мы почти пришли домой. *** — Можно я отвечу в конце на этот вопрос? — Обворожительно улыбнулся известный футболист. — Конечно-конечно, это не так уж и важно, просто фанатам очень хотелось бы знать, и поэтому мы включили этот вопрос в наш список, — девушка затараторила, всплеснув руками. *** — Я не приду сегодня, — Хёрин пудрит носик и придирчиво смотрит на себя в зеркало, — не разбей ничего, как в тот раз. — Да, мам, — Лухан стыдливо опускает голову: он не виноват в том, что такой невысокий и не смог нормально добраться до вазы. Она была из любимого маминого набора и из-за этого его сильно оттаскали за ухо. Мальчик потёр пострадавшее место рукой, — мама, — он потянул женщину за низ платья, — мы сходим в парк в выходные, как с папой тогда, помнишь? — Несносный ребёнок! Быстро отпусти моё платье! Это чистый шелк, а ты со своими грязными руками! — Хёрин покраснела от возмущения и оттолкнула сына. — Нет, не погуляем, ты уже взрослый, в восемь лет ты должен сам о себе заботиться. Сам и сходи, а меня пригласили в гости. И никогда не упоминай о своём отце. Свалил тебя на мои плечи, как будто я так хотела, чтобы ты рядом постоянно ошивался. — застегнула ремешок туфли на щиколотке и заторопилась к выходу, — Не скучай без меня, хлопья знаешь где. Лухан так и остался стоять около входной двери. Он хотел, чтобы они с мамой сходили в парк, как с папой совсем недавно. Они купили сладкую вату и катались с ним на каруселях. Папа улыбался, мама не выпускала из рук телефон, но выглядела радостной. Мама вернётся только завтра вечером - счастливая, будет улыбаться и хихикать, что-то неразборчиво говорить. Вернется помятом платье, от неё будет неприятно пахнуть, но Лухан всё равно подойдёт и попросит прочитать ему сказку. Потому что очень хочет услышать голос матери, хочет почувствовать, как она погладит его по голове. А на деле он зайдёт к ней в комнату с книжкой и робко, почти неслышно, попросит почитать, но она рассмеётся, отшвырнет книгу в угол и, став на мгновение серьёзной, скажет: «Ты не видишь, что я занята? Ты уже взрослый, перестань вообще читать сказки! Иди отсюда, ты видишь, как я устала?». И он уйдёт, чтобы не раздражать её ещё больше. Так и случилось, однако мальчик не расстроился. В конце концов это происходило часто и было привычным делом. У Лухана был свой дневник - маленькая тетрадка, в которой он неразборчиво писал что хочет и о чем думает. Непонятные каракули с трудом складывались в слова, но он всё равно упорно писал. Будущая профессия, планы на жизнь - всё это было ещё неважно для него, и больше всего хотелось, чтобы мама обратила на него внимание. — Эй, Лухан, ты где? Я забыла тебе сказать кое-что важное, спустись. — мама редко была такой серьёзной, и Лухан отложил ручку, чтобы пойти вниз. Хёрин сидела за столом и крутила в руках телефон. — Так, со следующей недели ты будешь учиться в другой школе. И жить ты тоже будешь неподалёку от неё, это в другом районе. Я уже наняла тебе няню, она будет присматривать за тобой круглосуточно, а я буду приезжать раз в неделю. Слушайся и веди себя хорошо, тогда я заберу тебя. — Мамочка, пожалуйста, не бросай меня, — малыш бросился к маме и схватил за руки, прижался головой к коленям и заплакал, — я буду хорошим, очень хорошим, только не бросай меня пожалуйста. Я люблю тебя, мама. — Нет, я уже всё решила и прекрати мочить мою одежду! — Женщина отцепила сына и встала, — ты взрослый и должен соответствующе себя вести, а ты только позоришь всю семью. Мечтая, мы приводим в действие могущественную энергию и уже не можем скрыть от самих себя истинный смысл нашей жизни. Мечтая, мы, кроме того, выбираем, какую цену заплатить. (Пауло Коэльо)