Кукла на ниточках

Дании хотелось выть, метаться по комнате, как зверю по клетке. Он в который всей своей сутью отказывался воспринять, что он попался в удачно сплетённую паутину. Кто бы подумал, что им когда-то смогут так легко управлять, дергая за ниточки, как куклу в коробке на рыночной площади во время ярмарки? — Чёртов норвежец! — последний целый элемент интерьера, стул, полетел в стену, осыпаясь с треском кучкой деревяшек. — Я буду играть с тобой, когда нам точно никто не помешает. Я смогу раскрутить тебя за ниточки так, что никто не заметит, что я управляю тобой, и поверят в идеальность моей куклы, тебя.... — эхом отдаётся в голове шепот Норвегии. — Я обещаю тебе, мерзость.... Хенрик сжимается на полу, закрывая голову руками, и тихо-тихо воет, матеря настолько дорогого человека. Он сам дался в волю фантазии нордического принца, так что некому и жаловаться, некого винить. — Не верь мне, никогда не верь! Я обязательно тебя предам, вот увидишь! — гордое, королевское высокомерие и цинизм отдают непривычно резкой холодностью. — Я заставлю тебя сомневаться даже в том, кто ты есть, чем ты дышишь....существуешь ли ты....Всё будет так, как захочу я! — Чёрт тебя дери, сволочь... — датчанин как-то безумно смеётся. — Ты умудрился таки свести меня с ума! — Я заставляю тебя страдать, буду наслаждаться твоей тоской, твоей радостью. Бей головой и руками по стенам. Я надежда, которую ты тратишь зря, — снова слышится голос с насмешкой, вместо ледяного спокойствия. — Не надежда....мечта....мечта.... — голос из воспоминаний кажется Дании реальным собеседником. Он сидит и смотрит невидящим взглядом в потолок — кукла сломалась, несмотря на то, что под хрупкой фарфоровой скорлупкой была твердая металлическая прослойка. — Проси, умоляй....но я не отпущу тебя. Другой такой игрушки мне не найти.... И блондин захлёбывается собственным криком, воет, скребёт ногтями по полу, кусает себя за руки, чтобы сдержать вой. Зовёт своего по-прежнему любимого Норвегию, молится Богу, чтобы Ад скорее закончился. Хенрик, всё же, сошёл с ума..... На лицо юноши падает свет, и ему кажется, что он умер и отправляется в Рай. Вот даже взволнованное лицо ангела, что подозрительно похож на норвежца, который смотрит с тревогой и нежностью. И он тянет к нему руки, прежде, чем провалиться в беспамятство, веря, что это смерть и он попадёт в Ад. А, на самом деле, это и вправду был тот самый любимый северянин, что уже три месяца заботится о Дании, который очень плотно подсел на наркотики. Заботится, потому что любит, потому что виноват — не скажи он ему, что не хочет никаких отношений, Хенрик не пошёл бы и не напился, а, в последствии, не принял бы ту убойную дозу, после которой ему привиделся норвежец, от речей которого он сошёл с ума. — Дурак ты, Дания.... — усаживаясь на пол и укладывая голову парня себе на колени, тянет Норвегия. — Не ты моя кукла, а я твоя....Пожалуйста, не бросай меня — кукле без кукловода не жить...