Мать

Джемма откинулась назад на стуле и выпустила колечко дыма, наслаждаясь одним из редких моментов спокойствия. Вскоре, она снова окажется втянутой в водоворот житейских проблем, но сейчас она была наедине со своими мыслями. Она вспоминала о той себе, которой была, о ее пути от девочки к женщине, к матери. Ее собственная мать доводила ее до белого каления, но, даже несмотря на ненависть, Джемма признавала, что та никогда не отказывала ей в доверии там, где это было необходимо. Роуз показала ей пример ведения домашнего хозяйства, необходимости сосредотачивать нити происходящего в своих руках, искусства идти по жизни не напролом, но с хитростью, смирения с рутиной, умения подстраиваться под чужую волю. Побег из дома в шестнадцать лет был лучшей вещью из всех, что она делала. Она никогда не признавала, что тогда была до чертиков испугана. Никогда не признавала, что не имела представления, что делать и никакого понятия о том, во что ввязалась. Уроки, преподанные ей тогда, остались с ней на всю жизнь. Но, однажды попробовав вкус свободы, вкус независимости, она поняла, что никогда не бросит эту жизнь. Она теперь была сама себе хозяйкой — вот и все. Потом она встретила его: Парня. В нем было что-то такое, что-то, с чем она могла бы связать свою жизнь. Конечно, она его и хотела тоже, но там было не только это. Джемма была достаточно разумна, чтобы бы честной с собой; она рассматривала даже наихудшие варианты их будущего и точно знала, что оно не закончится тем, что она заколет его вязальной спицей, когда им обоим будет по восемьдесят. Связь между ними тянулась в обе стороны. Ей было спокойно в его присутствии; они могли спокойно помолчать вместе, не нуждаясь в том, чтобы заполнять это молчание словами. Между ними было и что-то вроде своеобразного партнерства, которое она надеялась сохранить. Жизнь подкидывала им разные каверзы — какие-то из них были мелочами, а какие-то — настоящими крахами. Каждая из них постепенно делала Джемму тем человеком, которым она стала, понемногу переделывая ее и меняя с каждым новым случаем. Каждая из этих каверз вынуждала ее решать: бороться ли, или смириться с происходящим, или отступить и позволить себя сломать. Каждый раз она выбирала борьбу. Все эти каверзы требовали от нее решения, и принять его – все, что она должна была сделать. Взвесить все за и против, спланировать действия и реакции, проложить курс, определить, чего они хотят добиться и убедиться, что ее семья подчинится с ее решению. Этот чертов валун она поднимала на гору каждый день. Появление детей научило ее настоящей любви, бескорыстной любви, любви беззаветной и безусловной. Дети должны были быть заботливо выращены, защищены, обучены всему необходимому. Жизнь сосредоточилась для нее на семье и доме — безопасном месте, прибежище, которое она должна была создать. Материнство научило ее настоящему терпению, жертвенности и преданности. Она научилась мягкости, чтобы сгладить свою жесткость. Материнство дало ей понять, что тяжелее всего в жизни отпускать детей на свободу, поддерживая их во всем, чем они могут стать и не оглядываясь на то, насколько это может ранить ее саму. Это — семья. Ты — жена и мать, и каждый день ты просыпаешься, чтобы снова пройти по дороге, усыпанной острыми камнями. Отказаться или сойти с пути невозможно. И семья никогда не должна видеть твоих слез. В принципе, можно найти какой-нибудь выход: шопинг, встречи с подругами за бутылкой вина, разговоры с домашним попугайчиком, или еще что-нибудь. Но день за днем ты встаешь и продолжаешь жить так. Ты без остатка отдаешь себя такой жизни, и это не добровольное решение, вовсе нет. Другого выхода нет, как и выбора. А бросить это — не для тебя. И ты борешься, учишься, любишь каждый день, каждый чертов день до самой своей смерти.