Кошачья мята

На уроках трансфигурации у гриффиндорцев обычно было тихо: никто не жаждал нарваться на праведный гнев профессора да и как-то не хотелось родного декана разочаровывать. Честно признаться, времени поболтать все равно не было - мало у кого с первых попыток удавалось превратить крысу в кубок или жабу в куклу. Так что прилежные студенты отчаянно взмахивали палочками, творя магию на глазах, а не совсем прилежные бурчали проклятья про себя, в очередной раз совершая ошибку, и начинали заново. Но на этом уроке трансфигурации тишина стояла просто звенящая. – Мистер Уизли, потрудитесь объясниться! – голос Макгонагалл прервал невыносимую тишину и заставил многих учеников подпрыгнуть на месте. Несколько десятков пар глаз учащихся были прикованы к испуганному пареньку, словно рыба открывавшему и закрывавшему рот, будучи не в силах выдавить и слова. На его лице застыл испуг, губы дрожали. – Мистер Уизли! Что это такое? – отчетливо проговаривая каждое слово, повторила профессор. Рон перевел взгляд с сидящего рядом Поттера на профессора и еле слышно заговорил: – П-профес-сор, понимаете… – он обежал взглядом класс, в поисках поддержки, но все лишь удивленно смотрели на него, затаив дыхание. Только Гермиона укоризненно качала головой из стороны в сторону. – Это… Мы это… Тренировались, а потом… Ну, я промахнулся чуть-чуть… А Гарри так близко был… Ну и вот… Вы видите… Уизли мысленно стал себя ругать, что даже два слова связать не может. Лоб его покрылся испариной, а руки крепко сжались в замок, чтобы унять дрожь. «Да что такое, в конце-то концов! Рон, ну-ка соберись!» – Профессор! – неожиданно громко для себя и окружающих произнес Уизли, чуть привставая со своего места. – Профессор! Он же не умрет? Он же будет жить?! Профессор, вылечите его, вы же можете, я знаю. Пожалуйста, профессор! Макгонагалл поджала бледные губы и разочарованно покачала головой. Один только ее взгляд из-под чуть спущенных очков уже говорил, что профессор не намерена ничего исправлять. – Думаю, это послужит вам уроком, мистер Уизли. И Вам, мистер Поттер, – холодным тоном начала профессор, – Может быть, Вы, наконец, вспомните, что помимо квиддича существуют и другие предметы, которыми Вы обязаны заниматься, и задумаетесь о, несомненно, низком уровне ваших навыков в трансфигурации и вашем отвратительном поведении во время занятий. – Макгонагалл снова перевела взгляд на Рона, – Естественно об этом инциденте будет доложено профессору Дамблдору и вашим родителям, молодой человек, – на последних словах Рон погрустнел еще больше, ссутулился и опустил взгляд, – А мистеру Поттеру, я желаю впредь быть расторопнее и внимательнее. И не попадаться под чужие палочки! Макгонагалл развернулась на каблуках и торопливо прошла обратно к своему столу. В классе стали раздаваться первые шепотки и смешки, и Рон мгновенно залился краской. – Но профессор… – впервые подал голос Гарри. – Что… что мне теперь делать? Смех мгновенно прекратился, и снова все взгляды были направлены на Поттера. На лице профессора появилась еле заметная улыбка. – Не знаю, мистер Поттер, - будничным тоном, словно ничего не случилось, сказала профессор. – Ждать, наверно. Ждать и надеяться, что само как-нибудь выветриться. *** – Гермиона, миленькая, ты же умная, ты же поможешь, я знаю, все, что хочешь, проси, мне для тебя ничего жалко! Нет, ну хочешь, на колени пред тобой встану? Ну Гермионочка-а… – Ничего мне от тебя не надо! – Грейнджер тряхнула копной каштановых волос и продолжила размашистыми шагами мерить комнату. – Нет, это просто немыслимо! Как? Как можно было так промахнуться, Рон! – она остановилась прямо перед Уизли и грозно уставилась на него. – А если бы ты его ранил? А если бы Гарри пострадал из-за тебя? Что за безответственность! – Герм, ну я как бы и пострадал, – Гарри склонил голову и почесал за ухом. – А ты! – снова взорвалась Гермиона, – Куда ты смотрел? Думаешь, Макгонагалл просто так требует постоянного внимания и концентрации на уроках? Девушка зарылась пальцами в волосы и шумно выдохнула. Сил уже не было кричать на этих глупых мальчишек. Ладно, если бы они на первом курсе были, ну, на втором, так нет же! Взрослые парни, а ведут себя как дети. Просто немыслимо. – Герм, ну прекрати нас отчитывать. Макгонагалл уже и так постаралась, – пробурчал Рон, вспоминая кричалку от родителей, поход к директору, веселый взгляд Дамблдора из-под очков, его смех, вежливо замаскированный под кашель, и «Ох, Мерлин, профессор, Вы правы. Тут само. Все само пройдет. Хе-хе-хе». – Ты лучше скажи: знаешь, как исправить? Девушка снова грозно посмотрела на Уизли. – Не знаю! – на духу выпалила Гермиона. – Очень опасно трансфигурировать людей, тем более частично. У меня нет такого опыта, – она села на соседнее кресло, закрыв лицо руками. На минуту в гостиной Гриффиндора воцарилась полная тишина, прерываемая лишь потрескиванием поленьев в камине и детским смехом, раздающимся откуда-то с улицы. Все трое сидели неподвижно, перебивая в голове все