in the end it doesn't even matter

Конец света начинается, когда Луи поправляется на четыре фунта. Он смотрит на весы, тяжело сглатывая. Потому что, ну, это не может произойти. Не с ним. Ребята уже смеялись над тем, какая большая у него задница, и, что его формы заставят любую девушку стыдиться. Но он шутит вместе с ними и говорит им, что самое драгоценное имение у Гарри это его задница, и, что они готовы умереть за эти великолепные формы, как у него. А больше всего, ему надоело видеть, как многие люди в Твиттере пишут, что он толстый. А то, что он прибавил четыре фунта в уравнение, (вернее в его задницу) не улучшает ситуацию. Совсем. — Хазза! — он резко кричит, убегая далеко от их спальни, далеко-далеко от этого страшного куска металла. — Хазза, у меня душевный кризис, где ты? Это глупый вопрос, потому что он точно знает, где Гарри. Он в кабинете, вероятно, работает над еще одной песней (еще одной, посвященной Луи), и, когда Луи входит, он видит, что его парень сидит на стуле перед столом, сложив руки над головой, а его брови соединены в сосредоточенности. — Хазза, — он надувает губы, приближаясь к нему. — Что случилось, малыш? — Гарри поворачивается к нему медленно, широко улыбаясь, смотря усталыми глазами. — Как я выгляжу? — просто спрашивает Луи, склонив бедро в сторону, а затем жалеет об этом, думая, что так Гарри заметит еще больше, каким толстым он стал. Гарри смотрит на него и чешет нос. — Эмм..очень симпатично? — Луи хмурится, так что Гарри исправляет себя. — Очень раздраженно? — Луи корчит гримасу на этот раз. — Как человек, за которого я собираюсь выйти замуж? — Гарри пытается, нахально улыбаясь, показывая ямочки. Луи вздыхает. — И почему я подумал, что ты можешь быть не сентиментальным. Гарри смотрит на него в замешательстве, поднимая брови. — Я толстею, — ахает Луи в поражении, подходя ближе к его парню, собираясь сесть на его колени, но потом вспоминает, что, может быть, он не должен (если он хочет оставить Гарри живым). Гарри открывает свои объятия для него, чтобы он сел между ним и столом, и Луи задается вопросом, сможет ли он там поместиться. Гарри, видимо, думает, что он может, так что если его кости раскрошатся в пыль, пока Луи сидит на нем, то это его вина. — Ты не толстый, Лу, — Гарри смотрит прямо в глаза Луи, не нарушая зрительный контакт и устраивая Луи на его коленях. — Это просто.. — Конечно ты бы сказал это, — Луи закатывает глаза, хотя чувствует огромное облегчение. — Ты не хочешь, чтобы я раздавил тебя до смерти, — ворчит он, смотря на него с нахмуренным лицом. Гарри мягко улыбается, положив одну руку на шею Луи, целуя его. Луи слышит, как он мурлычет, и даже с его новым весом, он не боится подняться выше в руках Гарри и обернуть ноги вокруг его талии. — Ты можешь начать диету, я имею в виду, если это беспокоит тебя, Лу, — говорит Гарри; его зеленые глаза настолько большие и красивые. — Но лично я думаю, что тебе действительно, — он целует челюсть Луи, — действительно, — целует его нос, — действительно не нужно это. Луи улыбается с морщинками вокруг глаз, которые так любит Гарри, и целует его в губы последний раз. — Хорошо, — он кивает, обдумывая на какую диету ему сесть. — Когда я закончу, никто не будет даже помнить, что у меня была задница раньше. Гарри расширяет глаза. — Нееет, Лу, это не то, что я имел в виду! — драматично отвечает он. — Я не могу жить без твоей задницы, Лу, я забираю свои слова обратно! Луи нежно смеется, взлохмачивая мягкие кудряшки своего парня, и прыгает с его колен. — Слишком поздно, милый. *** После долгих исследований в интернете и некоторых письменных обещаний, что он больше никогда не попросит Гарри принести ему мороженое в три часа ночи, он начинает свою диету. Она включает в себя отказ от еды после пяти вечера, но включает перекусы только овощами или фруктами, тем временем углеводы занимают всего пятьдесят процентов его ежедневных потребляемых калорий. Гарри настолько великолепный и помогающий. Когда Луи говорит ему убрать домашнее пюре подальше от него, или когда Луи почти кричит на него, что хочет блины посреди ночи, Гарри не жалуется и просто обнимает его крепче, шепча ему, что он не должен так себя мучить. *** Это занимает две недели, пока он не чувствует изменения. Только он не может сказать, к лучшему это или к худшему. *** — Ты знаешь, я думаю, диета работает, — Луи стоит перед их зеркалом в полный рост, наблюдая за каждым дюймом его тела. — Я чувствую себя немного легче, я думаю, — он улыбается своему отражению в зеркале. — Моя задница выглядит меньше, да? Гарри появляется позади него, медленно оборачивая руки вокруг талии Луи. — Она все еще выглядит как гора по сравнению с моей, все равно. Луи хихикает, наблюдая, как идеально они выглядят вместе в отражении зеркала. Рядом с гигантским телом Гарри, он не чувствует себя таким толстым больше. Это приятно, даже если он видит какой Гарри худой и высокий. — Ты не можешь сравнивать задницы, глупый. Это словно сравнивать Месси и Джастина Бибера, — он закатывает глаза. Он смотрит в отражение, и Гарри смотрит на него сверху вниз с мягкой улыбкой. — Что