Хочу быть частью твоего мира

      Джинён выключил телевизор, когда досмотрел Immortal Song, и уставился на черный экран с благоговением. Они хороши. На самом же деле, все его мысли были заняты только Чонхваном, но все-таки это правда. Глядя на младшего, верилось, будто петь легко, а в высоких нотах нет ничего особенного. Джинён редко замечал, что Сандыль не попадает в ноты. И он никогда не слышал, чтобы тот звучал напряженно во время выступлений. Джинён всегда восхищался его голосом, иногда он даже забывал, как Чонхван талантлив, — настолько легко ему давалось пение.       Джинён просто сидел, прокручивая в голове выступление Чонхвана, страстное и непринужденное. Когда вдруг входная дверь открылась, это напугало его. Чонхван вошел в комнату, опустив рюкзак на пол с глухим стуком, и устроился поудобнее на диване рядом с Джинёном.       — Что делаешь, хён? — спросил Чонхван. — Телевизор же не включен.       — Смотрел твое выступление на Immortal Song, — ответил Джинён, тщательно подбирая слова, опустив часть о мечтах о Сандыле. — Это было действительно круто.       — Правда? Тебе понравилось? — Чонхван просиял от похвалы.       — Ты был удивителен, — признался Джинён, наблюдая за тем, как его щеки розовеют, а грудь раздувается от гордости.       — Спасибо, хён, — сказал он, лучезарно улыбнувшись лидеру.       — Правда, — Джинён уже не мог остановится. — Твой голос… Я даже не могу описать. Благодаря тебе это выглядит так просто.       Чонхван покраснел от смущения, занервничав, когда взгляд Джинёна остановился на его лице. Затем, прежде чем кто-то из них что-либо осознал, Джинён наклонился и прижался к губам Чонхвана, задержавшись на несколько секунд, прежде чем отстраниться.       — Что… что это было? — выдохнул Чонхван, широко открыв глаза и став еще краснее.       — Мне захотелось, — признался Джинён. — Я подумал, что если поцелую тебя, я вдохну твой голос и почувствую вибрацию в своей груди. Чонхван просто продолжал смотреть на него.       — Как морская ведьма в Русалочке, — пояснил он, — только здесь больше поцелуя и меньше щупалец. Забавно, сейчас Чонхван напоминал рыбу, открывая и закрывая рот, в попытке найти что сказать.       — Хён, — наконец заговорил Сандыль, — я не думаю, что это сра…       — Или может здесь могли быть тентакли, наверное, — размышлял Джинён, прерывая Чонхвана, – ну, я имею в виду, если ты хочешь. Однажды я видел такое на компьютере Баро…       — Глаза Сандыля расширились, когда до него дошло, о чем говорил лидер.       — Нет! Нет. Нет, это… нет, — он отчаянно замотал головой, в надежде, что разговор на этом закончится.       — Хорошо, — улыбнулся Джинён, — я не знаю, как это работает…       — Верно, — прервал его Чонхван. — Так…       — Пойдем! — предложил Джинён, ярко улыбаясь, казалось, Сандыль будет не против поцелуев.       — Что? Сейчас?       — Конечно! Почему бы и нет?       — Хён, мы не можем выйти, фанаты узнают нас, — напомнил Чонхван.       — Оу… — Джинён помедлил. — Пойдем на кухню!       — Ха?       — У нас свидание на кухне, — объявил Джинён. — Мы будем есть рамен и скажем другим не входить.       — Ладно… — Чонхван не был уверен, что это можно было считать свиданием, но другого выбора не было. Джинён даже не спросил, хочет ли он этого свидания. К счастью, при мысли об этом желудок сделал сальто, а биение сердца начало отдаваться в ушах. Чонхван не знал, что и думать. Он встал с дивана, последовав за Джинёном в другую комнату, и налетел на спину старшего, когда тот внезапно остановился.       — Хён…       Тогда Джинён просто обернулся и поцеловал его снова, перебирая пальцами волосы на затылке Сандыля. На этот раз он ответил на поцелуй. Джинён улыбнулся ему в губы. У него нет голоса как у Чонхвана, но это в любом случае лучше.