возможные выходы из ситуации. – А может… правда того… – шепотом начал Рон, – само как-нибудь… – Уизли поднял взгляд на друзей. Гермиона еле сдерживалась, чтобы снова не накричать на друга, а Гарри лишь пожал плечами. – Или зелье есть какое-нибудь? – теперь он обращался только к Гермионе. – Если только от блох, – процедила Грейнджер и отвернулась к камину, подставляя огню холодные руки. – Как ты вообще, Гарри? Может, болит что-нибудь? Поттер снова пожал плечами. – Да нет, – вяло начал Гарри. – В штанах жмет не много, а так… Как будто ничего не изменилось, – он грустно посмотрел на друзей. – Слышу теперь чуть лучше. Ну, и запахи теперь ярче что ли. – Совсем ничего не изменилось, – горько усмехнулась Гермиона. В гостиной снова воцарилась тишина. Новоприобретенные части тела Гарри хоть и были безумно милыми, но все же могли нести в себе скрытую угрозу. Неизвестно, как они повлияют на организм, какие новые функции привнесут, а какие затмят. Профессор могла солгать, что они пропадут сами собой, или попросту ошибиться. Игнорирование таких вещей как пушистые кошачьи уши и хвост у шестнадцатилетнего подростка неприемлемо и безответственно. Да, они были приятными на ощупь, вполне нормально функционировали – Гарри улавливал звуки новыми ушками, и его хвост забавно изгибался, реагируя на изменения в настроении своего хозяина, – и, в принципе, никому не мешали, а даже наоборот, притягивали любопытные взгляды и приятное внимание, но Гермиона была уверена, что просто так Гарри не отделается, и рано или поздно новые части тела раскроют свои секреты. – Ладно, – первой нарушила тишину девушка, – Вы как хотите, а я пошла в библиотеку. Может, найду что-нибудь о частичной трансфигурации. – Гермиона поднялась с кресла, надела мантию и быстро зашагала к двери. У порога она обернулась. – И пока меня нет, не натворите еще каких-нибудь глупостей. Мальчики дружно кивнули. Грейнджер, ловко протиснулась сквозь дверной проем и скрылась из виду. – На ужин не пойдем, – пробурчал Рон. По нему было видно, что эта мысль его явно не радовала. – Все пялиться будут, шептаться. Мне сегодня уже на уроке хватило. В комнате снова повисла тишина. Гарри совсем не хотелось высовываться из гостиной, поэтому, недолго думая, он отправился в комнату. А Рон остался сидеть в кресле, дожидаясь Гермиону и остальных гриффиндорцев. Чувство вины давило на парня, и он понимал, что должен был хоть что-нибудь сделать ради своего друга. Предстоял серьезный разговор с однокурсниками. *** Было очень сложно уговорить Дина, Симуса и Невилла не доставать Гарри и уж тем более не смеяться. Ну, Невилла-то было не сложно упросить, а вот эта парочка еле сдерживалась, чтобы очередной раз не съязвить при виде дергающихся ушек-локаторов, которые вертелись, улавливая малейший звук, и непослушного пушистого хвоста, все время подпрыгивающего, когда беседа особенно нравилась Гарри, но Рон был на редкость убедителен. Пораспрашивали, пошутили пару раз по-доброму и легли спать. Поттер был как никогда благодарен друзьям за понимание. Была ли это новоявленная кошачья чуткость или простая человеческая интуиция, но Гарри знал, что предстоящий день будет не из легких. Хотя, тут и к гадалке не ходи, ясно, как день, что слизеринцы покоя Гарри не дадут с этими ушами и хвостом. Они и так не брезговали всякий раз как-нибудь уколоть Поттера, а теперь, когда Гарри Обычный превратился в Гарри Пушистого, отбоя не будет от их злых шуточек. Засыпал Гарри тревожно. А проснулся от громкого урчания в животе. Желудок сводило от голода, и Поттер, наспех умывшись, аккуратно причесавшись, стараясь не задеть ушки, и одевшись, что тоже не обошлось без затруднений – пришлось делать дырку в брюках для хвоста, – отправился с Роном на завтрак, предварительно накинув на голову капюшон. Ну так, на всякий случай. Косое взгляды и смешки не заставили себя ждать. Только спустившись в гостиную, Гарри уже всецело завладел вниманием всех присутствующих гриффиндорцев. На просьбы откинуть капюшон Гарри лишь скромно улыбался и обещал показать позже. Те, кто был посмелее и не боялись подойти и дернуть Поттера за мантию, получали хорошего подзатыльника от Рона. Рон вообще вел себя очень по-взрослому. Серьезный, даже немного хмурый, он, как самый настоящий телохранитель, пробивался через толпу, освобождая путь для Гарри, и не давал самым любопытным залезть под мантию Поттера. Гермиона была довольна таким поведением Уизли, считая, что тот осознал свою вину перед Гарри и принял на себя всю ответственность за его безопасность. Но, скорей всего, Рон просто хотел поскорей прийти на завтрак. В коридорах дела обстояли еще хуже. Если родные гриффиндорцы и лезли с расспросами, то Поттер все-таки понимал, что это его однокурсники – они это только из любопытства, а не со зла. А вот смешки пуффендуйцев, когтевранцев и, куда без них-то, слизеринцев нельзя было также считать дружелюбными. Как только друзья зашли в Большой Зал, ситуация еще больше накалилась. Большинство взглядов был приковано