Восхождение

Свет ночного Готэма заполняет крохотную спальню Джонатана Крейна, в то время как он лежит в постели. Его укутанное тело неподвижно, лишь его грудь то поднимается, то опускается, следуя за дыханием. Его глаза закрыты, но он не спит - он думает. В его разуме проносится череда мыслей, каждая из которых желает быть изученной и проанализированной, воплощенной в действие. Но есть одна мысль, точнее идея, что не желает уходить и с нетерпением мучает его разум. Он знает, что она не уйдет, пока он не выполнит поставленную задачу. Мысль давит на него своей необходимостью, постоянно находясь в голове. Каждую секунду он думает об этом. Это началось незадолго до того, как она начала просачиваться в его сны, наполняя их мучениями. Мысль пугает его. Он знает, чем все закончится: как только план будет выполнен, его жизнь навсегда изменится. Он больше никогда не станет прежним. Как и Готэм. Крейн открывает свои глаза. Он знает, что должен сделать. Встав с кровати, он пересекает комнату, направляясь к небольшому деревянному столу. Там нет никаких рабочих документов и файлов из лечебницы. Содержимое – его собственные работы и исследования, открытия, которые идиоты в Аркхеме даже представить себе не могут. Садясь в кресло, он снимает очки и с точностью кладет их в передний карман. Его взгляд устремляется к нижнему ящику стола. Трясущейся рукой он открывает ящик, но, когда видит его содержимое, резко выдыхая, в страхе отскакивает. Сделай это. Но мне страшно. Сделай это. Глубоко вдохнув, он быстро погружает свою руку в ящик, прежде чем что-то сможет остановить его. Мешок в его руках теплый. Да, да. С трепетом он расправляет ткань нежными руками на столе. Начинай. Сглотнув, он быстро водит руками по грубой ткани, прощупывая каждую ее малейшую часть. Он чувствует, как в его руках ткань оживает в ответ на прикосновения. Жесткая материя трется о его мягкую кожу, и он наслаждается этим контрастом. Он закрывает глаза и позволяет чувствам захватить его, утопая в этих теплых приятных волнах. О да. Он сделал правильный выбор. Прежде чем открыть глаза, он наслаждается этими драгоценными моментами в тишине. Твори. Крейн опять открывает ящик стола, доставая иголки и нитки. Трясущимися руками он берет их, его глаза округляются, когда он видит ножницы. Он не хочет резать ткань, ранить или разрушить ее. Беря их в свои руки, он пытается успокоиться. Медленно, осторожно он открывает ножницы, держа ткань между холодными металлическими лезвиями. Делает глубокий вдох. С громким щелчком лезвия закрываются. Он решительно продолжает резать сначала медленно, постепенно увеличивая темп. Не нужно осторожности. Мы не собираемся выглядеть мило. Крейн кивает и оставляет всякую осторожность, стремится быстро закончить дело, отчаянно разрезая ткань, как будто стремясь причинить ей боль. Вскоре у него остается куча обрывков, лежащих рядом с ним, на его столе и его коленях. Беря катушку толстых черных ниток, он смачивает ее кончик языком, прежде чем продеть в иглу. Сшивая разрезанные куски, он вставляет иглу в жесткую ткань и вынимает ее. Обрывки мешка как кусочки пазла: соединенные один с другим, они создают целую картину. Отлично. Превосходно. Крейн улыбнулся. Снаружи срабатывает сигнализация машины, и он подпрыгивает, в то время как визжащий звук эхом разносится по комнате. В ушах стоит звон. Он чувствует резкую боль и смотрит вниз, видя темную каплю крови, стекающую по его пальцу. Он наблюдает, как она скользит по костяшкам, стекает по ладони, пока, наконец, не достигает запястья. Когда она попадает на манжету рубашки, красное пятно начинает расти, расползаясь на светло-голубой ткани. В одно мгновение он выходит из себя. Он хочет выбежать наружу и схватить того придурка, который помешал ему, хочет обвить пальцы вокруг его горла и смотреть в его пустеющие глаза, в то время как этот идиот пытается вдохнуть. Хочет голыми руками разорвать его на куски и слушать, как он кричит и умоляет избавить его от бессмысленного существования, смотреть, как части его тела плавают в воде, как он превратится в груду плоти и крови. Нет. У тебя есть работа. Крейн вздыхает; делая глубокий вдох, сжимает кулаки и успокаивается. Хорошие вещи приходят к тем, кто умеет ждать. Откашлявшись, Джонатан продолжает свою работу. Он дергает иглу, представляя вместо ткани рот владельца автомобиля. Пот стекает по его лбу, пока он вставляет и вынимает иглу, вставляет и вынимает, оставляя позади зазубренные черные линии. Хорошо. Отлично. Взяв ножницы, он зажимает конец иглы, прежде чем завязать тугой узел. Держа свое творение перед собой, он поднимает ножницы и режет ткань. Двумя острыми лезвиями, чей звон раздается по всей комнате, он оставляет позади две зияющие дырки. Два прореза находятся выше большого, кривого сшитого отверстия, каждый шов которого находится на довольно большом расстоянии от другого. Идеально. Закрыв глаза, Крейн поднимает свое творение над головой. Когда он открывает их, он больше не видит глазами доктора Джонатана Крейна. Он осматривает комнату через прорези с рваными краями. Это кажется захватывающим и освобождающим. С бешено колотящимся сердцем он берет веревку и осторожно обматывает вокруг шеи, стягивает ее, укрепляя маску. Я сделал это. Мы сделали это. Сегодняшняя ночь – рождение Пугало, его слияние с Джонатаном Крейном, его завершение. Сегодняшняя ночь – появление нового страха. Сегодняшняя ночь – начало конца Готэма. Пугало улыбнулся.