Неужели, ты останешься?

Очередной нудный школьный день медленно подходит к концу, я готова в любой момент отъехать от своей парты и быстрее ехать прочь отсюда, пока эти уроды не решили снова поиздеваться надо мной. А пока звонка еще не было, могу рассказать немного о себе. Меня зовут Лена, мне 15 и я инвалид, то есть, за огромные деньги врачи пытаются вернуть моим ногам чувствительность, а пока что мне остается только ездить на своей инвалидной коляске. Казалось бы, у меня есть много денег и любящая меня семья, но только в душе — ничего: ни друзей, ни любящего человека. В школе меня часто избивают одноклассники, а я им не могу ответить. Одно слово — инвалид, и душевный, и физический. Мне проще терпеть унижения и побои, чем расстраивать своих родителей, они все равно не видят синяков под кофтами и брюками, вечно одетыми на мои «мертвые» ноги. Звонок. Бросив свои вещи себе на колени, укрытые одеялом, я как можно быстрее поехала к выходу. Кабинет на первом этаже, значит, с лестницей проблем не будет. Я быстро выехала во двор, а дальше — подальше от этой проклятой школы, домой, где есть только я и голос любимого певца, поющий о том, что не нужно сдаваться. Энди Бирсак «вытащил» меня из могилы текстами своих песен, музыкой и тем, какие чувства он затрагивает в своих песнях. Я заехала в свой двор, где сидел со своими друзьями мой старший брат, который, кстати, о побоях тоже ничего не знает — не хочу его впутывать во всю эту грязь. — Лен, как в школе? — Низкий голос моего брата, говорящий ожидаемый вопрос, на который я лишь киваю и отвечаю «Нормально», впрочем, все, как всегда. Заезжаю в дом, в лифт и еду, как всегда, на седьмой этаж, дальше заезжаю в квартиру и в свою комнату. Теперь все по плану: поездка на кухню за кофе и блинчиками с капустой и возвращение уже с ними к себе в комнату, где я уже включаю очередную песню Black Veil Brides и достаю домашнюю работу. Мне нужно неплохо учиться, чтобы поступить на бюджетное место в вузе, а потом на престижную работу, где я буду зарабатывать много денег и утру, наконец, этим уродам нос. Алгебра, геометрия, биология и русский, — все смешивается в моей больной голове в одну сплошную кашу, но нужно все это распутать и вспомнить уже эту чертову формулу дискриминанта, иначе дело не пойдет, нужно доделать алгебру и сделать русский, чтобы смочь передохнуть от этой учебы и приготовить брату еды, а то он же постоянно голоден. Да, Юра бывает настойчив, а еще он никогда не бывает сытым, но я люблю его, как брата. Когда я только села в коляску, он возил меня по школе, поддерживал и был готов не отходить от меня вообще, но я решила, что будет лучше, если я буду в школе сама собой. Когда «каменная стена» исчезла, одноклассники озверели и накинулись на меня с еще большей силой, чем ранее. Кстати, ранее в классе меня тоже ненавидели, но я буду учиться там, а потом работать в приличном месте только, чтобы утереть этим низким людям носы. Я доделала свою домашнюю работу и пошла на кухню, сегодня я хотела приготовить ему курицу по-чилийски, Юра всегда любил еду поизысканней, так что ему должно понравиться. Через час еда была приготовлена, и я позвонила брату, он сказал, что будет через пять минут. — Что в школе было? — Юра с порога уселся за стол, снова забыв помыть руки. — Ничего интересного, уроки уроками, — пожала плечами я и тоже начала есть. Я заметила, что стала уделять много внимания мелочам. Например, сейчас я заметила, что у Юры на джинсах было пятно от чего-то сладкого, а перед едой он не помыл руки, еще на его телефоне новая царапинка около главной кнопки, при отсвете это хорошо видно. Раньше бы я не заметила эти мелочи, но, знаете, когда за любым углом тебя может ждать опасность, а любая вещь перед тобой может стать ловушкой, учишься замечать детали. Я посмотрела на Юрины руки и обратила внимание на маленький след от ожога на руке, похоже на след от пепла сигареты, значит, мой брат начал курить. Запаха, вроде, не было, хотя его может перебивать запах курицы. — Куришь? — Я подъехала