Действенный способ

      Гарри опускается на колени перед Мерлином, до этого самозабвенно читавшим какую-то книгу явно не на английском - слишком восточным казался переплёт и обложка. Он прижимается щекой к худым, колючим коленям, выдыхая ртом в ткань чёрных брюк, оставляя на коже под ними влажный горячий круг. — Что случилось? — голос у Мерлина всегда был спокойным и мягким, даже на пределе собственных возможностей, на грани захлёстывающего адреналина координатор всегда мог совладать с одним из главных своих инструментов. Он впутывает пальцы в слегка жёсткие от строительной пыли волосы Галахада, медленно массируя, чуть сжимая у корней, дразня возможностью расслабиться. — Устал, - Гарри сдается под натиском ласковых прикосновений и прикрывает глаза, опуская кисти на ноги квартирмейстера, грея на них свои холодные ладони. — Что тебе нужно, чтобы ты смог отдохнуть? — прикосновения Мерлина - обманка; из мягких, манящих спокойствием они тут же становятся требовательными, вопросительными, как голос. Мужчина выпутывает пальцы из чужих волос, приподнимая за подбородок его лицо, — Говори. — Ты, — Харт улыбается, устало, вымотано; на его щеке сереет полоска сажи, а на линии челюсти расходится светлый контур наливающегося синяка.       Мерлин наклоняется вперёд, не убирая пальцев от его лица, целует в пятно на щеке, забирая часть пепла себе на губы, а после выпрямляется, устраивая обе руки на подлокотниках кресла; говорит тише, ещё мягче - он знает, что нужно Гарри Харту - этому идеальному джентльмену, который слишком сильно устал.. — Действуй.       Больше слов Галахаду не нужно. Его руки медленно опускаются на колени волшебника, разводят их в стороны, а сам мужчина удобнее устраивается между ними, переступая с колена на колено, чуть откидываясь назад, садясь на собственные икры. Он поднимает взгляд на Мерлина, спуская ладони от колен вниз, ласково обхватывая тонкие лодыжки пальцами в плотные кольца. — Можно? — говорит он тише, в тон Мерлину, вновь наклоняясь вперёд; трется носом, а потом и щекой о колено, дёргая мужчину за брючины вверх, забираясь под них пальцами. — Зачем ты спрашиваешь? Действуй, — координатор улыбается, заглядывая в тёмные глаза любовника, чуть поджимает губы, щурится, наблюдая за его действиями, за приятной нерешительностью, которую Харт позволяет себе только при Мерлине; одно это стоит всего полученного удовольствия от кого-либо другого.       Англичанин целует колено, обеими руками обхватывает ногу, поднимает чуть вверх, заставляя квартирмейстера подвинуться в своём кресле, стягивает его штанину, прокладывая вслед дорожку из влажных прикосновений губ, которые щекочут мелкие жёсткие волоски.       Ладони перемещаются по икре, поглаживая её, заставляя мурашки разбегаться по телу, сосредотачиваясь на бёдрах, уходя глубоко в пах. Пальцы вновь сжимаются на щиколотке, поцелуи теперь обходят кругом кромку носка, Харт прикусывает хлопковую чёрную ткань, оттягивает её вниз, обхватывая губами острую косточку, касаясь её языком.       Мерлин прикрывает глаза, вновь ёрзая в своём кресле, заставляя себя не двигаться и отдать всю инициативу и возможность в действиях Гарри; волшебник цепляется пальцами за подлокотники, кусает губу и вдыхает глубоко и далеко не ровно.       Мужчина отодвигается от ног партнёра, заставляя того вытянуть одну вперёд, берёт ступню, облачённую в плотную ткань носка и тёмно-винного цвета дерби, бережно, словно прикасаясь к хрупкой драгоценности, припадает губами к носу туфли, поднимая взгляд на сидящего в кресле, чуть улыбаясь, обхватывая нос губами, слабо впиваясь в него зубами, а после вновь и вновь целуя, покрывая жёсткую кожу ласковыми прикосновениями.       