Май, сирень, Арнольд и Хельга!

Той ночью Хельга не могла уснуть, думая о том, как все испортила. Пару раз Фиби звонила ей на мобильный, вероятно, чтобы похвастаться проведенным временем со своим парнем. Для Хельги это на самом деле не означало что-то предательское, и она бы с удовольствием выслушала подругу, если бы не камень на сердце и слезы в глазах. Однако когда подруга позвонила уже в пятый раз, Хельга подумала, что это она станет предателем, если не ответит. - Алло, Фибс? Сейчас не лучшее… - Хельга, что с тобой?! – Фиби запереживала, услышав дрожь в голосе подруги после того, как она не ответила на четыре ее звонка. - Фиби, все отли-и-ично, - блондинка не могла сдерживаться. По красным щекам стекали дорожки горячих слез, капля за каплей наполняя пустую грусть девушки. Она заикалась все больше с каждым словом, будто изнутри ее распирало то, чего она не могла удержать. - Хельга, - сочувственно прошептала Фиби на другом конце провода. – я еду к тебе. Если бы не такая тяжелая голова, пульсирующая на макушке, и отчаянное состояние Хельги, она бы точно отговорила Фиби ехать к ней. Но, кажется, она даже не до конца поняла происходящее. Через пятнадцать минут в дверях дома Патаки появилась маленькая Фиби Хейердал. Как только Большой Боб увидел на пороге низенькую брюнетку, он тут же принялся грубить, несмотря на то, что она всего лишь старшеклассница, да и к тому же лучшая подруга его младшей дочери. Но он этого даже знать не знал. Старший Патаки остудил свой пыл, когда из комнаты на верхнем этаже послышался слегка унылый, но вполне уверенный крик с приказом впустить девушку. Фиби тотчас побежала наверх, крохотными шажочками поднимаясь по лестнице. Она открыла дверь в комнату, и, казалось, самые страшные кошмары ее были на яву: лучшая подруга лежит на своей кровати с опухшим лицом, растормошенными волосами, беспорядочно лежавшими на подушке, а глаза девушка прикрыла рукой. - Хельга… - в голосе Фиби были ясно слышны нотки печали и скорби за подругу. Она присела к ней на кровать и стала нежно гладить Хельгу по блондинистым спутанным волосам. Не нужно было никаких слов – Фиби отчетливо понимала, что случилось. - Хельга, - продолжила брюнетка, мягко проговаривая имя, - это не конец света. Ты выглядишь очень подавленной. Хочешь поговорить об этом? - Ох, Фибс, - измученно протянула Хельга, - если бы я хотела говорить об этом, то я бы ответила на твои первые четыре звонка. Без лишних слов Фиби, точно понимая все, что творится у Хельги в голове, легла с ней на кровать и крепко ее обняла. Хельга медленно успокаивалась, несмотря на то, что в сердце все еще продолжал бушевать ураган. Она не спала всю ночь, в отличие от ее подруги: та спокойно дремала, все так же крепко прижимая Патаки к себе. Всю жизнь Хельга знало только одно – Фиби ее точно никогда не бросит. Казалось, у ночи нет конца. Каждый раз, стоило не спящей Хельге посмотреть в окно, она могла видеть лишь густую синь неба, редкие тусклые звездочки и золотой полумесяц, царствующий на просторе иссиня-черного небосвода. Наверное, это могла бы быть завораживающе прекрасная картина, в особенности темные домишки с погашенным светом в окнах, на которые струится свет полумесяца. Но не сейчас, когда так охота плакать. Фиби Хейердал проснулась с первыми лучами солнца и, присев на краешек кровати, потянулась. Она вспомнила, что ночевала у Хельги, и что пришла к ней по особенно важной причине, поэтому резко повернула голову в сторону блондинки. Та быстренько притворилась спящей, чтобы не волновать подругу ее ночной бессонницей. Кроха Фиби пообещала принести завтрак в комнату, чтобы Хельга тоже могла поесть. Сама Хельга знала, что в холодильнике пусто, и ее однокласснице придется повозиться с готовкой. Она встала с кровати и опустошенными глазами всмотрелась в солнце, которое еще не так давно было позади того кошмарного