Flower of the Other Shore

Солнце уж скрылось почти за горами, и лишь редкие лучи освещали фигуру сбившегося с дороги бродячего торговца. Высокий, с виду крепкий мужчина казался теперь совершенно обессиленным: плечи его поникли, а во взгляде читалось отчаянье. Позади него распростерся необъятный лес, а впереди возвышалась гора Хэншань*. Ву Ифань впервые поехал в Чаншу, которая несколько лет назад стала столицей царства Чу**, надеясь, что в процветающем нынче городе его флейты будут пользоваться бóльшим спросом. Однако злой рок, преследовавший мужчину на протяжении всех его неполных 25-ти лет, не собирался его отпускать. Несмотря на, казалось бы, безвыходное положение, Ифань не терял надежды на уютный ночлег. На одной из пяти священных гор он надеялся найти храм, где путника и приютят, и накормят. Но нужно было поторопиться: в горах и днём-то опасно, а ночью и подавно. Молвили люди, что в здешних местах обитает самая разная нечисть: хвостатые оборотни, безликие ведьмы, да демоны с рогами в добрый локоть длиной. Он обернулся: кроны деревьев были залиты алым светом, а меж их стволами сгущалась тьма. Дремучий лес выглядел поистине ужасающе. Услышав протяжный вой, Ифань поблагодарил судьбу за то, что до сих пор остался жив и стал взбираться по склону величественной горы. Первые звезды начали появляться на небе, а горы так и остались безлюдными, только теперь, во тьме, стали внушать ещё бóльший страх. У Ифаня ноги болели так, что хоть отрезай да выбрасывай, сил не осталось совсем, как и былого расположения духа. Он уже смирился с тем, что придется ему ночевать без крыши над головой, а если боги над ним не сжалятся — того гляди и с жизнью распрощаться, когда услышал где-то неподалеку человеческие голоса. Обрадованный нежданной удаче, Ифань поднялся по внезапно открывшейся его взору тропе, по бокам усеянной цветами паучьей лилии***. Вскоре увидел он высокие ворота из красного дерева. Путник постучал в ворота, и открыла ему редкой красоты девушка. На миг Ифань даже растерялся, но не время ему было на девушек засматриваться: слишком уж он устал. Рассказал он девушке о том, что сбился с пути, и попросил позволить ему тут переночевать. - Ох, вот оно что. Что-ж, господин любит принимать гостей. Думаю, и вам он будет рад. Пожалуйста, проходите. Как только ворота открылись, у Ифаня перехватило дыхание: впереди возвышались поражающие своим великолепием палаты. Во дворе горели десятки красных фонариков, цвели и благоухали деревья магнолии, а под пышными ветвями глицинии величественно расхаживали павлины. «Волшебство, да и только», думал Ифань, шагая вслед за девушкой и недоумевая как не заметил раньше настолько ярко освещенного места, да и откуда вообще было взяться такому великолепию в горах. Девушка повела его вглубь двора, где в небольшом пруду, на поверхности которого отражалось голубое сияние луны, плескались карпы. Рядом с прудом стояла беседка.  — Подождите, пожалуйста, здесь, а я узнаю, в какие покои вас можно устроить. Видите-ли, у господина сегодня гости. Боюсь, все гостевые могут оказаться заняты, — молвила она, и ушла. Ифань поднял голову к небу: никогда ещё не видел он такой завораживающей луны — её серебряный диск казался в два раза больше, чем обычно, а сияние было таким ярким, что затмевало все близлежащие звёзды. Совсем рядом проскакал кролик и скрылся за ветвями мандарина. С них свисали спелые плоды. Ярко-оранжевые мандарины так и манили их отведать. Конечно, есть фрукты из сада гостеприимных хозяев без их ведома было крайне невежественным, но Ифаня одолевали голод и жажда; он решил, что потом непременно извинится за свою бестактность. Фань сорвал один фрукт и легко очистил его от тонкой кожуры. Казалось, нажми на дольки чуть сильнее, и они лопнут, а сок их потечет по пальцам Ифаня. Он поднес несколько долек к губам, приготовившись вкусить их сладость. К его удивлению, мандарин оказался напрочь лишенным вкуса. Из огромной залы доносились веселые голоса опьяненных сладостью чужеземного вина гостей. Дверь тихонечко отворилась и в помещение вошла служанка. Стараясь не привлекать внимания, она легкой поступью направилась вглубь зала. Девушка прошла мимо споривших о Будде лисов****, мимо нескольких предававшихся нежности лисиц в облике прекрасных дев; с особой осторожностью она миновала невообразимых размеров тигра, разлегшегося рядом со столом, полным разнообразнейших яств, и наконец дошла до места, где разместился её господин. Демон лежал под пурпурным балдахином, на усеявших пол подушках. Он со скепсисом оглядел пару нагих тел, что развалились под боком. Чжан Исину было невыносимо скучно. Взгляд упал на быстро приближавшуюся девушку. Та замерла в поклоне, и, получив одобрительный кивок, подошла ближе. Удостоверившись, что их никто больше не слышит, девушка как можно тише заговорила: — Господин, к нам пожаловал заплутавший путник. Он ожидает в саду. Пожелаете разделить его с гостями, или же выделить ему пока что покои? Демон задумался. Гости пришли не с пустыми руками, и он остался сыт принесенными в дар свежайшими человеческими сердцами. А вот живого человека он давно не видел. В его владения мог попасть лишь тот, кто вел распутную, бесчестную жизнь, или же влачил бесцельное существование. Раз уж занесла сюда судьба ненужного миру человека, грех на него не взглянуть, да не узнать причину его безнадежности. Да, Чжан Исину было невыносимо скучно. — Отведи его в самые дальние покои южного крыла, и вели ему оставаться там, — приказал он подданной.