Мерлину всё тяжелее сдерживать своё желание двинуться, сказать, потянуться к Гарри, запутать в его волосах пальцы, крепко стиснуть их и, прижав к себе, целовать, а после наклонить к своему паху и не отпускать, пока сладостная разрядка, после накопившегося возбуждения не накроет с головой.       Но координатор не был бы собой, если бы сделал это; он знает, что всё, что происходит сейчас нужно Гарри, ему нужно открыться, выговориться и отдать всё накопившееся внутри, особенно усталость и злость, пусть и таким странным, и отрицать бессмысленно, безумно приятным способом.       Харт тянет зубами шнурок, распуская тугую вязь, поддевает пальцами задник и резко скидывает с ноги ботинок, утыкаясь носом в тыльную часть стопы, глубоко втягивая воздух, обнимая ступню ладонями. Ему кажется, что, сколько бы лет они ни были вместе, сколько бы раз он ни садился на колени между ног своего мужчины, сколько бы ни целовал его ног, это никогда не сможет перестать возбуждать так сильно. — Расстегни брюки, — просит он Мерлина тихо, задыхающееся сиплым голосом, стягивая с того носок, а после развязывая зубами шнуровку на другой ноге, скидывая ботинок уже вместе с чёрной тугой тканью. — Что ты задумал, Гарри? — голос Мерлина звучит так, словно бы это первые его слова после многомесячной комы, в горле сухо как в Вади Рам*, а в солнечном сплетении и впрямь светит солнце, сжигая всё как через увеличительное стекло, у мужчины есть чувство, что рёбер у него больше нет, что они вместе с лёгкими превратились в угли, а пламя, спрятанное в медленном тлении, спускается ниже по позвоночнику, расходясь адским жаром по бёдрам, сталкивается с мурашками, опускаясь жарким дымом на паху. — Тебе понравится, — Гарри пальцами проводит по твёрдо выглаженным стрелкам, на распустившихся брючинах, его трясёт от этого, от простого прикосновения шершавых подушечек пальцев к тонкой серой костюмной ткани, ему достаточно только лишь этого, чтобы коснуться себя и забиться приятной истомой в ногах любовника, но Гарри Харт не был бы собой, если бы окончил всё так просто.       И координатор знает это, отчего жар лишь усиливается, руки перестают слушаться, с трудом справляясь с ремнём, пуговицей и молнией, простые действия превращаются в длительный поход пешком по туннелю под Ла-Маншем**. Лёгкие прикосновения англичанина к ногам кажутся чем-то запредельно прекрасным, невообразимо невесомым, жутко дразнящим, Мерлин непроизвольно сжимает пальцы на ногах, только сейчас понимая, что его обнажённые ступни упираются в холодный деревянный пол, он вздрагивает, выдыхая с тихим, неуловимо дрожащим звуком, когда Гарри в одну секунду, резким движением, словно скатерть из-под стоящей посуды, стягивает с него брюки, разводит колени шире и припадает губами к горячей коже внутренней части бедра, успев закинуть правую ногу себе на плечо.       Агент Галахад, по-другому в мыслях мужчины не связываются слова, проходится поцелуями по всему бедру, останавливается, не прикасаясь, у угловатого колена, наклоняется, словно бы подныривая под него, слишком медленно, мучительно нежно и щекотно приходясь под ним языком, как пёс зализывающий рану. — Чёртов Харт.. — фраза срывается на придыхание и сладостный трепет, полностью противоположные смыслу произнесённого. Слова техника испаряются в воздухе, оседая ему же на сожжённые лёгкие морозным холодом. Гарри отстраняется, исчезая из поля осязаемости, Мерлину кажется, что он его даже не слышит.       