Инверсия

Каждый вечер по инициативе нашего менеджера, который постоянно не бывал дома в эти самые вечера, мы собирались в гостиной и обсуждали прошедший день, делились всевозможными мыслями, рассказывали о проблемах, впечатлениях. В общем, нам не хватало только свечек, да сесть на стулья в круг, чтобы стать точь-в-точь церковным кружком или детьми из отрядов в лагерях. Я не любил эти посиделки. Нет, конечно же, не был против сближения с участниками, но поговорить с ними я мог и в перерывах между работой. В остальное же время я отдавал предпочтение уединению в своей комнате. Неудивительно, что меня сторонятся и считают одиночкой. Поправка — странным и нелюдимым одиночкой. Что хорошего в том, что ты изливаешь кому-то душу? Никогда раньше это не помогало мне, лишь вызывало больше вопросов или, что ещё хуже, стыд и неудобства. Поэтому каждый вечер я лишь слушал чужие рассказы, секреты и лишь кратко и однобоко делился историями сам. Но сегодняшний сбор обещал стать поистине интересным. Все, подложив подушки, сели на пол в кружок, и лидер завёл долгую речь о том, какой сегодня был прекрасный день, что в наших дружественной, ну конечно же, компании и коллективе появился новый участник. Я смотрел в этот момент на Рёука, и он явно смутился и зарделся от этих слов. Есть хоть что-нибудь, что не смущает его? Как же раздражает подобное поведение. Раздражает сам он. Раздражает, что я его не понимаю. За этими размышлениями я прослушал главную тему сегодняшнего разговора, но вряд ли потерял от этого многое. Слушал всех лишь наполовину, уловив, что они говорят о Рёуке. Да, первое впечатление, наверное, об этом. Судя по смущённому донельзя парню и улыбающимся мемберам, все говорят лишь позитивные да светлые вещи. Но что, в таком случае, сказать мне? Многозначительно оглядеть всех и уйти, сославшись на боль в животе или внезапно накатившую дрёму? Это будет ложью, к тому же неправильно, но и говорить правду мне совершенно не хотелось. Да, мне не нравится этот парень, но расстраивать его, а вместе с ним и других участников мне не хотелось. Задумавшись, пропустил момент, когда настал мой черёд и опомнился лишь благодаря дружескому толчку сидящего рядом Хёкджэ. Я прочистил горло и говорил медленно, периодически останавливаясь и подбирая верные слова. В моей речи я всё-таки солгал, сказав, что очень рад новому соседу, и несколько приукрасил действительность надеждами на дальнейшую дружбу. Помимо этого я признался, что моё первое впечатление всё ещё формируется, и прошло слишком мало времени. В общем, я, вроде как, солгал, но не полностью, поэтому долго терзаться муками совести я не рассчитываю. Всё последующее время разглядывал интерьер небольшой гостиной, в которой помещался только диван, шкаф и мы, смотрел на свои колени и изредка на парней. Все действительно выглядели радостными и счастливыми. Неужели так резко изменили своё мнение об этом пареньке? Тогда почему это не произошло со мной?.. Когда всё наконец закончилось, я быстро поднялся с места, немного поскользнувшись, бросил подушку на диван и вернулся в свою комнату, постаравшись сразу же лечь спать. Я не люблю уделять много времени сну, но в этот раз чувствовал, что Рёук захочет поговорить со мной, продолжив начатую тему, вроде рассказов о себе. Мне это было совершенно не нужно. Не сегодня и не сейчас. Закрыв дверь, я быстро переоделся и, даже не умывшись, лёг на кровать и почти с головой укрылся одеялом. Несмотря на довольно ненасыщенный день, я почти сразу же уснул, лишь отдалённо слыша, как Рёук вернулся в комнату. По-видимому, я оказался прав, потому что парень как-то огорчённо вздохнул. Неужели ему не с кем поговорить? В этом доме все ему так лучезарно улыбались, но он всё равно одинок? Видимо, да, но только он не привык к