Все по-честному!

      Хуже и быть не могло. Гинтоки тяжело вздохнул и устало потер глаза. И как он умудрился так вляпаться! Спрашивается, что криминального может случиться от похода в обычный клуб, в котором он бывал уже не единожды? Классический ответ рядового обывателя — ничего. Классический ответ имени него самого — любая мыслимая и немыслимая неприятность. Стоило всего-навсего на минуточку забыть свое табу номер раз: не знакомиться с присутствующими там девушками, как здрасьте-приехали!       А началось все… нет, не с хорошо продуманного плана, он-то как раз был не очень, чтобы очень, а с ненавязчивых приставаний одной из вышеупомянутых представительниц прекрасного пола. Вообще-то, девица была совершенно не в его вкусе: слишком худая, короткостриженая светлая шатенка с наивной радостью в карих глазах, но после пары порций напитков, значительно отличающихся от воды своей градусностью, малышка стала очень даже ничего. Они миленько побеседовали, вроде бы даже потанцевать успели… нет, не успели — именно в разгар этого процесса покой и беспокой обитателей заведения был нарушен появлением папочки сей барышни, которая не придумала ничего умней как повиснуть на блондине с криками про то, что их ничто не сможет разлучить.       И началось! Во-первых, выяснилось, что дамочке всего семнадцать, а значит в этом клубе ее не то чтобы ноги не должно было быть, но даже чиха вкупе с вдохом-выдохом, во-вторых, ее папулечка оказался ни кем иным, как окружным прокурором с очень странным мышлением относительно дочери. В результате напряга извилин он, на основе увиденного, сделал вывод, что никто иной как Гинтоки приволок его девочку в это пристанище порока и сейчас активно ее совращает. Любые возражения блондина были прерваны появлением у его носа пистолета.       А потом… потом Саката на практике проверил, как быстро могут отправить в камеру с просто потрясающим обвинением: совращение малолетних. То, что самому ему чуть за девятнадцать, никого волновать не стало — раз старше, значит виноват. Ладно хоть права на звонок, даже на три звонка, не лишили, видимо решили, что лично ему уже ничего не поможет.       А вот хрен им! Хоть и пришлось ждать почти два часа, но все-таки по истечении сего временного отрезка хмурый дядька полицейский вернул Гинтоки изъятое при аресте имущество и пожелал проваливать куда угодно подальше. Блондин показал ему язык и, тихо матерясь, выполз на улицу, огляделся и через минуту направился к ожидавшему его высокому мужчине с длинными светлыми волосами. Стыдно было, просто ужас!       - Шое-сама, я… — Саката потер нос и понял, что сказать ему особо нечего. — Я…       - Садись лучше в машину, — отозвался собеседник с привычной мягкой улыбкой, — не нужно ничего объяснять. Лучше подумай над тем, что скажешь Оборо. Он сказал, что позвонит тебе.       Кто бы сомневался! Гинтоки плюхнулся на заднее сидение и, вздохнув, принялся глазеть на ночной город. В этом мире всего два человека, которых он не хотел бы расстраивать ни за что и никогда, но регулярно умудряется во что-нибудь да вляпаться.       Один из них — Исида Шое — в данный момент сидел рядом с ним и невесть о чем тихо говорил с собственным шофером. Лучший друг его родителей, именно он присматривал за Гинтоки и его старшим братом — Оборо — после гибели родителей. С ним у блондина были весьма теплые отношения и он точно знал, что бы ни случилось, ему это сойдет с рук. Почти всегда. Да Саката и сам не стремился портить с ним отношения, напротив, именно ему доверялись самые страшные секреты и разбитый в драке нос. Вообще, не смотря на свое формальное опекунство, в процесс воспитания Гинтоки Шое сильно не лез, свято полагая, что его старший брат со всем и сам прекрасно справляется, и лучше помочь Сакате-старшему с учебой или после с управлением, доставшейся им в наследство, компанией.       