Мужчина прикрывает глаза и расстёгивает собственную рубашку, пользуясь несколькими долгими секундами трезвости без Галахада, пока вновь не чувствует, как тот наклоняется над ним, припадает к губам, а руками останавливает руки, которые непроизвольно легли на собственный пах, когда с рубашкой было покончено. — Хочешь? — спрашивает он с титанической уверенностью в ломком от возбуждения голосе, получая ответ не словами, а порывистым движением руки координатора, которая притянула его ладонь к своему члену, напряжённо дёрнувшемуся под слегка влажной от смазки тканью боксеров.       Озорная мальчишеская улыбка расходится по тонким губам мужчины, он наклоняется ещё ниже, прикусывая кожу на шее волшебника, оставляя яркий след, который уже завтра он будет лично закрывать ему платком, подаренным на Рождество, именно для таких случаев.       Хаотичные движения ладоней по груди, которые каким-то необъяснимым образом в своей неясности касаются, замирая, твёрдых сосков, пупка и мягкой линии тёмных волосков, ведущих к контуру белья. — Ты прекрасен, — на вдохе тянет Харт, освобождая любовника от безумно мешающей ткани, откидывая ее в сторону. — А ты плут, иди ко мне, — техник подаётся вперёд, ловит по-звериному хищно улыбающегося Харта за запястье и тянет на себя, заставляя опуститься на собственные колени, — Извёл меня, — произносит куда-то за ухо, зарываясь носом в пахнущие пылью волосы. — Тебе это нравится, — мужчина смеётся, обнимая одной рукой Мерлина за шею, а другой тянется назад, чуть изгибаясь, накрывая ладонью туго налитый член, касается большим пальцем головки, цепляя с неё густую каплю и издевательски медленно размазывает её по контуру, с удовольствием ловя вырвавшийся из груди партнёра сдавлено-рычащий стон, уже в следующую секунду протяжно и хрипло рычит сам, опускаясь на ствол, оставляя теплоту распирающего ощущения на ярких в полумраке губах волшебника. — Мне нравится, — координатор поддевает подбородок агента кончиком носа, припадая раскрытыми губами к его адамову яблоку, словно ловя его зубами, оставляя вокруг фиолетово-розовый след, чертовски прекрасно сочетающийся с синяком на челюсти. Пальцы безнадёжно впутаны в волосы, губы искусаны, так что кожа на них начинает гореть от боли, грозясь истончиться и порваться к дьявольской матери.       Гарри впивается пальцами в загривок мужчины, не переставая целовать его, глухо и с восторгом простанывая ему в рот, ударяясь зубами об зубы, замирая и вновь содрогаясь в такт толчкам внутри себя.       Заданный быстрый ритм уносит прочь от реальности, заворачивает в сетку из раскаленных железных прутьев, которые в свою очередь касаются каждой клетки тела, производя страшный и ужасно яркий взрыв - не хуже, чем рождение Сверхновой - сводящий в дичайшей судороге каждый нерв, перекрывая доступ кислорода к мозгу, отчего перед глазами расплывается яркий снежный след, распадающийся на сотню разноцветных пятен. Сердце заходится как после марафона, словно останавливаясь на несколько секунд и пускаясь в путь вновь, с лёгкой болью. В мышцах больше нет сил, в них нирвана расслабления. — И всё же, это странный способ отдыха, — хрипло произносит Мерлин, притягивая чуть дрожащего, ещё не успокоившегося Гарри к своей груди, мягко перебирая его влажные у корней тёмные волосы. — Зато действенный, — Харт довольно и слишком сонно отвечает, почти урча в так и оставшуюся на плечах координатора рубашку. ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ * Вади Рам — пустыня в Иордании ** Туннель под проливом Ла-Манш(Евротоннель) — железнодорожный двухпутный тоннель, длиной около 51 км, из которых 39 км под проливом Ла-Манш. Соединяет континентальную Европу с Великобританией железнодорожным сообщением. Благодаря тоннелю стало возможно посетить Лондон, отправившись из Парижа, всего за 2 часа 15 минут; в самом тоннеле поезда находятся от 20 до 35 минут.