к Поттеру, и Гарри слегка затрусил идти дальше. Благо Рон был рядом, и его живот, громко заурчав, очень находчиво напомнил, по какой причине они сюда добрались. Хвосты хвостами, а завтрак по расписанию. Гарри сел на скамью, натянув капюшон чуть ли не до подбородка. – Брось, Гарри, – подбадривала Гермиона, которая села слева от него. Рон уже улепетывал омлет с беконом. – Какая разница, что они думают? Разговоры за спиной не должны мешать твоему аппетиту. – Что я слышу? Не ты ли вчера нас отчитывала? А теперь «какая разница»? – Гарри зло сверкнул глазами на Гермиону из-под капюшона, отчего девушка слегка поежилась. Поттер пододвинул к себе тарелку с омлетом и начал быстро его запихивать в рот. Чем быстрее он поест, тем быстрее уйдет отсюда. Конечно, дальше только хуже – на уроках вряд ли разрешат сидеть в капюшоне, но сидеть и слушать, как каждый присутствующий в зале обсуждает его и даже не старается скрыть это – ситуация не из приятных. – Вкусно, Поттер? Вот только его не хватало. Гарри решил притвориться, что не услышал его. Очевидно, безуспешно. – Да, брось, Потти, ты теперь с новыми ушками меня за версту услышишь. – Малфой резко дернул за капюшон, но Поттер крепко держал мантию. – Не стесняйся, Поттер, нас всем здесь очень интересно на тебя посмотреть. – Отвали от него, Малфой, – вступился за друга Рон. Драко даже бровью не повел. Он все еще крепко держал Поттера за капюшон, пытаясь снять оный. – Отвали же, сказал! – Следи за языком, Уизли. А еще лучше за своей палочкой. Хотя, что я говорю. Как будто хоть кто-то в вашей семье умеет с палочкой обращаться. По-моему, если ты родился в семье Уизли, то о хорошем будущем можно даже не мечтать. Никогда не задумывался, может, ваш паршивый род проклят? Я, конечно, слышал, что в семье не без урода, но когда вся семья – одни сплошные неудачники… Как-то настораживает. – Заткнись, Малфой! Или я за себя не ручаюсь… – Конечно, не ручаешься. Ты вообще себя по-человечески вести не можешь. Драко скривил рот в злой ухмылке и готов был уже снова выплюнуть в лицо Уизли очередную порцию яда, но тут Гарри, резко поднявшись со скамьи, развернулся и с силой толкнул Малфоя в грудь, что тот отлетел от Рона на добрые пару метров. Конечно, капюшон упал с гарриной головы, и теперь все желающие могли наблюдать, как черные пушистые ушки Гарри чуть подрагивали от злости. А уж самые наблюдательные могли бы заметить шевеление под мантией Поттера – хвост неистово хлестал своего хозяина по ногам. Гермиона поднялась со скамьи, готовая, чуть что, удержать друзей. Не хватало еще драки устроить у всех на глазах. Со всех сторон послышались шепотки, некоторые очень чувствительные ученики удивленно вздохнули. Драко с неподдельным интересом рассматривал Гарри. Черный мех ушей, непослушные волосы, вечно торчащие в разные стороны, яркая зелень глаз, скрытая под ненавистными Драко круглыми очками – все для него казалось каким-то новым. Он даже не обратил внимания, как Гарри сильно его оттолкнул. – Уйди отсюда, Малфой. А то, мне кажется, я-то уж точно могу себя вести не по-человечески. – Мерлиновы подштанники! И это голос Поттера? Ни за что на свете Драко бы не поверил, что это бархатное рычание, которое издавал Поттер, что его «Уйди отсюда, Малфой» может звучать так завораживающе мелодично, несмотря на свое довольно неприятное содержание. Он как будто ласкает звуки, перекатывает слова на языке и рычит… О, Мерлин, как он зарычал! Все-таки Поттер самый что ни на есть настоящий гриффиндорец, до мозга костей львиный выродок. – Все-то у вас не как у людей, – прошипел Драко, но больше язвить не решился. Да что не так с этим поганым гриффом? Подумаешь уши, ну подумаешь хвост – все остальное какое было, такое и осталось. Он все тот же шрамоголовый Поттер, глупый в своей отчаянной храбрости и желании всем помочь, все тот же защитник нищих и грязнокровок. Малфой поджал губы, кинул полный ненависти взгляд на Рона и неторопливо ушел к своему столу. Гарри поспешил накинуть капюшон. – Поздно. Все уже видели. Оставь все, как есть, – Гермиона ласково отвела гаррину руку от мантии. – Нет, ты слышал?! «Как будто в вашей семье хоть кто-то умеет с палочкой обращаться». Чертов хорек! В каком это смысле хоть кто-то?! – Рон смешно раздувал ноздри и так сильно хмурился, что между его бровей появился глубокая морщинка. – Не бери в голову, Рон. Чего ты хотел от этого подонка? – Гермиона успокаивающе посмотрела на друга, но Рону от этого было ни тепло, ни холодно. Он по-прежнему злился и сжимал руки в кулаки. Гарри же уткнулся в свою тарелку с омлетом, слегка прижав ушки к голове, и старался не замечать пристальных взглядов и девичьих вздохов. *** Поттер думал, что сгорит со стыда. Уроки шли хуже некуда. Учащиеся, кажется, совсем позабыли о правилах приличия, тыкали пальцами и открыто смеялись над Гарри. Даже некоторые учителя не остались равнодушны к новому облику Поттера. Трелони как обычно разглядела в ушах и хвосте смертельную опасность, и если бы Гермиона слышала