одиночеству, в отличие от меня. Но в этом я ничем помочь не могу, как и не хочу. Утро для меня было, как ни странно, добрым, ибо Рёук тихо спал и не собирался донимать меня разговорами с утра пораньше. Я спокойно принял душ, умылся, успел переодеться, даже не разбудив всё ещё спавшего парня, и пробрался на кухню. Когда я заваривал себе кофе, то услышал шаги за своей спиной, почему-то не возникло никаких сомнений в том, что это был Рёук. — Доброе утро, Йесон-хён, — сонным голосом поприветствовал он и, судя по скрипу, сел на стул у обеденного стола. Да, оно было добрым, пока я находился здесь один. — Доброе, — пробормотал я, поставив чайник на место. — Как спалось? — продолжил утренний расспрос Рёук. Я мало разговариваю. По утрам же предпочитаю и вовсе просто кивать на все вопросы или отрицательно мотать головой. Каждый знал, что меня раздражают беседы ни о чём. Каждый, кроме него. — Хорошо, — сдерживаясь, чтобы не огрызнуться, ответил ему и сел напротив. Сонный Рёук выглядел ещё беззащитней бодрого: волосы растрепались, а глаза были всё ещё опухшими из-за сна. Видимо, он даже не умывался, решив проверить, кто уже проснулся и шумит на кухне. Он был похож на котёнка, но вся соль в том, что я не люблю котов. Решив, что всё же стоит позавтракать, парень поднялся со своего места и, как я мог расслышать, тоже заваривал себе кофе и даже что-то жарил. Однако, он освоился довольно быстро. Я люблю пить кофе нарочито медленно, смакуя каждый глоток. Это было чем-то вроде утренней традиции, которую я послушно не нарушал. Заскучав, включил телевизор, где в новостях по музыкальному каналу кратко сообщили о том, что в нашу группу добавляется новенький участник, конечно же, к репортажу прибавили комментарии пользователей интернет-сайтов и фанатов и не забыли сообщить о скорой пресс-конференции, на которой он будет представлен. Я сидел спиной к Рёуку, поэтому не заметил, как он, по-видимому, отвлёкся и обжёгся. Из меня достаточно плохой доктор, особенно по части ожогов, потому что сам я не готовлю, но чувствовал, что должен хоть как-то помочь, поэтому встал со стула и подвёл его к раковине, заставив держать руку с ожогом под холодной водой. Новенький брыкался, шипя, поэтому мне пришлось приобнять его за плечо, прижав к себе, чтобы он успокоился. Это подействовало: он перестал сопротивляться, как и издавать звуки. Закончив, я нашёл в шкафу аптечку и достал бинт, чтобы наложить повязку. Отрезал ножом нужную часть и, взяв Рёука за руку, закрепил её на месте ожога. Я был занят процедурой, поэтому не мог видеть лицо парня, но, по крайней мере, думал, что увижу на нём благодарность. Когда я закончил, то осмотрел полученный результат и, придя к положительному вердикту, наконец перевёл взгляд на его лицо. В нём действительно читалась благодарность, и была заметна мягкая улыбка. Отчего-то мне показалось, что парень чувствует себя виноватым, хотя это был неверный вывод. — Спасибо, Йесон-хён, — прошептал он, точно боясь, что нас услышат, и об этом узнает кто-то ещё. Я лишь кивнул, слегка приподняв уголки губ и вернулся к своей утренней традиции. — Чёрт, — выругался парень, и я устало повернулся. Из-за ожога мы забыли снять с плиты сковородку и выключить газ, поэтому, как я смог быстро заметить, яичница подгорела и была испорчена. Рёук выключил плиту, осторожно поднял сковородку, переживая, что вновь может обжечься, наугад открыл дверцу первого попавшегося шкафчика, где как раз стояло мусорное ведро и с расстроенным выражением лица выкинул свой завтрак. — У вас есть что-то вроде печенья или йогуртов? — всё ещё с нотками огорчения в голосе спросил он, посмотрев на меня. — Да, в верхнем шкафчике над тобой есть недавно купленная упаковка печенья, — бросил я, ответив про себя, что это, пожалуй, одна из самых