к холодильнику и достала оттуда две бутылки яблочного сока, после чего подъехала обратно к столу. — Только родителям ни слова, — улыбнулся обезоруживающей улыбкой брат и отпил соку, — Как ты это поняла? — След от ожога на руке, осторожней показывай ее родителям, — я ухмыльнулась, — Если что могу дать тональную основу, но это лишнее, мне кажется. — Я сейчас уйду уже, — Юрка тяжело выдохнул и встал из-за стола, — Курица и сок, это, конечно, очень вкусно и хорошо, но пиво с огурцами круче. Вернусь поздно ночью или вообще завтра утром. Хороших сновидений, сестренка. — Куда ж ты катишься? — Тихо вздохнула я, — Что родителям сказать? — Никуда я не качусь, Лен, мне семнадцать, — посуду он, конечно же, не убрал, а когда рассуждал уже натягивал уличную обувь, — Скажи, что я с ночевкой к Сереге, только про алкоголь и курение не говори, скажи, что вспомнить былые времена. Ладно, давай, — он чмокнул меня в щеку и побежал куда-то. Кажется, скоро я окончательно потеряю брата, все благодаря его этому «Сереге», прибить бы его, этого Серегу чертового. Я закрыла за ним дверь и поехала на кухню, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Родители опять вернутся ближе к полуночи, потеряют Юру и все равно меня разбудят, так что ложиться спать до их приезда — глупо. Я помыла посуду и поехала к себе в комнату, где залезла в Вконтакте, дабы найти новой музыки да и просто повисеть в сети. Там было сообщение от Юры «Слушай, тут такое дело, не могла бы ты помочь Сереге?». Некоторые слова были написаны неправильно, точнее, были перепутаны буквы, из чего я сделала вывод, что он либо торопится, либо нетрезв. Знаете, единственное, в чем я хотела бы помочь «Сереге», так это отстать от моего старшего брата. Я тяжело выдохнула, понимая, что помочь все равно придется, просто выхода нет, но поупрямиться, конечно, можно. Я набрала «Нет», на что тут же пришел вопрос «Почему?». Я вздохнула, понимая, что это сообщение будет длиннее, чем любые другие мои сообщения в социальных сетях. Еще раз тяжело выдохнула и начала печатать ответ «А что он мне хорошего сделал? Превратил моего брата в курящего алкаша, который не является домой на ночь и просит прикрыть перед родителями? Сделал так, чтобы мой брат постоянно врал родителям и являлся ко мне только на ужин, чтобы попросить прикрыть? Знаешь ли, я могу ему помочь только в том, чтобы он к тебе не подходил больше никогда, но вряд ли ему от меня этого надо.», я нажала на «отправить» и стала ждать ответа, который последовал через минуту: «Чего ты добиваешься, тварь?». Мое сердце забилось уж очень часто, из глаз брызнули слезы, а в сердце зародилась надежда, что это писал не Юра, а, как раз таки, сам Сергей. Я набрала его номер, он взял через минуту, похоже, он был пьян, я просто молчала в трубку, не зная, что сказать. — Что, мразь, довыпендривалась? — Это действительно говорил мой брат, — Начала тут мне претензии выставлять, сволочь. Я сбросила трубку и горько заплакала, пусть он и был пьян, но если бы он об этом не думал, он бы это не сказал сейчас. Послышался скрежет ключа в замке и я поехала навстречу родителям, может, они смогут спасти Юру от влияния на него Сергея. — Ой, Леночка, что случилось? — Ко мне подбежал только что вошедший папа, как только я появилась на пороге комнаты. — Пап, помоги ему, — проревела я ему в ухо и прижалась к его груди, захлебываясь в слезах, — Мне звонил Юра, он был пьян и называл меня мразью и сволочью. Он сам бы так не сказал, но у него появился друг — Сергей, он очень плохо влияет на Юру, уверил его в том, что все в его возрасте пьют и курят, а еще он уверил его в том, что я желаю ему зла. Помоги, пожалуйста. Я не хочу терять его, я ведь очень его люблю, — и я снова зарыдала. — Я поговорю с ним завтра, — поцеловал меня в макушку папа, — Завтра все изменится и будет, как прежде, а сейчас иди спать, тебе завтра в школу. Через полчаса я успокоилась и пошла, наконец, спать. Сон долго ко мне не шел и я полночи рыдала в подушку, а потом, все же, успокоилась и уснула.