За имя твоё

Загазованный город с огромными небоскребами всегда оживлен. Толпы людей направляются по своим делам, не замечая ничего вокруг. Лишь к вечеру над столицей Великобритании расходятся тучи, давая последним лучам закатного солнца пробежать по угрюмым лицам прохожих. По одной из центральных улиц серого Лондона идет высокий молодой человек, держа в руках стопку бумаг. Тонкие пальцы в белых перчатках бережно, будто сокровище, сжимают документы. Темный костюм прекрасно подчёркивает стройную фигуру. Иссиня-черные, чуть растрепанные волосы иногда падают мужчине на глаза, тогда изящным движением головы он откидывает прядь на место. Встретившись с ним, Вы, подобно любому другому человеку, сразу заметите, как идеально симметричны его черты: чуть вытянутому лицу придают неуловимый шарм тонкий прямой нос и бескровные губы, изогнутые в легкой усмешке. Но главное достоинство незнакомца, конечно, глаза. Они странного цвета, насыщенно-красного, что никак не может быть у человека. На бледном лице такие глаза кажутся ещё ярче. Густые ресницы, чернее воронова крыла, отбрасывают игривую тень на щеки, а сам взгляд холоден, словно сталь, и иронично-презрителен. Все женщины оглядывались на него, хихикая и легко краснея, насколько позволяет этикет приличной даме. Точные движения его тела сводили с ума, отсутствие единого лишнего жеста приводило в восторг. Все мужчины завидовали его красоте и грации: в каждом его шаге чувствовалась невероятная сила и целеустремленность, выдержка и воля. Все восхищались им, обожали или ненавидели, но равнодушным не оставался никто. Правда, этому молодому человеку было всё равно, что о нем думают; гордо вскинув голову, он шел по своим делам, наслаждаясь дождливым воздухом Лондона. Не дай Бог Вам встретить такое идеальное сочетание качеств, ведь люди не бывают столь совершенны. Если же Вы его встретили, бегите скорее в противоположную сторону. Придя, наконец, домой, мужчина аккуратно положил бумаги на тёмно-бордовый письменный стол в кабинете и сел в кресло, обитое бархатом. Скептически оглядев изящно обставленную комнату, он недовольно фыркнул и с выражением крайней скуки перевел взгляд на серый городской пейзаж за окном. Казалось, совершенно всё раздражает его: колокольный перезвон, потертые о небоскребы облака и тихие солнечные зайчики. Чуть прикусив от досады нижнюю губу, мужчина снял белоснежную перчатку и бросил её перед собой. Создать среди совершенного и такого предсказуемого порядка маленький хаос. Брюнет посмотрел на свою руку: на прекрасной мраморно-белой коже не было и следа от татуировки; но четкий ее образ хранился в памяти. Кровавые безжизненные глаза вдруг наполнились нежной грустью, в груди сладко забилась жизнь. На секунду он показался обычным человеком, но вскоре одиночество и пустота вновь завладели его мыслями, легонько целуя в самое сердце. Он откинулся на спинку стула, запрокинул голову и бездумно уставился в потолок, усилием воли стараясь убаюкать нарывающую рану в душе. Душа… а есть ли она у таких, как он? *** — Уходи, проклятое создание! Так кричала этому безупречному мужчине старуха, одетая в цветные тряпки, которые и не назовёшь одеждой. Глаза старой женщины расширились от страха. На её вытянутой в испуге руке, на морщинистом пальце играл крупный безвкусный перстень, в ушах дрожали огромные серьги-кольца из фальшивого золота, а во рту блестел металлический зуб. Её цыганскую породу невозможно было не заметить. — Выслушайте, госпожа… — Захлопни свою мерзкую пасть, убирайся! Зрачки незваного гостя сузились, как у кошки, а в глубине алых глаз замерцало опасное пламя; радужка потемнела и обрела фиалковый оттенок. — Прошу Вас выслушать меня, для Вашего же блага, госпожа, — белоснежная улыбка начинала превращаться в оскал, а движения становились всё более резкими. В ужасе цыганка закивала головой, понимая бессмысленность сопротивления. — Меня зовут… не важно. Называйте меня Себастьян Михаелис. И мне нужно найти одного…кхм… бывшего господина. — Но… — Нет, я не забрал его душу. Он стал подобен мне. — Но если он стал демоном, то разве не должен ты служить ему всю вечность? — цыганка перебирала страницы полуразвалившейся книги и, щурясь, чтобы понять разлапистые каракули, отвернулась от гостя к свету крохотной лампы. Если бы она в это мгновение взглянула на мужчину, то увидела бы тоску и боль в его глазах. Но она не обернулась. — Он отпустил меня, разорвал уговор. Я теперь свободен. Был ли то ветер, ворвавшийся в комнатку через прохудившуюся крышу, или это сбилось ровное дыхание демона? Грубые старушечьи руки протянули склянку с чем-то зеленоватым, смутно напоминающим илистую речную воду. Тонкие длинные пальцы ловко подхватили пузырек, не коснувшись бурой потрескавшейся кожи цыганки. Легкий поклон в стиле лондонских аристократов, и в следующую секунду уже ничто не напоминает о странном визите. Старуха устало опустилась на кушетку, судорожно вздохнула и провалилась в глубокий тревожный сон. Она видела стремительно несущегося по ночному небу демона, бережно сжимавшего в своих руках склянку с жидким светом, направляющим его. На прекрасном лице демона блестели мокрые дорожки, возможно, оставшиеся от капель дождя, ведь в Англии с её отвратительным климатом дожди — не редкость. Нервно покусывая губы, он прошептал: «Просто произнесите моё имя, господин. Я услышу Вас из самых глубин ада!» Тихая ночь, легкий ветер, чуть заметное волнение листвы и неразличимый вздох. «Себастьян…»