***
Не нужно быть гением с высоким коэффициентом интеллекта, чтобы понять ― они облажались. Ну, кроме Рокси. Потому что Рокси и облажаться просто не могут быть в одном предложении, она разговаривает с их объектом (Ребекка, но, конечно, зови меня Бекки) о балете, опере или о еще каком-то развлечении для пижонов, о котором Эггзи и понятия не имеет, но похоже, что это все-таки хоть немного, но работает. Чарли тоже все еще пытается, хотя его ухмылочки, поигрывание бровями и пошлые намеки делают из него абсолютного мудака. Но вот Эггзи. Его мысли вовсе не о задании, и он знает это. Начал-то он правильно, потому что у себя дома все, что ему стоило сделать, чтобы заполучить себе кого-то на ночь, так это показать, чего ты на самом деле хочешь. Но после он понял, что их объект на такое точно не клюнет, и Эггзи стоило бы пересмотреть свою стратегию, может, объединиться с Рокси, подхватить ее разговор и приемы, адаптироваться и меняться. Но он не может. И во всем виноват чертов Гарри Харт. Мерлин, тот еще ублюдок, наверняка все просчитал заранее. Он не должен был останавливать Эггзи перед самым выходом, не должен был говорить ему, что Гарри очнулся и он может увидеться с ним после, и таким обнадеживающим тоном, что у Эггзи сердце заколотилось в груди. Он точно сделал это специально, потому что, наверное, он поспорил, что Эггзи не станет новым Ланселотом, ведь очевидно, что Эггзи просрет любое задание после таких новостей. После двух месяцев пикающих машин, мерного дыхания и холодных, безжизненных пальцев, Гарри Харт, наконец-таки, очнулся. И вместо того, чтобы быть рядом с ним, держать его за руку, познакомить его с ДжейБи и купаться в тепле его улыбки, Эггзи застрял в этом чертовом клубе, пытаясь соблазнить человека, которого он не хочет, в то время как тот, кого он на самом деле хочет, сейчас в штабе, и это так далеко, будто на другом континенте. И да, Эггзи давно уже перестал отрицать свои чувства к Гарри. Он более чем доволен тем, кто он есть, и он сразу понял, что почувствовал еще тогда в Черном Принце, и не стал мешать этой симпатии перерасти в настоящую влюбленность. Потому что это было бы бесполезно, ведь Гарри такой Гарри, эти его строгие костюмы, острый ум, целеустремленность и самоуверенность, он как ураган, который не удержать на месте. Для того чтобы выиграть войну нужно меньше усилий, чем Эггзи, чтобы устоять перед ним. Но он очень старается не показывать этого. Гарри его ментор, и Эггзи не нужно быть агентом Кингсмэн, чтобы догадаться, насколько хреновая одна мысль о том, чтобы быть с ним, не сейчас, когда он является его учеником и кандидатом, и от его успехов на тренировках зависит репутация Гарри. И даже если он станет Ланселотом, Эггзи не уверен, что ему когда-нибудь хватит смелости на то, чтобы признаться. Если Гарри ему откажет, мягко, но сурово оттолкнет его, скажет: "Прости, но нет", с такой добротой в глазах, то Эггзи тут же развалится на части. Лучше любить Гарри на расстоянии, чем потерять его насовсем. Музыка меняется, и Эггзи вновь мысленно возвращается к своему заданию, дерьмовому шампанскому и к Бекки, которая все еще мило общается с Рокси, пока Чарли стервятником нависает над ними. Эггзи трясет головой, ставит бокал и выпрямляет плечи. Ему нужно взять себя в руки, потому что все пойдет псу под хвост, если он завалит тест и вылетит из Кингсмэн. Он должен выполнить задание, чтобы не опорочить память отца, дать своей семье жизнь, которую они заслуживают, и чтобы продолжить быть рядом с Гарри, наслаждаться его одобрением и теплом, будто он новое Солнце в личной галактике Эггзи. Сделав глубокий вдох, он наклоняется ближе и начинает... ― Прошу прощения. Его прерывает чужой голос, едва слышимый среди громкой музыки, но Эггзи поворачивается на звук так резко, что едва не скидывает