Натурщик

Все начинается со стука в дверь. Так в эту забытую всеми деревянную панель с замком не стучит никто и никогда - радостно, с предвкушением, с задоринкой. Его гостя всегда переполняют эмоции, и Фассбендер может открыть ему с закрытыми глазами по одному только стуку, зная, что за эмоции яркими четкими мазками импрессиониста выписаны на его лице. Алые губы в хитрющей ухмылке, блестящие глаза переливающиеся от ультрамарина до небесно-голубого, чуть подрумяненные щеки, словно наливающееся яблоко. Даже смех, что заливает комнату, когда шедевр напрыгивает на своего художника, столь осязаем, что в него смело можно обмакнуть кисть и получить благородное золото с кроваво-медными отблесками. Джеймс был произведением искусства, что Майкл старался все четче запечатлеть на холодном неживом холсте. Ни акварель, ни пастель, ни масло не могло передать глубину оттенков кожи; даже самая тонкая кисть не могла повторить плавность и изгиб каждой ресницы; не было на свете такого разнообразия тонов, что с бешеной скоростью мелькали в глазах МакЭвоя. Натурщик приходил в дом Майкла не первый десяток раз, но никакая из написанных картин не шла в сравнение с оригиналом. Они встретились в придорожном кафе маленького городка в штате Пенсильвания. За окном шел ливень, под который невезучему молодому художнику посчастливилось попасть. Он усталым взглядом смотрел на никак не складывающийся образ чего-то, что он выводил сангиной в своем блокноте. Отвлек Майкла от бессмысленного занятия ураган, но не на улице, а влетевший в помещение. Это был парень не более двадцати лет. Он заказал кофе и из всех абсолютно пустых столиков он выбрал стол, занятый Фассбендером. Одна улыбка - и Майклу стало теплее, один смешок - и он невольно заслушался, одна минута, чтобы понять, что этот шторм - то, что Майкл искал всю не такую уж и долгую жизнь. Джеймс хотел стать актером, играть в группе басистом, отпустить длинные волосы, путешествовать по всему миру, но судьба и родители запихнули юное очарование в юридический институт. Джеймс сразу согласился стать натурщиком. Когда он в первый раз появился в однокомнатке Фассбендера, заваленной красками, полотнами и проектами, захотел остаться здесь навсегда. Майкл рисует несколько карандашных набросков, пробует акварель. Запах красок кружит Джеймсу голову. Поддавшись порыву, он вскакивает и забирает кисть из руки Майкла, разводит красный с желтым на палитре, и почти полностью смешав цвет с водой, проводит мягкой беличьей кистью по губам художника. Майкл замирает, Джеймс тоже. Стук падающей кисти, шелест бумаги, скатившейся с планшета, влажный звук поцелуя. И вот уже художник с упоением и внутренним умиротворением целует губы новой и единственной правильной натуры. Каждая их встреча интимна с самой первой секунды до последней, на грани секса и одержимости, наполненная эмоциями, словно полная красок палитра. Она такая новая, свежая, без единого штриха, состоит из самой чистоты, но с каждым мазком и новым смешением цветов только прекраснее и совершеннее. Джеймс никогда не бывает одинаковым. Ох, он действительно стал бы великим актером! Каждый день как новый образ: от скромности до вульгарности, от яркости кометы до холодности Нептуна, от студента юрфака до профессионального актера театра и кино. Картины получались не похожими одна на другую, но на каждой был выписан, вплоть до каждой складки на одежде или оттенке обнаженной кожи, Джеймс. Джеймс - это демон, это страсть, влечение, одержимость, совершенство. За каждой деталью новая дверца к его следующей тайне. Каждый уголочек тела как часть мозайки, что изучали то пальцы, то кисть художника. Майкл обожал в жаркий день уложить МакЭвоя на софу, в драпировку и свежие цветы. Будь его воля, он уложил бы Джеймса на лугу среди ирисов или маков, или диких трав. Он долго бы сравнивал оттенки василька, фиалки, колокольчика с глазами Джеймса. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. И именно в такие дни Джеймса совращал какой-то падший ангел. Майклу казалось, что каждая картина, каждая близость, каждая встреча - это путь вниз. Тише, прислушайся. Ты тоже слышишь этот свист в ушах? Это воздух закладывает от падения. Глухой удар - прикосновение, мягкость перьев на земле - пальцы медленно обводят каждый позвонок, теплота крови из разорваного тела - язык скользит по алым губам, улыбка - смешок и укус: кровь скатывается из прокуса на губе по подбородку. Студент театрального, музыкант. Только что приехал с Кубы. Волосы длиной до плеч. Пять лет с Майклом, кардинальные изменения в жизни, нескончаемый поток красок, конвейер исписанных холстов. Джеймс, Джеймс, Джеймс. Глаза Джеймса завязаны шелковым платком. Отсутствие зрения обостряет чувствительность на максимум. Мягчайшая кисть десятка на коже его бедер выписывает восьмерки по тазовым косточкам и Джеймс готов сравнить это ощущение с раскаленной бритвой. Шерсть проходит от основания члена к уздечке, и действия кисти повторяет язык художника. Джеймс выгибается на постели. Пока Майкл посасывает головку, кисть обводит каждую венку. Если существует передозировка ощущениями, то она наступает сейчас. Его заберут в больницу в любой момент, а перед глазами продолжат прыгать цветные круги, и продолжит оглушать собственный шепот, что, как мантру, повторяющий одно имя: Майкл. Каждый их день - это еще одна попытка добиться идеала. Выставки Майкла имеют успех, Джеймс - молодой, подающий большие надежды актер. Десять лет насыщенных погоней за красотой, ее запечатлением, за эмоциями, что она вызывает, ее отображением на холсте. Они объездили всю Америку - Северную и Южную - они готовы покорять Европу. С собой всегда походный набор акварельных красок, стопка плотных и шершавых листов, блокнот для записей и камера. Весь блокнот был исписан стихами Джеймса, его посвящениями художнику, морям и океанам, новым землям и городам. Наконец сбывается мечта Майкла: запечатлеть обнаженного МакЭвоя на лугу в диких травах. Они лазили в горы, летали на дельтаплане, ныряли с аквалангом и спустя еще три года наконец решились. Они продали свои квартиры и купили яхту. Вода объединила их, смешала краски, придала им ровный тон на бумаге. Все листы их жизненной бумаги были изрисованы, исписаны, испрещены признаниями, яркими моментами, ссорами, чувственными поцелуями, жарким сексом и одержимостью друг другом. Они не верят в одиночество так же, как не верят в смерть. Они ловят омаров, рыбу и креветок. МакЭвой часы напролет может проводить возле коралловых рифов. Когда надоедают дары моря, они швартуются в портовом городке, заказывают пиццу без каких-либо анчоусов и обсуждают фильмы, которые интересно было бы посмотреть. Их жизнь - это яркий альбом художника-акварелиста. Каждый лист заполнен чем-то стоящим и неподдельно живым. Именно эти картины и шли в сравнение с оригиналом. Эти картины называются очень просто. Все мы думаем, что их можно заполнить разными красками, но стараемся не испортить картину, ведь считаем, что она одна. Как же люди не правы. Наполняйте страницы красками, экспериментируйте с цветом и формами, вырывайте неудачные страницы, начиная с нового листа. И тогда ваша собственная жизнь заиграет переливами самых прекрасных и незабываемых цветов.