длинных фраз, что я произносил за последние несколько лет по утрам. Я отвернулся, надеясь закончить свой завтрак. Рёук затих, а я не услышал, как дверца шкафчика закрылась. Я вновь обернулся посмотреть, в чём дело, и увидел, что парень попросту не мог дотянуться до верхней полки, на которой стоял его будущий завтрак. Я тяжело вздохнул и поднялся со своего места, чтобы помочь нерадивому соседу. Кивком головы попросил его отойти в сторону, что он и сделал, и достал упаковку. Протянул её благодарному и смущённому Рёуку и вернулся на своё место, надеясь, наконец допить свой уже остывший кофе. Решив не хлебать холодный и потерявший всяческий вкус напиток, быстро сполоснул кружку и оставил её в раковине. Я собирался покинуть кухню, чтобы успеть почитать с утра или послушать музыку, как меня остановили: — Йесон-хён. — Мне хотелось закатить глаза, честное слово. Что ему ещё от меня нужно? Раскрыть упаковку печенья не может или нужно помочь отодвинуть стул? Ах да, наверное, переключить канал, ведь мало ли не хватит сил нажать на кнопку. Я обернулся и с ожиданием посмотрел на него. — Спасибо за помощь. — Он поклонился и, напоследок застенчиво улыбнувшись, отвернулся, принявшись искать тарелки. Надеясь, что больше никаких эксцессов не случится, я вернулся в свою комнату и плюхнулся на кровать, ударившись спиной. Лениво протянул руку за телефоном с уже подключенными к нему наушниками, надел их; решив не выбирать плейлист и песни, включил первую попавшуюся композицию и закрыл глаза. Я прокручивал в голове события сегодняшнего утра и лишь в лишний раз убедился в правдивости своего первого впечатления. Теперь к довольно женственному внешнему виду, жеманности и невозможности прочитать его, добавилась ещё и нужда в заботе и внимании. Если Рёук думает, что всё это буду обеспечивать ему я, то глубоко ошибается. Я не привык ни о ком заботиться, кроме себя, поэтому вряд ли это бы вышло, даже если бы этого захотелось. Обычно, кто-то помогает за меня, но так как сегодня на кухне был лишь я, и ему было больше некому помочь, то это сделал я. Да, лишь по этой причине. Этот парень вызывает довольно смутные и разноплановые эмоции. Я не заметил, как задремал, и проснулся лишь от настойчивых рук и голоса, звавшего меня. Приоткрыл глаза и увидел Рёука, кого же ещё, что тряс меня за плечо, пытаясь разбудить. — Что? — коротко спросил его, недовольный тем, что он нарушил мой сон. — Я принёс тебе печенье с молоком, — заботливо произнёс Рёук, отойдя назад. Я медленно повернул голову и увидел глубокую тарелку и молоко в упаковке. — Это молоко Хёкджэ, кстати говоря, которое я не перевариваю. Но за печенье спасибо, — отрешённо сказал я и сел на кровати. — И всё же, зачем нужно было ради этого будить меня, разве не разумней бы было подождать, пока я проснусь? — Я не подумал. — Я понимал, что он хотел таким образом отблагодарить меня, но и смекалку, как и голову, нужно периодически использовать. Ощущал, как парень поднапрягся. Для него же лучше. — В следующий раз лучше подумать, — бросил я и взял с тарелки одно печенье. — Тогда… я пойду. Приятного аппетита! — Он уходил спиной к двери, поэтому задел плечом вешалку, стоявшую рядом с ней. Хотелось резко приложиться к стенке или закрыть глаза, лишь бы не видеть его. Да что с ним не так? Он что, магнит для притяжения всевозможных неприятностей? И почему именно я стал его соседом и, видимо, заодно и второй мамочкой? Поклонившись, он вышел за дверь, а я лишь раздражённо откусил печенье. Этот парень нервирует меня с самого начала, а сейчас же буквально вынуждает меня находиться в постоянном обществе с ним, да ещё и всячески опекать его и защищать от всевозможных опасностей этого мира, будь то вешалка или горячая сковородка. Но я не буду его мамой. Пора взрослеть, Рёук-а.