ее, то, наверное, впервые в жизни согласилась бы с профессором. Грейнджер, несмотря на свою любовь к кошачьим, была настроена сурово, на каждом углу внушая первому встречному, что она лишь искреннее беспокоится за друга. С лица Макгонагалл весь урок не сходила хитрая улыбочка, что заставило Рона окончательно убедиться, что профессор может расколдовать Поттера, но просто этого не делает. – Ее Амбридж что ли покусала? Чего она такая вредная стала? – возмущался Уизли, пока они с Гарри шли по коридору на зельеварение. Со всех сторон раздавались умиленные вздохи девушек и насмешливые «кис-кис-кис» парней. Если прошедшие уроки и были ужасными, по мнению Поттера, то зельеварение предстояло быть просто катастрофическим – урок был спаренный со слизеринцами. Как только Гарри зашел в кабинет, на него уже вылился шквал злых шуточек и насмешек: «Приятно вылизывать себя, Поттер?», «Не хочешь моего молочка?», «Ну же, Поттер, помурлыкай!» Гермиона то и дело одергивала друга за мантию, удерживая его на месте. «Гарри, ты шипишь!» – зашептал на ухо – не кошачье, а обычное – Рон другу, когда они вместе сели за парту. Поттер смущенно опустил голову, прижимая ушки к голове, чтобы не слышать разговоров вокруг него. Но весь шум прекратился, как только в класс ворвался профессор Снейп. Как обычно он быстро пронесся между парт учеников к своему столу, не удостоив студентов даже взглядом. Он резко взмахнул палочкой – на доске появился список ингредиентов для изготовления обычного целебного зелья, которое ученики сейчас проходили по программе, и раскрыл толстый фолиант, лежащий на его столе. Со всех сторон послышалось шуршание – студенты подходили к полкам, доставая нужные травы и настойки. Рон решил не отставать от остальных. – Профессор, – рука Гермионы взметнулась вверх, и Снейп, недовольно скривившись, оторвался от чтения. – Можно спросить? Nepeta cataria является важным компонентом в зелье или без него можно обойтись? – все присутствующие удивленно уставились на Гермиону. – Мисс Грейнджер, – растягивая слова, процедил Снейп. – Вы смеете сомневаться в правильности рецепта, который был создан задолго до Вашего рождения величайшими зельеварами мира? Неужели Вы и правда считаете себя такой всезнайкой? – Он пристально смотрел на Гермиону, испепеляя девушку взглядом. – Минус десять очков с Гриффиндора. За вашу ничтожную самоуверенность и немыслимую дерзость, – Лицо Гермионы испуганно вытянулось. – Но если Вы так уверены в себе, то прошу – варите свое зелье без кошатника. Мне будет очень интересно увидеть, что у вас получится. Снейп скривил губы в усмешке и вернулся к своему фолианту. Гермиона, пристыженная речью профессора, виновато посмотрела на Гарри и пожала плечами. Поттер не понимал, чем девушку так не устраивал этот кошатник, пока сам не учуял. Рон был очень близко с полным набором ингредиентов в руках, и, о Мерлин, что за чудесный аромат шел от Уизли! Дурманящий запах, сладкий, яркий он щекотал нос Гарри, заставляя жмурится от удовольствия. Хвост Гарри мгновенно стал трубой и чуть приподнял мантию, что не скрылось от взгляда окружающих. Уши вытянулись и напряглись. Гарри испытывал невиданное доселе блаженство, просто ощущая этот аромат. Ему хотелось кричать от переполняющей его радости, хотелось кинуться на каждого в этом классе, крепко сжать в объятьях и целовать-целовать-целовать! Хотелось упиваться этим запахом, вечно слышать его. Никакая амортенция не способна была затмить его. Для Гарри сейчас не существовала ничего, кроме этого вкуснейшего аромата. Рон сразу заметил перемену в поведении друга – Гарри встал из стола и медленно, грациозной, кошачьей походкой приближался к Уизли. В глазах Поттера горела нескрываемая страсть, дыхание участилось, хвост метался из стороны в сторону, а из самой глубины груди Поттера раздавалось довольное мурчание. Мордред и Моргана, Гарри звучал как сотни магловских тракторов! На помощь Уизли пришла Гермиона – она вскочила со стула и быстро преградила путь Гарри. – Рон, не стой столбом! Выкинь эту гадость сейчас же! Уизли не сразу сообразил, про какую конкретно гадость говорила Гермиона, поэтому просто откинул от себя все ингредиенты, что держал в руках. Гарри мгновенно почувствовал, что запах стал куда слабее, и попытался оттеснить от себя девушку, которая всеми силами сдерживала его. Все внимание в классе сейчас было приковано к Гарри: ученики с открытыми ртами наблюдали, как маленькая, хрупкая Грейнджер изо всех сил старается удержать безумного Поттера на месте. Даже Снейп оторвался от книги и, впервые заметив перемены в облике и поведении Гарри, с любопытством наблюдал за сложившейся ситуацией. – Рон, ну помоги же мне! Все усилия Гермионы шли прахом: ей не хватало сил унять взбесившегося Гарри, а Уизли совсем не желал принимать участия в этой борьбе. Звонкая пощечина Гермионы мгновенно отрезвила Поттера. Он словно очнулся от кошмарного сна. Окружающее пространство снова приобрело четкость и яркость, звуки стали яснее и громче, а нос уже