Зажги меня вновь.

С самого утра, не смотря на усталость и бессонную ночь, из квартиры 26A, в которой проживаю я, слышался шум и проклятья. Уборка. Солнце зашло над Лондоном, освещая тёмные улочки и прогоняя заспанную ночь. Голова выдаёт лёгкую пульсацию на запах чистящих средств. Глаза слипаются от желания свалиться на кровать и бездумно заснуть. Проходит ещё несколько часов и, жалкое подобие квартиры наконец приведено в порядок. Рухнув на старое кресло, весь уставший и потный, я довольно смотрю на плоды своих страданий. Комната чуть ли не сияет. Впервые вижу её в такой первозданной чистоте. Голова по прежнему кружится, а тело все липкое от пота. Теперь самое грязное, что есть в этой комнате, это я. Кряхтя поднимаюсь с кресла и направляюсь в душевую. Запах чистящего здесь ещё сильнее, что провоцирует усилению головной боли. Потерев виски выхожу из ванной комнаты и открываю в квартирке все окна. Холодный воздух создаёт сквозняк, унося этот отвратный запах на грязную улицу. Полными лёгкими глотая воздух, ощущаю, как постепенно проходит головокружение. Подхватываю полотенце и направлюсь в ванную. Горячая вода стекает по телу, смывая белые мыльные следы. В груди жмет от душноты. Приоткрывая рот, медленно выдыхая пар. Жмурюсь, плотно сжав губы, нежно вторая шампунь в потемневшие волосы. Обжигающие струи сбегают по телу подобно маленьким змейкам. Чуть выгибаюсь, когда тонкая, холодная линия из шампуня сбегает по позвоночнику вниз. Смываю с себя шампунь, делая воду прохладнее, вдыхая. Глаза все так же закрыты. Горячая вода обжигала, создавая тепло и завесу из белого дыма, унося меня в мыслях далеко отсюда. Холодная же возвращает в реальность, помогая мне сосредоточиться и глубоко вдохнуть. Холод становится ощутимие. Тело пробивает на дрожь. Поворачиваю кран, делая воду холоднее, приобнисая себя руками. В голове пусто, ни одной мысли. Дышать становится тяжело, и я опускаю голову, вдыхая быстрее и глубже. Открываю глаза и первые секунды не могу понять, где я. Мозг словно закипает. Проходят секунды, а вместе с ними приходит осознание. Ледяная вода становится для меня невыносимой и я, поворачивая кран, выбираюсь из ванны, оставляя на кафеле мокрые следы. Зеркало чуть запотело. Сквозь бледные пятна вижу свой смутный образ. От прежней энергии не осталось и следа. Никакой бодрости и сил, словно жизнь утекла в водостоки вместе с мыльной водой. Завязываю полотенце вокруг талии и покидаю ванну, в надежде придти в себя в скором времени. Стоит мне пройти пару шагов из ванной комнаты, как туманность в сознании преподаёт, а сердце начинает биться быстрее. В кресле напротив, закинув ногу на ногу, сидит Томас. Вода стекает с меня прямо на пол, капли со звоном бьются об пол, но я даже не слышу приглашённых ударов. Я встречаюсь взглядом с брюнетом и лишь в тот миг осознаю всю неловкость ситуации. - Здравствуй, Ньют. - Привет. Как ты попал сюда? - Ключ. Мне его дала Тереза, ещё давно, говорила - пригодиться. Как видишь, она была права. – Его голос невозмутимо спокойный, а тембр ровный. Он сохраняет спокойствие и самообладание даже в самых неловких ситуациях. - Видимо, я правда долго принимал душ. - Да, действительно долго. Одевайся, нам пора начинать занятие. Как только фраза слетает с губ Томми, в меня швыряют ком одежды. Словив его, я, сгорая от стыда и неловкости всей ситуации поспешил вернуться в ванну. Полностью одетый я вернулся к Тому. Тот продолжал сидеть в кресле, сохраняя все тот же невозмутимый вид. Я расположился в кресле рядом, осматривая парня с ног до головы. - Значит, будешь меня этикету учить? - Ты ведь не имеешь ничего против? – Моим вознаграждением стала дружелюбная ухмылка, украсившая лицо Томми. - Возможно, это пойдёт мне на пользу. – Улыбнувшись ему в ответ, я почувствовал долгожданное облегчение. Всего через минуту передо мной, на журнальном поцарапаном столике были разложены силовые приборы. Томас решил начать с них. Несколько ложек, вилок и ножей заполнили стол. Все они были разных размеров и форм, что вызвало у меня лёгкую путаницу. Казалось, что столовый прибор есть для всего отдельный, и голова шла кругом от потока информации, что в меня пытался вдолбить Томас. Прошёл час, и, с горем пополам, столовые приборы мне поддались. - Отлично. Займемся твоей речью. Новый пункт моего урока не обрадовал меня. И тем не менее, урок по языку речи прошёл гораздо легче и быстрее, сопровождаясь смехом, шутками и дразнилками. С улыбкой и лёгким смехом, брюнет озвучил следующий пункт: - Манеры и походка. Ох, по сравнению с речью, это дело пошло ц меня куда сложнее. Но и веселья не убавилось. Наоборот, комната все больше наполнилась смехом, когда я в очередной раз пробовал повторить гордую и прямую походку Томаса, падая и передразнивая его. - Вот и все! Ты молодец, Ньют! И мы справились всего лишь за... – Его лицо мгновенно поменялось, когда он посмотрел на часы. – Твою мать! Ньют, уже шесть! Не прошло и десяти минут, как мы выбежали из дома. - Ужин в восемь. Не опаздывай. – Улыбнувшись последний раз, дверь машины захлопнулась. Такси не было около полу часа, что заставило меня понервничать. Когда-же оно наконец подъехло, я окончательно добил свою нервную систему. К родителям я добрался уже к семи. Как и следовало ожидать, они встретили меня удивленно и не слишком радостно. Когда я заговорил про ужин поднялась семейная ссора. Но увидев на циферблате часов пол восьмого, ссоры пришлось завершить, а родителям - поддаться моим мольбам и уговорам. - Учти, Ньютон, я не собираюсь когда-нибудь повторно терпеть этого похабного лицемера Раймонда Румблера! А уж высокомерность его жены и подавно! Первый и последний раз! Мама продолжала высказывать своё недовольство и в такси. А вот моими единственными мыслями стали молитвы об успешном прохождении одного единственного вечера. Уверенности, что нас пригласят второй раз не было никогда, да и желание во второй раз появляется за ужином Раймонда не возникало никогда. И все же тепло внутри меня разгоралось сильнее, по мере приближения машины такси к дому семейства Румблер.