бокал. Гарри одет, как и положено агенту Кингсмэн, в однотонный темно-синий костюм, который в приглушенном свете клуба кажется почти черным. Его пиджак не застегнут, не прячет тонкую белую рубашку, и вместо затянутого галстуком горла виднеется золотистая кожа, открывающаяся под двумя расстегнутыми пуговицами воротника, и от этого у Эггзи пересыхает в горле. Боже, как же приятно вновь видеть Гарри. У Эггзи сердце наполняется радостью, теперь он может наконец облегченно вздохнуть, потому что Гарри здесь: после двух месяцев ожидания и страха он вновь вернулся к Эггзи. И рядом с ним его место. Гарри стоит рядом с их столиком и улыбается, слегка наклонив голову. Его волосы не уложены гелем на ровный пробор, завиваются на концах, как у какого-нибудь школьника, и Эггзи знает, что если он сейчас прикоснется, проведет пальцами по темным прядям, как он всегда и хотел... ― Ты кто? ― требовательно спрашивает Чарли, прерывая неловкое замешательство Эггзи. Он оборачивается и видит одинаково удивленные лица у Рокси и Чарли, и тут же осознает, что они правда понятия не имеют, кто такой Гарри. И это вполне ожидаемо: рекрутов не знакомили ни с кем из действующих агентов, не считая их менторов, и для них был только Галахад, имя на бумаге, не больше. Эггзи понимает, что они не знают Гарри. Они не знают его нежной улыбки, когда Эггзи хвастается своими результатами в стрельбе, не знают, как он слегка прикрывает глаза после хорошей пинты пива или как он смертоносен в бою, лишь стремительная сила да воля всевышнего. Это странно и разжигает внутри Эггзи что-то ужасно собственническое, что-то злое и ядовитое, что сворачивается узлами и шипит: "Он мой", он с трудом сдерживается от того, чтобы не разбить лица и Чарли, и Рокси только за то, что они посмели посмотреть на Гарри, а учитывая то, что тот думает об Эггзи только как о друге, такое желание просто... Пиздец. Гарри же игнорирует Чарли чуть более чем полностью, наклоняется и предлагает девушке руку. ― Дорогая моя, я не мог не заметить, как настойчивы ваши приятели, ― говорит он Бекки, и Эггзи, окончательно проебав задание, сжимает руки в кулаки. ― Быть может, вы захотите выпить со мной? ― О да, с удовольствием, ― отвечает Бекки, и сложно не заметить облегчения в ее голосе, она, не замечая Чарли, протягивает свою руку в ответ, и Гарри помогает ей подняться. И прежде чем у Эггзи получается вновь дышать, прежде чем Рокси и Чарли успевают сделать хоть что-то, они уходят. Какое-то время они просто сидят, вокруг них фоновым шумом звучит музыка и разговоры. Эггзи сглатывает, чувствуя, как его тело сковывает льдом, несмотря на то, что в клубе стоит душная жара. Гарри предложил уйти Бекки. Он... дотронулся до нее, держал ее за руку, пригласил к своему столику, и, боже, он даже не взглянул на Эггзи... ― Мда, полный пиздец, ― резко комментирует Чарли, глотнув шампанского. ― Кто этот мужик вообще такой, чтобы вот так просто уходить с девчонкой? Эггзи делает глубокий вдох, медленно разжимая кулаки, чувствуя боль в красных следах-полумесяцах, оставшихся от впивавшихся в кожу ногтей. Сидящая рядом с ним Рокси хмурится. ― Как думаешь, он подсадной? Мог Мерлин специально его прислать, чтобы поменять все? Чарли фыркает. ― С этого чертова шотландца станется. И, Анвин, какого черта ты творишь, сидишь тут, с яйцами напоказ... Эй! И куда ты, мать твою, собрался?! ― Отвали, ― огрызается Эггзи и идет за ними. Подсадной. Ну, черт побери, конечно, какова вероятность, что спустя пару часов после комы Гарри Харт придет именно в тот бар, где рекруты выполняют свое последнее задание, подойдет именно к их столику и очарует именно их цель? Полный пиздец, вот что это. Три волка охотятся за одной овечкой, а теперь к ним присоединилась еще и пума. Эггзи проделал слишком большой путь, чтобы потерять все прямо