не щекотал приятный сладкий запах. Все присутствующие, затаив дыхание, следили за Поттером, и Гарри тотчас залился краской. При виде смущенного, перепуганного парня, некоторые ученики не сумели сдержать тихих смешков. А Гарри, все еще до конца не отдавая отчет своим действиям, пулей вылетел из класса. – Мистер Поттер! – как раскат грома разнесся крик Снейпа. – Немедленно вернитесь на место! Мистер Поттер! Минус тридцать очков Гриффиндору! Сорок! Пятьдесят! *** После той позорной сцены на уроке, Гарри заперся в мужском туалете, чтобы было не менее позорно, по его мнению, но ничего поделать он не мог. Мерлин, этот запах просто вскружил ему голову до такой степени, что он уже был готов кинуться на Рона! Уизли еще очень повезло, что Поттер пришел в себя и сбежал с урока. Вот только выговор от Снейпа Гарри в любом случае получит – вряд ли профессор поведется на новоявленное поттеровское очарование и смилуется над парнем. Рон и Гермиона нашли Гарри уже после уроков: – Снейп просто взбесился, когда ты ушел! Шестьдесят очков с нас снял! – Рон со всей силой пнул беззащитную дверцу кабинки. – Я как увидел довольную рожу Малфоя, еле сдержался, чтобы не врезать ему. Чертов мерзкий хорек! Весь урок смеялся, а Снейп ему даже слова не сказал. Гарри от слов друга только еще хуже стало. Благо Гермиона не стала давить на Поттера, а лишь сочувственно улыбалась – она тоже была ответственна за произошедший инцидент. Быть может, не спроси она профессора, к этой ситуации не было бы приковано столько внимания. Да и десять очков по ее вине было снято с факультета. Подбадривая друзей, что, честно сказать, получалось у нее отвратно, Грейнджер заставила парней вылезти из их временного убежища. – Возьми себя в руки, Гарри. Все-таки могло быть еще хуже. – Да куда хуже-то, Грейнджер. Поттер у всех на глазах чуть не разорвал Уизли. Жаль, что ты их остановила – вот бы зрелище было! – за спиной троих друзей раздался громкий смех. Малфой со своей свитой явно наслаждались сложившейся ситуацией. – Наконец дождался, Уизли? Твой любимый Поттер обратил на тебя внимание? – Закрой свой рот, Малфой! – Рон резко развернулся, сжимая кулаки с такой силы, что костяшки побелели. – Закрой. Свой. Поганый. Рот. – Эй, полегче, Уизли, – на лице Драко промелькнула легкая тень испуга, и он невольно отступил назад на пару шагов. – Ну не получилось сегодня – в другой раз насладишься вниманием своего драгоценного Поттера. Тебе всего-то нужно… – на последних словах Драко вынул из кармана брюк маленький зеленый мячик, взятый, несомненно, из кабинета Снейпа, и помахал им перед лицом Уизли. Губы Малфоя растянулись в довольной улыбке, как только он увидел побагровевшее не то от злости, не то от стыда лицо Рона. Драко игриво повел бровью. – Кошачья мятка. Лови, Уизли. Приятно вам провести время вдвоем. И он подкинул мячик в воздух, перекидывая его в руки Рона. Гермиона мгновенно среагировала, вынув палочку и направив ее на зеленый комок. С криком «Диффиндо» мяч тотчас превратился в невесомую пыль, плавно осевшую на мантию Малфоя, к несчастью самого Малфоя, так как крышу у Гарри снесло окончательно. Аромат вернулся. Он легким флером кружился вокруг слизеринца, и в одно мгновение все для Поттера потеряло свое значение – существовал только Драко, окутанный тонким, изящным, прекрасным, удивительным запахом, кружащим голову, будоражащим и заставляющим вырываться наружу все чувства и желания Гарри. Эмоции вмиг накрыли Поттера, и ноги сами понесли его к Малфою. Схватив блондина за мантию, Гарри с силой впечатал Драко в стену и накрыл его губы своими. О, Мерлин, какие у Драко губы. Сладкие, нежные, так и просящие целовать их, лизать-посасывать-кусать, а какой запах шел от Малфоя – словно все самые прекрасные цветы мира в одночасье распустились, источая волшебный, цветущий аромат, окутавший парня. И сам Малфой был просто очаровательным: смущенный, с горячими, покрасневшими от поцелуев губами, слегка подрагивающими ресницами, обрамляющие красивые, серые глаза, которые сейчас были широко раскрыты в нескрываемом ужасе. Гарри запустил руку в волосы Драко, и, о Мерлин, какие же они были приятные на ощупь. Мягкие, нежные, их так хотелось гладить, зарываться пальцами и тянуть за них, чуть запрокидывая голову Драко назад, чтобы припасть губами к тонкой, бледной шее, покрыть ее поцелуями, сжать зубами и зализывать краснеющие на глазах засосы. С каждым новым поцелуем-укусом, с которым Гарри накидывался на Малфоя, из груди гриффиндорца раздавалось довольное рычание. Все присутствующие застыли с открытыми ртами, наблюдая за творившимся на их глазах безобразием. Поттер бесстыдно и безумно страстно целовал Драко Малфоя, черт возьми, его вечного школьного врага, Драко Малфоя, которого он терпеть не может с первого курса, которого ненавидит и презирает всей своей храброй гриффиндорской душой. Гермиона не верила своим глазам и постоянно моргала, пытаясь прогнать, как ей казалось, это сумасшедшее, дикое наваждение. Отойдя от шока, Гермиона и