С упомянутым братом дела обстояли сложнее. Будучи еще ребенком, Гинтоки невесть почему решил, что разница в возрасте — всего десять лет — у них невелика, а значит слушаться старшего совершенно не обязательно. И чего только брат с ним не хлебнул: от ночных поисков младшенького, без спроса удравшего смотреть на звезды в парке, до разбитых окон и связей с так называемыми плохими компаниями. Именно после одной из таких связей Гинтоки и прекратил все свои хулиганства. Слишком сильным оказалось потрясение от пореза на лице у брата, когда тот защищал его от группировки, из которой «мистер неприятность» вознамерился уйти. До сих пор неуютно становится, когда он смотрит, на оставшийся в результате шрам.       После того случая в мозгах у Гинтоки что-то переключилось и он стал вести себя тише воды ниже травы. Ровно до окончания школы, а потом… Потом его судьба то ли решила вспомнить лихое детство, то ли спокойное течение показалось ей слишком скучным, но он опять начал попадать в истории, сам того не желая.       - Знаешь, тебе повезло, что твой брат лично знаком с Матсудайрой, — прервал его воспоминания Шое.       - Очень, — кивнул Гинтоки, ощущая новую волну стыдобы. — Он сильно злился?       - Нет, — послышалось в ответ. — Я даже удивился. Видимо, он уже окончательно привык к твоим выходкам.       Саката вздохнул и, упершись лбом в переднее сидение, едва не застонал. Привык? Да нифига! То, что брат говорил спокойно — это катастрофа, сравнимая по силе разрушения с атомной бомбой. Для его маленького мира уж точно. На памяти блондина такое случилось два раза, но оба ничем хорошим не кончились: в первый раз его просто и эффективно отшлепали так, что он потом пару-тройку дней сидеть не мог, а во второй сослали в школу для трудных детей, откуда он потом со слезами и мольбами почти год просил его забрать. Но это все было еще до того, как Гинтоки справил совершеннолетие, так что сложно сказать, что брат выдумает ему в наказание в этот раз. Вряд ли поркой обойдется…       Пока он занимался подобными размышлениями, машина подъехала к дому, в котором он жил, и бывший опекун, пожелав ему удачи, отправился дальше. Гинтоки махнул ему вслед рукой и принялся нашаривать в кармане ключи.       Часы беспристрастно показывали уже шесть утра, а обещанный звонок все никак не случался. Парень уже весь извелся, даже не сделав попытки прилечь и хоть немного вздремнуть. Все, что он был в состоянии делать — наматывать круги по квартире, вливая в себя непривычно большое количество кофе.       А может брат и вправду привык к его дуростям — промелькнула в голове шальная мысль, но он тут же ее отмел. Нет, исключено. Скорее Оборо тянет время, чтобы он помучился в ожидании.       Трель телефона все-таки оказалась совершено неожиданной. Гинтоки посмотрел на номер звонившего и, наскоро прочитав и спутав в одну кучу все молитвы, сразу нажал на «принять вызов».       - Привет, — промямлил он.       - И тебе не хворать, — послышался в трубке голос брата, совершенно спокойный, спокойней, чем когда-либо, спокойный настолько, что Гинтоки едва от ужаса не взвыл. – Ну, а теперь я слушаю.       - Слу-слушаешь? — заикаясь, поинтересовался Саката-младший. — А что?       - Твои объяснения по поводу произошедшего, естественно, — ответил Оборо. — Я дал тебе достаточно времени их придумать. Надеюсь, ты им воспользовался. Или как?       Или как. Гинтоки только сейчас понял — он так переживал о последствиях, что даже не вспомнил про необходимость объяснений. И что ему сейчас надо сказать? Какими словами можно убедить брата в том, что он ничего криминального не сделал, особенно если вспомнить, что его вранье тот распознавал в одну секунду. Никто так не умел, ведь сочинял младший братишка просто виртуозно.       - Слушай, ничего у меня с ней не было, — решил сказать он все начистоту. — Правда. Я с ней просто поговорил, а танцевать пошел только из вежливости. Кстати, а как она вообще в клуб попала и почему ее папаша за ней не проследил?       - Не пытайся сменить тему, — послышалось в ответ. — Ничего не было, говоришь? Ладно, предположим так оно и было…       - Что значит предположим? — возмутился Гинтоки. — Я правду говорю, а ты…       - Цыц! — перебил его Оборо и младшенький обижено надулся. На пять секунд. Потом вспомнил, что ему еще ничего не простили, и снова напрягся. — Я повторяю, предположим, что я тебе верю, но вот проблема — Матсудайру такой ответ не совершенно удовлетворит. А если этого не случится, то уже к концу недели ты вернешься в камеру, если только…       - Если только что? — осторожно поинтересовался Гинтоки.       - Если только не согласишься жениться на его доченьке, — ответ прозвучал как приговор.       - Я? — в ужасе едва не сел мимо дивана Саката-младший.       - Ну а кто? — флегматично отозвался старший брат. — Не я ведь ее «соблазнил» и теперь маленькая девочка должна выйти замуж, чтобы честь сего ангелочка не была поругана напрасно. Кстати, это была цитата из речи окружного прокурора. Если тебе интересно.       Гинтоки было не интересно. Совсем не интересно: ни цитата, ни выходы из сложившейся ситуации. В тюрьму не хотелось никаким местом, но жениться на этой кильке хотелось еще меньше. Стоит только представить, что он должен провести всю жизнь с ней под боком, слушая ее сюсюканья и терпя привычку слышать только то, что она хочет, как мороз по коже и табун мигрирующих мурашек по спине. А уж ее папаша! Караул!       - И вот тут я подумал, — продолжил меж тем мурлыкать, как кот, загоняющий мышь в угол, Оборо, — что это очень даже неплохая идея. Я про свадьбу. Только представь, как полезно иметь в родственниках окружного прокурора.       - Ты третий в списке самых влиятельных бизнесменов в стране, на тебя тьма народа молиться готова, на кой-тебе это нужно? — не понял младший брат.       - На всякий случай. Мало ли что в жизни бывает, — философски рассудили на другом конце.       - Но я не хочу на ней жениться, — захныкал Гинтоки, — она… она совсем не в моем вкусе!       - А кто в твоем вкусе? Такие как госпожа Отае?       Гинтоки тихо сплюнул. Ну конечно. Конечно, нельзя было не припомнить ему эту миловидную шатенку, которую он затащил в кровать пару месяцев назад. Не виноват же он, что она оказалась женой потенциального инвестора, поддержка которого была важна для расширения фирмы. И совершенно ни при чем, если дама оказалась хуже бревна, о чем он ей честно и сообщил. И уж точно никакого отношения он не имеет к тому, что бабёнка оказалась мстительной заразой, перед подписанием договора сообщившей, что Гинтоки ее… тогось.       Как потом Оборо разруливал конфликт — одному Господу известно, но в итоге это как-то удалось. Правда Отае-сан нигде больше не появлялась. От греха, видимо, подальше.       - Или я могу предложить тебе третий вариант решения, — продолжал рассуждать старший брат.       - Серьезно? — воспрянул Гинтоки. Оказалось зря.       - Угу. Можешь жениться на госпоже Катарине. Помнишь такую?       Еще бы он не помнил, икнул от ужаса Гинтоки. Как тут можно позабыть старую, ну ладно не очень старую, перечницу, на исходе четвертого десятка лет заявившуюся на прием-маскарад в костюме кошечки и почти весь вечер промяукавшую, прицепившись к блондину. И конечно, ей было пофиг, что он потом почти бутылку коньяка выпил, чтобы забыть сей кошмар.       - На ней я тоже не могу жениться, — промямлил Гинтоки.       - Отчего же? — «не понял» причин Оборо. — Она довольно богатая мымра, денежки которой нам бы очень даже пригодились…       - Вот именно, она мымра! — воскликнул несчастный жених. — Почему я должен с ней свадьбу играть! И потом, если тебе так нужно содержимое ее банковских счетов, так сам с ней под венец и тащись…       - О чем это ты? — возразил родственник. — У меня будет красивая жена.       - А мне, значит, и такая сойдет? — возмутился Саката-младший. — Пожалей меня…       - Я очень тебя жалею, Гинтоки, — вздохнул старший брат. — Но кто пожалеет меня? Знаешь, мне надоело жертвовать деньгами, временем, личной жизнью, в конце концов, спасая имидж компании после твоей очередной выходки. Я действительно устал от всего этого. Поэтому, думаю будет честно, если ты разочек собой пожертвуешь во искупление всех грехов вместе взятых.       Гинтоки раздраженно запыхтел. Конечно, старший брат измотался, исправляя его просчеты, но выпнуть его к алтарю во имя благого дела? Какое он имеет право! Что это за новая идея решать проблемы подобным образом? Как он может так поступать с младшим братиком! Нет, логика Оборо вполне понятна: и бизнесу бы помог, и нерадивого родственника пристроил. Но разве нельзя сделать это, подобрав ему кого-нибудь посимпатичней, в конце концов?       Нет, Гинтоки просто так не сдастся! Но что делать… что делать… Так, голова, приказал он сам себе, давай быстренько соображай…       - Ну так какой вариант выбираешь? — поинтересовался Оборо, которого мыслительные процессы младшего брата мало интересовали. — Кого из них тебе сосватать?       - Никого! Не могу я на них жениться! — воскликнул Гинтоки.       - Почему? — резонный вопрос.       - Потому… потому что я уже кое с кем встречаюсь! — очень классная причина.       - Не смеши меня, ни одна девушка, даже твоя, как известно, стеной не является, — отрезал старший брат, — и можешь даже не сомневаться, что я ее подвину на пути твоего счастливого бракосочетания с выгодой для общего дела, так что…       - Но это парень, — практически крикнул от безысходности Гинтоки и тут же зажал себе рот ладонью.       О Господи! Мама, что он сейчас ляпнул. Вот же идиот. Брат точно его прибьет на месте, даже специально из деловой поездки вернется раньше времени. Хотя нет, сначала женит, а потом прибьет. Обязательно. Ну зато и в медовый месяц мучиться не придется…       На другом конце провода сначала послышался кашель — кажется, брат подавился утренним кофе, — а потом воцарилась тишина. В шоке видимо, рассудил, взявший себя в руки, Гинтоки и терпеливо ждал вердикта.       - Кто? Парень? — поинтересовался Оборо замогильно-ледяным голосом. — Ничего умнее выдумать не мог?       Нет, не мог. И вообще, он это не выдумывал — просто с языка сорвалось, но сознаваться младший брат был не намерен. Уж сказал «бе», так продолжай доказывать, что не козел, даже если на деле самый настоящий баран.       - Но так оно и есть! Я как раз его в том клубе и ждал! Знаешь какой он замечательный? Да я таким счастливым никогда в жизни не был, понимаешь? Только о нем сутки напролет и думаю. Представляешь, я даже не знал, что такие чувства сильные могут быть… И у нас все серьезно, мы даже со дня на день жить вместе начать собираемся. Ты правда готов лишить меня счастья быть с любимым человеком? Нет, ты действительно на это способен? А вдруг я от горя с собой что-нибудь сделаю? — затараторил Гинтоки.       - Так. Без шантажа, пожалуйста. Все сказанное тобой — полнейшая чушь в которую слабо верится, но так и быть, я дам тебе шанс доказать обратное. Последний раз, — припечатал старший брат. — Послезавтра я возвращаюсь, и твоему парню лучше оказаться очень и очень реальным, потому что в противном случае ты даже не представляешь, как быстро обретешь свое «истинное счастье», — пообещал Оборо и отключился.       Гинтоки кивнул, словно его могли видеть, бросил телефон рядом, устало откинулся на спинку дивана и обреченно уставился в потолок. Все. Влип. Окончательно и бесповоротно.