сейчас. Он находит их в самом дальнем углу клуба, если не искать специально, то даже не заметишь. У Гарри бокал виски, и Бекки наслаждается красным вином, и в тот момент, когда Эггзи подходит, Гарри говорит что-то, что заставляет Бекки смеяться, откинув голову назад и открыв тонкую шею. Она сейчас красивее, чем была весь вечер, но Эггзи на нее даже не смотрит, потому что Гарри тоже смеется, тихо, но искренне, у его глаз тут же появляются лучики от улыбки. Он выглядит на десять лет моложе, веселый, сильный и невозможно красивый, Эггзи приходится делать глубокий вдох, чтобы успокоить свои дрожащие руки, и только после он подходит ближе. ― Не против, если я присоединюсь? Гарри поворачивается, и даже если он удивлен, то не показывает этого, просто смотрит на Эггзи поверх оправы очков с легким любопытством и ничего больше. Бекки тут же становится серьезнее. ― А. Гэри, не так ли? Она, наверное, не хотела, чтобы это прозвучало недовольно, будто "снова ты", так что Эггзи старательно делает вид, что ничего не замечает, рассматривая место, что выбрал Гарри. Оно уютнее, но меньше, и Эггзи может сесть только рядом с Гарри, напротив Бекки. "Да и к черту," ― думает он, садясь. ― Именно, ― отвечает Эггзи, протягивая руку. ― Гэри Спаркс. На лице Гарри все то же спокойствие, хотя в его глазах пляшут веселые черти, и он пожимает его руку. ― Ричард Армстронг. Приятно познакомиться, Гэри. И черт, то, как он произносит его имя, звучит невероятно приятно. Эггзи очень рад тому, что в клубе темно, и никто не видит его раскрасневшихся щек, не только от того, как сладко звучит его имя на языке Гарри, но и от того, как они сейчас близко. Место за столом рассчитано на двоих, он практически прижат к Харту, их разделяет лишь пара сантиметров, и он совсем рядом, может почувствовать хвойный запах его одеколона и увидеть каплю пота на шее из-за жары в клубе. Это делает с Эггзи странные вещи, желание горячим узлом скручивается внизу живота. Бекки наклоняется ближе. ― Ричард рассказывал забавную историю со своей работы в ателье. ― Правда? ― говорит Эггзи, смотря на Гарри. ― И что же рассказывал Ричард? Но Гарри все так же улыбается, глупо, красиво, просто роскошно улыбается и ставит бокал на стол. ― Ничего такого, просто небольшое недоразумение, ― отвечает он. ― Один глупый молодой человек зашел к нам, хотя он совсем ничего не понимал в костюмах. Так что мне пришлось... обучить его. То, как он это произносит, нагло и остро, как тогда говорил: "Эту замечательную пинту Гиннесса", это просто удар ниже пояса, и ладно, Эггзи в игре. ― Что ж, ― говорит он, подзывая к себе официанта, чтобы заказать себе еще один бокал шампанского, ― откуда ты знаешь, что он не прикалывался над тобой? Может, он знал. Может, он просто ждал момента, чтобы показать. Бекки смотрит на него с недоумением, а Гарри лишь изгибает бровь. ― Не думаю, что тот молодой человек мог загадывать так далеко вперед, ― отвечает он. Эггзи берет бокал с подноса и делает глоток. ― Может, он хотел тебя удивить. ― Может, но он не смог. ― Не смог? Они смотрят друг на друга, и в этот момент правила меняются. Эггзи не в состоянии отвести взгляд. Гарри еще никогда не был к нему так близко, что Эггзи может рассмотреть каждую черточку его лица, и он тут же старается запечатлеть в памяти как можно больше, оставить у себя в голове воспоминание об именно таком Гарри Харте: расслабленном, довольном и дразнящемся. Больше он этого никогда не увидит, Эггзи уверен. В любой момент Гарри вернет все на свои места, покачает головой и выдаст легкую шутку, чтобы разрядить обстановку, и они вновь станут тем, кем они и являются: учитель и ученик, отец и сын, рыцарь в доспехах и мальчишка-оборванец. Вот только время идет, а Гарри ничего не делает. Просто смотрит на него, и Эггзи чувствует, как в его взгляде