Рон кинулись ну просто отдирать своего друга от Малфоя. Гарри так крепко сжимал Драко в объятьях и так отчаянно сопротивлялся попыткам друзей оторвать его от бедного парня, что только неизвестно с какого раза Рон сумел скрутить Гарри и оттащить на приличное расстояние от слизеринца. Малфой все также с ужасом смотрел на Поттера: на его зацелованные вишневые губы, яркий румянец на щеках, на дико мечущийся за спиной хвост, на дрожащие черные, как смоль, уши, на зеленые, горящие страстью и желанием глаза, и никак не мог осознать, что только что произошло. Что этот никчемный, отвратительный, мерзкий, гадкий Поттер только что сделал с ним. – Поттер, ты псих! Похотливое, грязное животное! – истошно верещала Панси, как рак, красная от смущения. Она подхватила Драко под руки и зло сверкнула глазами на Блейза и Тео, которые никак не могли отойти от только что увиденного. – А ну помогли мне, живо! Слизеринцы одновременно вздрогнули, схватили своего друга, еле стоящего на ватных ногах, и потащили в противоположную от Гарри сторону. Поттер же, лишившись источника удивительного, великолепного аромата и осознавая, что только что сотворил с Малфоем, жалобно застонал, без сил падая на руки Рону и Гермионе. – О Гарри, – печально качала из стороны в сторону головой Гермиона, – что же ты наделал, что же ты наделал… *** Драко запустил пальцы в вязкую смесь маленькой баночки, одолженной у Панси, и стал щедро размазывать консистенцию по своей шее. Его сердце все еще бешено колотилось в груди, взлохмаченные волосы торчали во все стороны, чем он в этот момент немного напоминал Поттера. Гнусного, развратного, бесстыдного, офигенно целующегося Поттера, чьи засосы Драко так усердно пытался замазать. Щеки горели ярким румянцем, голова была словно чугунная, а руки у Драко предательски дрожали. Ему не хотелось ни обсуждать сложившуюся ситуацию, ни думать о ней – хотелось забыть все как страшный сон. О, как Драко хотелось сейчас направить себе палочку в висок и выкрикнуть «Обливиэйт!» Да еще бы несколько десятков студентов с собой прихватить, хотя, зная Панси, можно уже всю школу в забытье погрузить. Разговоры в комнате Драко не замолкали ни на минуту – все были так взволнованны и удивленны поведением Поттера, каждый считал своей обязанностью по несколько раз пересказать свою историю увиденного: – Да я тебе говорю – у него глаза красные стали, и клыки изо рта торчали! Полный рот слюней, взгляд голодный – он набросился, чтобы сожрать Драко! Сожрать! – Ты дебил, Тео? Обычно, когда люди хотят что-то, ну, в данном случае кого-то, сожрать, то не покрывают всю шею засосами, – Блейз игриво присвистнул. – Гляньте-ка на нашего Малфоя! На нем же живого места не осталось! Поттер – секс-машина ходячая. – Заткнитесь, вы оба, – пробурчал Малфоя, нанося третий слой тонального крема на шею. Все это уже порядком бесило. И если это парни так в открытую сплетничают, то что же там плетут друг другу девчонки? Уж Панси не поскупиться на красочные описания, да еще и сама что-нибудь выдумает. Чует слизеринское сердце, что эта история не скоро закончится. Слухи по всей школе разнеслись за первые полчаса – Драко был уверен в этом, – и студенты так просто это дело не оставят. Лучшей возможности насолить Поттеру и быть не может. А заодно и Малфою жизнь подпортить, и неизвестно, кому еще хуже будет – у Драко-то врагов побольше будет, чем у пушистого гриффиндорца. Настала очередь Малфоя пропускать ужин. Уж больно не хочется сейчас видеть все эти довольные рожи, мерзкие ухмылочки и девичьи завистливые взгляды. Гермиона же бегала по всей гостиной Гриффиндора от назойливых девчонок, жаждущих услышать историю, так сказать, из первых уст – все-таки Грейнджер находилась «в первых рядах» во время представления. Но Гермиона не решалась ничего рассказывать, уверяя девочек, что это не по-дружески будет с ее стороны, если она сейчас начнет сплетничать с ними, да и вообще «не было там ничего интересного, отстаньте-отстаньте-отстаньте!» Поттер вообще решил больше никогда не есть. И на уроки не ходить. Желательно, совсем бы из комнаты не вылезать, но и в комнате не было Гарри покоя – Дина и Симуса прорвало. Они то яростно поливали грязью Малфоя и ругали Гарри, что, мол, он не самую лучшую пару себе выбрал, то смеялись как ненормальные до коликов в животе, и как бы Рон не старался утихомирить друзей, выходило у него, честно говоря, паршиво. Гарри решил смиловаться над другом, пробурчав в подушку что-то нечленораздельное, похожее на «Успокойся, Рон, пусть ржут. Мне не жалко». Рон и Гермиона принесли Гарри ужин в комнату, но он лишь поковырял вилкой для виду, что он все-таки притрагивался к еде, и улегся спать. Только вот сон никак не шел. Поттер задремал лишь под утро, а проснулся в холодном поту – ему снился Драко в окружении десятков черненьких котят. *** Гарри был уверен, что ничего хорошего от грядущего дня ожидать не стоит, и был прав – как только Поттер вышел их комнаты, его уже ждали десятки шуточек и подколов от