они будут делать друг с другом? — Он слышит, как Гарри спрашивает медленно, его голос глубокий и вибрирует прямо в ухо Луи. Причина смерти: Гарри Стайлс. — Точно, — самодовольно улыбается Луи, наблюдая, как Гарри смеется, качая головой. — А теперь, кыш. Я собираюсь взвеситься, — он поворачивается к нему, потому что хочет видеть лицо Гарри прямо перед ним, а не через какое-то надоедливое зеркало. Гарри дуется так восхитительно, что Луи хочет поцеловать его, так он и делает. — Но, Лу, я хочу быть здесь на протяжении всего процесса, — Гарри пытается рассуждать, и серьезно, ему не нужно беспокоиться. Даже если он скажет «бананы» Луи согласится. — Хорошо, — Луи фыркает, подходя к весам вместе с Гарри, прекрасно зная, что его парень улыбается в удовлетворении и оценивает его задницу. (Он не против этого. Не совсем.)  — Но никаких разговоров или поцелуев, Хазз. Мне нужно сосредоточиться. — Хорошо, малыш. Удачи, — усмехается Гарри, наклоняясь и целуя Луи в последний раз, а его рука сжимает его задницу. Спустя минуту, он встает на страшный кусок металла, обдумывая, должен ли он снять одежду. Он остается в джемпере, надеясь, что это не повлияет на результат. Он чувствует, как Гарри улыбается в одобрение и мягко поглаживает его руку, пока они ждут число. Он осознает, что Гарри пытается успокоить его, но это заставляет его нервничать. — Нет, — он выдыхает, цифры прожигают дыры в глазах, смеясь над ним, над его неудачей, над тем, что он набрал еще три фунта. — Нетнетнет, — он выпускает короткие вздохи, чувствуя себя слишком разбитым, чтобы реагировать разумно. — Все хорошо, малыш, все хорошо, — Гарри шепчет ему на ухо, уводя от весов, зная, что Луи не захочет видеть эти цифры в ближайшем будущем. — Я пытался, Гарри. Я так стараюсь, но это никогда не помогает, — признается Луи, всхлипывая в рубашку Гарри. — Что я должен сделать, чтобы быть худым? Что? — он крепко хватается руками за мягкую ткань фланелевой рубашки Гарри. — Ответь мне. Он знает, что он упрям. Это не вина Гарри. Это его вина и его глупого тела, которое не может быть худым. Гарри не отвечает, тихо поглаживая волосы Луи. Но Луи так благодарен за его присутствие. — Я так устал, — он закрывает глаза, позволяя тьме завладеть им. Он нуждается в этом, чтобы забыть, как он разочарован самим собой. — Давай, малыш; ляжем спать, да? — Гарри целует Луи в висок, а затем отходит от него, начиная расстилать кровать. Гарри наклоняется вперед, пока делает это, а Луи смотрит на его тело. Его джинсы подчеркивают худобу очень длинных ног, его торс худой и мускулистый, и он напоминает Луи, что у него этого нет; это все, что он хочет. Внезапно, Луи не может смотреть на Гарри больше. Он такой высокий и худой, и мускулистый, а Луи такой низкий и толстый. Он завидует, так завидует своему красивому мальчику. Потому что это не справедливо. Это действительно нечестно, что он ест яблоко, и через день оно появится на шкале весов, а некоторые люди могу проглотить корову и не наберут и фунта. Он знает, что если бы он посмотрел на Гарри сейчас, он бы начал плакать в разочаровании. Он резко отворачивается, смотря в пол, когда парень повыше (и худее) заканчивает. — Давай же, Лу, — говорит Гарри, и Луи слышит любовь и мягкость в его голосе, хотя он не смотрит на него. Может быть, он не будет говорить так, когда Луи будет выглядеть как кит. — Ты забудешь об этом, — он добавляет, когда Луи не делает никаких попыток, чтобы сдвинуться с его места около кровати. — Я не хочу забывать эти цифры, Гарри, — говорит он тихим голосом, не смея взглянуть на своего идеального худого парня. — Если я забуду — будет только хуже. Он знает, что Гарри тихо идет к нему; его носки скользят по кафельному полу. Прежде, чем он успевает понять, что происходит, все переворачивается вверх тормашками, и он вскрикивает от неожиданности. — Хазза, нет, отпусти меня! — он кричит, пытаясь притвориться, что это не поднимает ему настроение. — Отпусти меня, прежде чем ты пожалеешь об этом. Смех Гарри отдает эхом в его ухо, и гигант начинает подходить к кровати с Луи на плече. — Я не думаю, что я пожалею, Лу. Ты легкий как перышко, малыш. — Если семь фунтов тебе ни о чем не говорят, тогда я не знаю, что тебе сказать. Он брошен на их кровать, а Гарри ползет вслед за ним, целуя его в губы, нос, а затем скользит, чтобы поцеловать его живот и бедра. — Не смей говорить, что мой парень толстый, — хрипло произносит Гарри, целуя место рядом с пупком Луи, заставляя того краснеть и извиваться в наслаждении. — Кроме того, где бы мы были, если бы я не посмотрел на твою милую задницу на Х-факторе, а? — Нигде, я полагаю, — шепчет Луи. Может быть, это нормально быть немного пухлым, пока Гарри любит это. Это его мнение, которое имеет значение. Гарри возвращается наверх, крепко охватывая Луи, а его тело полностью покрывает тело Луи, и он не чувствует эти семь фунтов, не чувствует его вес вообще. *** И если через несколько месяцев Луи принял его вес, то только потому, что Гарри не перестает носить его на руках по всей квартире (и, возможно, потому что Гарри намеренно потолстел на несколько фунтов).