зарождается что-то новое: темное, горячее, зажигающее ответное желание внизу живота Эггзи. Жар, будто языки пламени, льется по его телу, в джинсах становится тесно, член твердеет, возбуждение мешается с предвкушением. Эггзи облизывает губы, и Гарри тихо вздыхает, опускает взгляд на его рот, сжимая в руках бокал, в этот момент будто взрывается сверхновая и Эггзи осознает. Гарри хочет его. Новое знание такое тяжелое, у Эггзи перехватывает дыхание, все что он может ― сидеть и пялиться. Он выпил совсем чуть-чуть, но сейчас чувствует себя сильно пьяным, заторможенным, мысли будто в тумане, и он полностью заворожен взглядом Гарри, его потемневшими карими глазами и дергающимся кадыком, в то время, как он придвигается все ближе. Гарри прочищает горло, издает глубокий, гортанный звук, почти что рычание, и шепчет: ― Может, его слишком заботили манеры, ― и Эггзи сходит с ума. ― Боже мой, Гарри, ― выдыхает он, наклоняется вперед и целует его. Мир не взрывается, но по ощущениям ― должен. Гарри низко стонет и тут же целует его в ответ, проникает языком в его рот, и они оба стонут, ощутив вкус друг друга впервые. Будто бы издалека Эггзи слышит, как Бекки пищит что-то вроде: "Ой, извините, я просто...", но ее слова теряются в урагане ощущений, связанных с Гарри: его руки, скользящие по плечам, спине, бедрам; его умелый язык; его напряженные мышцы, когда Эггзи прижимается так близко, как только может, он хочет поглотить Гарри, залезть ему прямо под кожу и обрести там свой дом навсегда. Посреди всего этого безумия Эггзи умудряется забраться к Гарри на колени, и, прижавшись пахом к его, откидывает голову назад, задыхаясь от жаркой волны, прокатившейся по его позвоночнику. Гарри принимает это как руководство к действию, наклоняется и влажно целует его в шею, но даже сквозь пелену желания здравый смысл одерживает верх, и Эггзи удерживает Гарри за плечи, едва дыша и чувствуя головокружение. ― Гарри, ― задыхаясь, произносит он, выгибая спину, когда Гарри сильно кусает чувствительное место, где плечо переходит в шею. ― Аах... Гарри, не здесь! Гарри недовольно хмыкает и отстраняется. Его глаза почти что черные, сверкают в мигающем свете, на лбу выступила испарина, и от его кожи волнами исходит жар. ― Эггзи, ― шепчет он, будто в трансе, и Эггзи матерится, слезает с него, чтобы уйти. Они спотыкаются, словно пьяные, идут по темным коридорам клуба, и дорога занимает у них в два раза больше времени, чем должна, потому что каждые пару шагов они зажимаются у ближайшей стены, чтобы вновь поцеловать друг друга, глубоко и отчаянно. Гарри останавливается в темном углу за туалетом, толкает его к стене и прижимается к его бедрам своими. Эггзи даже не может заставить себя подумать о том, что вообще-то они все еще в публичном месте, и любой, кто решит свернуть не туда, сразу увидит их, трущихся друг об друга, как подростки. Все, что его сейчас волнует ― Гарри, его сильное тело, удерживающее Эггзи, и его ловкие пальцы, яростно вырывающие пряжку ремня. Гарри вытаскивает их члены с рекордной скоростью, и Эггзи едва успевает почувствовать холодный воздух на разгоряченной плоти, потому что Гарри облизывает ладонь и обхватывает их, быстро и жестко двигая рукой. Это просто непередаваемо: вкус Гарри на его языке и раскаленное пламя в его глазах, резкий запах их общего возбуждения и идеально сжимающая его член рука, все это подводит Эггзи к оргазму с силой урагана или наводнения, и это ― самая приятная катастрофа. И вдруг его буквально оглушает, он задыхается от воздуха в легких, весь мир сужается до его языка во рту Гарри, его члена в руке Гарри, и Гарри, Гарри, Гарри, и Эггзи кончает, выдыхая его имя как молитву, как обещание, и Гарри стонет, замирая напротив него. Спустя мгновение реальность обрушивается на него: коридор, клуб, музыка, эхом