друзей. Гермиона вновь носилась по всей гостиной и просила всех быть повежливей с Гарри, только никто не слушал девушку. Гарри смущенно прижимал ушки к голове, пытаясь оградиться от нескончаемого потока насмешек, а Рон снова пробивал путь своему другу через толпу. «Скоро войдет в привычку» – думал Уизли, прикрывая Поттера своей мантией. Драко же спал куда лучше, чем Поттер, но утро у него было такое же паршивое. Первое, что он заметил, а точнее, не заметил – свою мантию. Он был на сто процентов уверен, что оставлял вечером на стуле после долгой и утомительной чистки. При помощи палочки, конечно – не самому же ему руки марать. Вторая странность – кто-то забрал, или украл, или спрятал его зубную пасту. Благо Блейз – настоящий друг – одолжил свою. И совсем не странно, что при этом Забини как-то хитро улыбался, и что паста была абсолютно новой и полной. Ничуточки не странно. Мантия нашлась, когда Драко уже спустился в гостиную, собираясь пойти на завтрак. – Ой, Драко, а я тут решила ее еще разок почистить. Ну так, на всякий случай. Не очень бы хотелось, чтобы Поттер на тебя еще раз накинулся, – довольная, как слон, затрещала Паркинсон, протягивая чистенькую выглаженную мантию. Драко угукнул в ответ, оделся и решил еще разок проигнорировать странности в поведении друзей. Большой Зал гудел, как растревоженный улей, и Гарри очень надеялся, что во всей этой суматохе никто не заметит его прихода – отчасти так и было. Поттер быстро пронесся мимо столов к своему месту, прикрываемый Роном, опрокинул в себя кубок тыквенного сока и наскоро, почти не жуя, запихнул в себя парочку булок. – Я все, – обратился Поттер к друзьям, которые только принялись завтракать. – Гарри, нельзя так быстро есть! Это ухудшает пищеварение, и желудок… – Герми, мне сейчас некогда думать о пищеварении, – Гарри ловко вылез изо стола. – Ладно, я пошел. Приятного вам. И Поттер также быстро побежал обратно мимо столов, в дверях столкнувшись с хихикающими Лавандой и Парвати. Первым по расписанию уроком были заклинания – Флитвик являлся одним из немногих преподавателей, адекватно отнесшимся к изменениям в облике Поттера, хотя, он так же, как и Макгонагалл, отказался его расколдовывать. И Гарри шел на занятия даже с небольшим энтузиазмом, но дойти до кабинета ему так и не удалось. Рон и Гермиона вышли из Большого Зала минут через десять после ухода Гарри и также отправились на урок. Завернув за угол очередного коридора, они увидели толпу учеников, окруживших стену и о чем-то безостановочно шепчущихся. Гриффиндорцы сразу поняли, что все это не к добру. Пробравшись через толкотню, друзья увидели распростертого на полу Поттера – весь взъерошенный, ушки, что называется, «на макушке», хвост трубой, а блаженное урчание раздавалось на весь коридор. Гарри терся носом о холодную каменную стену, нежно оглаживая пальцами каждую трещинку, каждый кирпичик. – Гарри! Что ты делаешь? – Гермиона упала на колени перед Поттером и схватила его за плечи, стараясь привлечь внимание друга и оторвать от стены. – Гер-р-рмиона! – промурлыкал Гарри подруге на ухо и сжал ее в объятиях, – Гер-р-мионочка… Я никогда раньше не замечал, а сейчас чувствую… Это все она! Мерлин, какая же она прекрасная, Гермиона! Разве ты не чувствуешь? – глаза его светились от радости, а тело сотрясала мелкая дрожь удовольствия. – Что не чувствую? Кто прекрасная? – не понимала Гермиона. Но Поттер решил не удостаивать девушку ответом, снова припадая носом к стене. Хвост забавно метался из стороны в сторону, а его владелец жадно вдыхал уже известный всем аромат кошачьей мяты, издавая при этом бесстыдные стоны наслаждения. Из толпы послышались смущенные девичьи вздохи, и Гермиона подняла свои большие карие глаза, блестящие от жаждущих вырваться наружу слез, на Рона, стоявшего с открытым ртом и не верящим взглядом сверлящего Поттера. Рону понял все с одного только взгляда Грейнджер – он схватил под мышки Гарри, который, как только почувствовал тепло друга, уткнулся ему носом в шею, радостно мяукнув, и потащил в класс Флитвика. Гермиона мигом поднялась с колен и пустилась за друзьями. Толпа, заворожено наблюдавшая за этой одновременно милой и пугающей картиной, понеслась за троицей друзей в надежде увидеть продолжение. Но продолжения не было. Гарри немедленно пришел в себя, как только запах стал для него недосягаем. Поттер уткнулся носом в ладони, стараясь скрыть ото всех пылающие румянцем щеки, а Рон периодически кидал на друга сочувственные взгляды и дружески похлопывал по спине, приговаривая «Ну, ну, дружище. Подумаешь, стену всю облизал, с кем не бывает». Профессор Флитвик весь урок никак не могу понять, почему все ученики не переставали перешептываться и поглядывать на смущенного Поттера, но спрашивать не решался – меньше знаешь, крепче спишь, как говориться. Гермиона также была несобранна на уроке – быть может, впервые за все годы учебы в Хогвартсе – и пыталась понять, чьих рук было намазать стену настоем валерианы. Первая ее мысль – слизеринцы. И не