Тушь

Когда мы проснулись, то было светло. Не белый свет ночи, но теплый чайный, с дымкой утра, с пылью в воздухе. Он заваривал чай и сидел на табуретке, сложив ноги по-турецки. Свалишься, подумал я. Не-а, отвечала мне вся его фигура. Руки уперлись в щиколотки, спина прогнулась, напоминая изгиб кошачьего позвоночника. Розовые волосы абсолютно растрепаны, зеленая пижама из странного материала, чем-то напоминающего парусину, вся в складках и спадает с худенького тела. Потом завтрак в лице макового рулетика. Он смеется, а в зубах у него застрял мак. Я замечаю это и тоже начинаю смеяться. Нарцисс — художник. Я всегда называю его по кличке, потому что его имя при рождении для меня — священно, а для него — неприемлемо. Я сижу на полу, прислонившись к кровати и смотрю, как он рисует. Он дерзкий. Он бунтарь. Это проявляется во всем. Цисс рисует тушью, резкими движениями заставляя пространство замирать на бумаге черными линиями. По комнате летают листы бумаги. Это сквозняк или Цисс? Кто же знает. Когда он рисует, у него в глазах что-то, что я никогда не смогу до конца понять. Оно глубокое и преисполнено мудростью. Иногда там пляшут светлячки свой веселый танец. В темных глазах яркие светлячки. Когда он рисует, его лицо становится усталым и живым, дерзким и вселюбящим, хищная улыбка, мягкие тонкие губы, темные раскосы глаза. Он играет с холстом, поднимает ноги. Он не здесь, не со мной. Он полностью в мире, который находится в нем самом. В такие моменты я люблю его больше всего на свете. Спешу сказать ему это. — Hella gay! — слышу в ответ и очень сильно смеюсь. Это так в его стиле. Он рисовал себя. В виде Нарцисса из мифов. А рядом наяду Эхо, но только мужского пола. Это я. Они (или мы?) сидят на берегу озера в долине. Нарцисс смотрит в воду на свое отражение, а Эхо на Нарцисса. Цисс говорит, что это он, когда рисует и я, когда смотрю на него, как он рисует. Когда я его встретил? Давно ли это было? Это было просто совпадение или кем-то тщательно подстроенная случайность? Обиднее всего, что я выдуман Нарциссом. Со всей своей любовью. Со всем своим обожанием. Я весь — его картина. Много его картин. Может, он тоже любит меня, раз рисует именно мой образ так часто? Наверное, это не столь важно. Все, что мне нужно — мой художник здесь. Рядом. Вот и все.