отдающаяся от тонких стен. У Эггзи подкашиваются колени, но Гарри ловит его, удерживает рукой за бедро, и они дышат вместе, пытаясь прийти в себя. Немного спустя Гарри наконец выдыхает и делает шаг назад. Он тянется за платком, чтобы вытереть ладонь, но Эггзи резко подается вперед, целует его легко и целомудренно и чувствует руку Гарри на своем затылке. ― Хм, ― шепчет Гарри, и их губы касаются при каждом звуке. ― Если ты таким образом решил завершить свое задание... ― Ой, прекрати. Согласись, дело ведь совсем не в этом, ― возражает Эггзи и имеет удовольствие видеть, как смеется Гарри, тихо и довольно. ― Согласен, ― отвечает он, и, боже, Эггзи просто помешан на нем, ведь то, как он это говорит, мягко, и нежно, и любяще, у Эггзи желудок делает кульбит, а сердце стучит просто оглушительно, потому что такие слова можно сказать совсем в другом месте. Но Эггзи упрямо заставляет себя оставить мысли об этом на другой день, пока они наконец отлепляются друг от друга, пытаясь привести себя в порядок с помощью носового платка. Но это бесполезное занятие, особенно когда Гарри недовольно морщит нос, глядя на испачканную рубашку, но Эггзи сейчас плевать на это, его душа готова петь от радости, он так доволен, что ему кажется, что вот-вот лопнет от счастья. Пара испорченных рубашек этого стоят. Гарри этого стоит. Рядом с ним Гарри кидает платок в ближайшую мусорную корзину и поворачивается к Эггзи с мягкой улыбкой. ― Давай отвезем тебя домой, ― говорит он. Эггзи улыбается, довольный сверх меры. ― Да, Гарри.***
Следующим утром их вызывают в одну из гостиных в главном штабе. Мерлин, держа планшет наготове, лишь изгибает бровь, когда они, опоздав, заходят. Рокси улыбается, и позади нее Персиваль, пожав плечами, щедро наливает себе виски в бокал. Мерлин не медлит. ― Чарли не прошел задание и был исключен, ― говорит он. ― Рокси справилась блестяще. Отлично сработано, ты вовремя перехватила мисс Хорниголд, как раз, когда она собиралась уходить. Рокси кивает. Эггзи едва не пропускает момент, когда ее уши алеют красным: он слишком занят рассматриванием Гарри, чувствуя нарастающую панику. Но Гарри лишь продолжает изучать собственные ногти, и Мерлин прочищает горло. ― Что касается тебя, Эггзи, ― начинает он, и Эггзи выпрямляется. ― Так как тебе не удалось соблазнить объект, технически ты тоже провалил задание и должен быть исключен. Однако, ― и тут он поворачивается, чтобы многозначительно окинуть Гарри взглядом, ― нельзя не удостоить вниманием твою технику соблазнения своего наставника. Персиваль, который только что сделал большой глоток виски, резко им давится и начинает кашлять. Гарри хлопает его по спине, с усмешкой приговаривая: ― Ну что ты, что ты. Мерлин закатывает глаза и поворачивается обратно к Эггзи с серьезным видом. ― Так что поздравляю, Эггзи, ты прошел. Считай, что удержал свою удачу в руках. Переполняемый облегчением и радостью, Эггзи ухмыляется. ― Ну, в руках я держал кое-что другое, чувак. Рокси хихикает, и Персиваль обреченно стонет. Гарри улыбается так, будто не может не улыбаться. Мерлин, едва не скрипя зубами, говорит: ― Следующие двадцать четыре часа перед финальным тестом вы проведете со своими наставниками. Используйте время с пользой. Свободны. Рокси и Персиваль, который все никак не может успокоиться и стучит себя по груди, уходят. Мерлин, кинув еще один неодобрительный взгляд на Гарри, тоже направляется к выходу. Оставшись вдвоем, Эггзи подходит к своему возлюбленному и обнимает его за шею, чувствуя сильные руки Гарри, властно опустившиеся на его бедра. ― Двадцать четыре часа, ― говорит Гарри с легкой улыбкой. ― Чем хочешь заняться, Эггзи? ― Хм, ― Эггзи поднимает голову для поцелуя, и Гарри с радостью выполняет его просьбу, нежно и любяще касается его губ своими. ― Уверен, мы что-нибудь придумаем.