удивительно: они с легкостью могли узнать расписание гриффиндорского факультета, запастись настойкой из снейповской кладовки и измазать всю стену. Это однозначно были слизеринцы. Сто процентов. А может, и нет. Краем глаза Гермиона заметила улыбающихся Парвати и Лаванду, которые, противно хихикая, весело «давали пять» друг другу, оттопыривали большие пальцы ладоней и все время косились на Поттера. А может, это были девчонки. Но обвинять слизеринцев во всех грехах было куда приятней. На этом шутки не закончились. После нумерологии Гермиона обнаружила своего друга ластящегося к статуе Бориса Бестолкового и шепчущего ему на ухо всякие милые пошлости. На помощь девушке пришли Дин и Симус, хоть толку от них было и мало – они в основном пытались не дать друг другу умереть со смеху и постоянно переспрашивали Гарри «Что-что ты говоришь? Приятно пахнет? Нежные каменные руки?» С горем пополам оттащив друга от статуи, мальчишки скоро ретировались, опасаясь трясущейся от злости Грейнджер да и самого Поттера, после того как рассудок снова вернулся к нему – крепко сжатые кулаки и яростный взгляд из-под очков недвусмысленно намекнули парням, что поры бы им уже пойти куда-нибудь подальше. И надолго. Никому же не хочется получить аваду в спину от Героя всея Магической Британии? – Гарри, тебе нужно собраться. И успокоиться. Это просто розыгрыши. Этого следовало ожидать и не стоит горячиться. Я уверена, если это не слизеринцы, то все это не со зла, а лишь шутки ради. Ты бы тоже не удержался, если бы кто-то другой обзавелся кошачьими ушами и хвостом. Верно я, Рон, говорю? – Уизли оторвался от тарелки и, пробурчав что-то с набитым ртом, согласно кивнул. Гарри был сильно раздражен всеми этими «розыгрышами», как их называла Гермиона. Это же не она обнаружила себя сидящей на бедном Борисе Бестолковом и ласково кусающей того за мочку уха. А та история со стеной? С огромной холодной каменной, мать ее, стеной! Это не насколько надо быть больным, чтобы додуматься измазать стену валерьянкой? У Гарри уже не было сил прятаться и избегать косых взглядов учеников. Если им так нравится, пусть смотрят. Слизеринцев все равно нет никакого смысла сейчас пытаться затыкать – узнав о похождениях Поттера, они были просто на седьмом небе от счастья, и новые остроумные, по мнению самих слизеринцев, конечно, шуточки не заставили себя долго ждать. – Знаешь, что я тебе скажу, Гарри, – начал Рон, когда они с другом только пробивались к Большому Залу на ланч, – Ты должен сделать это, – он указал рукой на пушистые уши и хвост, – своим оружием. Пускай все смеются, тебе-то что? Ты лучше покажи им, что тебе плевать на их смешки и шутки, что ты и с такими новыми ... эм… штуками остаешься сильным и смелым Гарри Поттером. Никакой хвост тебе не помеха! – слова Рона удивили Гарри, но одновременно и порадовали, потому что Уизли был прав – хвост никакая не помеха, и пора бы уже взять себя в руки, и показать глупым слизеринцам, а заодно и всем остальным, что Гарри так просто не сломаешь. Гарри провел рукой по взъерошенным черным волосам, игриво шевеля ушками, и поднял голову, обводя Зал яростным взглядом, по-кошачьи сощурив глаза. Удивительно, а может быть, этого и стоило ожидать, но многие ученики, заметив негодующего, а не смущенного Поттера, мигом уткнулись в свои тарелки и прекратили всякие разговоры. Гарри повернулся в сторону слизеринского стола и впервые с тех пор, как произошла та неловкая стычка в коридоре, встретился взглядом с Малфоем. Весь вид Драко выражал крайнюю степень неудовольствия и презрения – глаза также сощурены, губы поджаты, руки крепко сжимают столовые приборы, того и гляди, погнуться, – на что Гарри лишь нахально улыбнулся, нарочно медленно облизал свои пухлые вишневые (очередной метаморфоз?) губы и приподнял бровь. Драко грязно выругался про себя, увидев довольную рожу Поттера, и отвел взгляд. Львиный уродец. Он еще и смеется. Не один Малфой заметил вполне недвусмысленный жест Гарри, и со стола Слизерина послышался громкий свист, одобрительные выкрики и даже хлопки. Гарри снова ухмыльнулся и, наконец, принялся за еду. Все. С этой минуты он больше не позволит смеяться над собой. Хватит с него тупых розыгрышей и перешептываний за спиной. Он может постоять за себя, и плевать на уши, плевать на хвост, слизеринцев и кошачью мяту. Они его никак не остановят. Правильно Рон говорил: он все тот же сильный и смелый Гарри Поттер, самый популярный мальчик в Хогвартсе и самый известный в магическом мире. Он сумел остановить Темного Лорда, будучи ребенком, неужели он не справится с какими-то ушками и хвостом? Гарри, окрыленный своим новым боевым настроем, схватил кубок тыквенного сока со стола и залпом опрокинул его в себя. И… чертчертчертчерт. Вот зря он так. Ой, как зря. На весь Большой Зал раздался разъяренный крик Гермионы, которая изо всех сил пыталась усадить на место своего друга. – Ну и кто додумался налить Гарри валерьянки в сок?! Покажись немедленно! Я сама лично придушу тебя! -30 декабря 2014-