Я знаю

      За окном стремительно темнело. К моменту, когда раздался звонок, она уже начала сходить с ума от ожидания и лежала в одном белье на полу, закинув ноги на кровать. В сотый раз думая о том, что пора прекратить эти нездоровые и лишающие всех сил отношения. Распахнув дверь, она в сотый раз поняла, что прекратить не сможет. — Ты на три часа опоздал. — Прости, прости, понимаешь, Инья… — О боги, да мне все равно, может, ты уже войдешь?! — Нда, я кажется забыл, как правильно извиняться, — он усмехнулся и закрыл за собой дверь. — Иди сюда.       Горячие руки с силой прижали ее бедра к его, и только это стоило любых ожиданий. Она привычным движением сняла с него очки и положила на полку у входа. — Ну привет.       Она запустила пальцы в его волосы, продираясь сквозь гель для укладки. Решив, что расширенные зрачки тоже вполне сойдут за извинение, вложила все остатки своего возмущения в поцелуй. Он быстро перехватил инициативу, вталкивая язык в ее рот без намека на нежность. То, что и было нужно. Проведя руками по его шее и груди, она немного отстранилась, чтобы расстегнуть на нем ремень. — Твоя нетерпеливость до сих пор меня поражает. — Молчи…       Он тихо засмеялся и прижался губами к ее шее, заставляя ускорить процесс с ремнем. Вжикнула молния, она резко стянула с него штаны вместе с бельем и… И. — Это что? — С неприятным предчувствием она вывернулась из его рук и задрала вверх рубашку. — Что это? — Да о чем… — Бароне, ты сошел с ума? Ты что, эпиляцию сделал? — Кхм. Сюрприз. — Он стянул рубашку через голову и, скинув тапочки, окончательно высвободился из штанов. — Предполагалось, что тебе понравится. — Скажи, что это была не твоя идея. Пожалуйста. — Она переводила взгляд с его безволосой груди на неменее безволосые ноги и обратно, чувствуя, как остывает ее собственное разгоряченное тело. — Ну, мне Джанлука посоветовал, сказал, что вам такое нравится. — Много твой Джаник понимает! — То есть ты хочешь сказать, что я зря терпел эту адскую боль?! — Так тебе и надо! Я хочу, чтобы в моей постели был мужчина, а не младенец или девочка! — Ты уверена, что у младенцев и девочек есть такие… — Ой, да хватит отсвечивать тут своими гладкими частями, у меня уже глаза болят! — Ну как пожелаешь. Вообще, у тебя холодно.       Он поднял свои вещи и прошел мимо нее в комнату. — Вообще, я не приглашала тебя в спальню.       Вещи отправились на кресло, а он сам залез под одеяло предусмотрительно расстеленной кровати. — Да неужели? Я слишком устал, чтобы терпеть еще и твои заскоки. Либо иди сюда, либо прикройся чем-нибудь, а то замерзнешь. — Он отвернулся к стенке.       В ней боролись желание срочно согреться и возмущение. Нет, ну а какого черта? Отсутствие волос на ее собственном теле не давало ему повода… И еще этот Джинобле со своими дурацкими советами! Как будто у них и так мало проблем. Она вздохнула и выключила в прихожей свет. С минуту посмотрев на его затылок, все-таки легла в кровать, на самый краешек, обхватив колени руками. И за что ей все это? До боли редкие встречи, ограничивающиеся, в основном, бурными ночами, бесконечные обиды и оправдания, осознание того, что так будет всегда. А теперь еще вот такие сюрпризы. Вроде бы ерунда, но которая и может стать последней каплей… Теплые ладони прошлись по ее спине и накрыли одеялом. — Хватит дуться. Ну прости, я не подумал. — Ты вообще крайне редко это делаешь. — Неужто это так важно, в самом деле? ..       Она развернулась и прижалась щекой к его груди. Он сразу же крепче притянул ее к себе. — Да. — Нет. На самом деле, важны были только вот эти руки, так крепко обнимающие ее, тепло и такой родной запах его тела, его губы, целующие ее в макушку, этот момент, когда он наконец становился реальным, близким, невозможно своим… Ее рука опустилась вниз по его телу, и все эти мысли улетучились из головы, когда она поняла, что ее мальчик все еще очень сильно возбужден. Ей даже стало немного стыдно. — Сними…       Его руки только этого и ждали, и через мгновение между их телами не осталось ничего, лишь немного горячего воздуха. Они снова целовались как в последний раз, задыхаясь, пока она до крови не укусила его за нижнюю губу. — Что ты творишь… — Ты прощен, доволен? — Не вполне.       Он перевенул ее на спину, прижав за руки к кровати, неспеша провел губами по шее и груди, оставляя на сосках следы своей крови. Дойдя до пупка он отпустил ее руки и немного развел бедра. — Расслабь. — Легко сказа… ааааа…       Она сжала в пальцах его волосы и запрокинула голову. Этот язык творил нечто. — Давай уже… Я сейчас…       Он поднял голову, и она подумала, что не видела ничего красивее в своей жизни этого лица с горящими черными глазами и блестящими, слегка припухшими губами. Она провела рукой по его щеке, но он уже совсем не был настроен на нежности и, приподняв ее за бедра, резко вошел. Она обхватила его ногами, притягивая ближе. — Обожаю тебя. — Я знаю.       Через несколько сильных толчков она задохнулась от оргазма и сильнее прижалась к нему, впившись ногтями в его спину, пока он продолжал двигаться в ней. Больно укусив ее в шею, чтобы не издать лишних звуков (она точно знала об этом), он кончил и упал рядом. — Ты ведь останешься до утра? — Не могу, и мы уже много раз это обсуждали. — Да, да, Тогда идем в душ. — Только просто в душ, я на самом деле ужасно устал сегодня. — Просто, так просто.       Они стояли под горячим душем, почти засыпая, она прижималась спиной к его груди и старалась не думать. Есть только то, что здесь и сейчас. Остальное не важно. — Знаешь, пожалуй, я все-таки останусь сегодня. — Ну как хотите, синьор Бароне, как хотите. — Обожаю тебя. — Я знаю.