вчерашнего дня. Слишком тяжело вспоминать. «Пока что я встречала холодный рассвет в обнимку с Фиби, Арнольд нежился в теплых первых лучах солнца, обнимая свою ненаглядную Лайлу.» - думала она, но не плакала. – «Наверное, я уже выплакала свой жизненный лимит слез». Вдруг ее взгляд что-то привлекло. Цветы в вазочке на столе. Чахлый букет сирени, стоящий в прозрачном стеклянном сосуде, слегка переливался от солнечных лучиков, несмотря на то, что был уже совсем вялый. Неожиданно Хельга вспомнила, как сирень уже навредила ей. «Точно. Перед тем, как загадать желание, я подумала о том, что Лайла будет встречаться с Арнольдом. А само желание я загадала уже после того, как съела цветок. И как во второй раз я пожелала, чтобы у них ничего не получилось в тот день, а сама параллельно думала о том, как Арнольд меня возненавидит, если обнаружит меня подглядывающей. И, кажется, теперь точно ненавидит». Неважно. Сегодня Хельга не пойдет в школу. Сегодня она не увидит ни Арнольда, ни эту стерву Лайлу, никого из школы не увидит. Оно и к лучшему. Арнольда и вовсе стоит забыть. Он вчера все сказал. И Хельга вчера все сказала. Младшая Патаки надела джинсы и белую футболку, схватила сумку, по пути на кухню завязала высокий хвост. Навстречу ей тихонько шла Фиби, держа в руках поднос с тостами и чаем. Хельга ловко выхватила поднос из рук девушки и метнулась в кухню, где поставила его прямо на стол. Оттуда она начала брать по одному тосты и хлебать чай. - Твой смородиновый чай – объедение! – хвалила Хельга завтрак от Фиби, еще не прожевав как следует, но все равно очень радуясь. Сама Хейердал стояла в ступоре. Вчера ночью она пришла в комнату к своей отчаявшейся подруге, которая захлебывалась в слезах, как сейчас захлебывается в чае! Как такое возможно? Каких-то несколько часов назад Хельга Патаки была готова пойти на суицид, как думала Фиби, потому что ее тогдашнее состояние действительно намекало на такие выводы. Но Фиби только обрадовалась: - Хельга! Я так счастлива, что с тобой все в порядке! Это значит, что сейчас мы вместе пойдем в школу, и все будет как раньше? - Не сегодня, Фибс, - ответила Хельга с набитым ртом (как неприлично!), - Я призналась в любви Арнольду, подглядывала за их с Лайлой спинами, загадала желание на сирени, но все получилось не так, как я хотела. И теперь Лайла, подарившая Арнольду свою девственность, вся в шоколаде. А Арнольд ненавидит меня. И все из-за той сирени! Ненавижу весну! Весна – не время для любви, Фибс! И тем более не время для школы. А еще, кажется, Арнольд нашел мою розовую книжечку с моими сопливыми любовными письмами и стихами. Какая досада! Только проговорив это вслух, Хельга поняла, что случилось, и что в ее подсознании эта информация таится уже давно. Но не только она была в шоке. Фиби наконец узнала, что же все это время так тяготило ее лучшую подругу, и хоть ответ был так похож на ее догадки, поверить в такой поворот событий для нее было совершенно невозможно. - Хельга, может как раз поэтому тебе стоит пойти в школу? Ты поговоришь с Арнольдом, все объяснишь ему, и вы помиритесь! - Фиби, отбрось в сторону розовые очки и взгляни на реальность! Арнольд точно ненавидит меня! Он мне все дал понять вчера! Я же только что рассказала про случай с сиренью! – в ее речи стали появляться нотки грусти, которые она так тщательно старалась скрыть от наивного взгляда подруги, - эта легенда о сирени, которую рассказывал Джеральд… она правдива. Я загадывала желания, но они не исполнялись. Сначала я подумала, что это все-таки ложь. Но потом я догадалась, что сирень воплотила в жизнь не то, что я проговорила вслух, а то, о чем я думала в этот момент. Не успела брюнетка опровергнуть слова подруги, сказав что-то вроде «это так не научно» или «Джеральд всегда болтает ерунду», как Хельга тотчас сказала все за нее: - Ничего не говори мне, Фиби, я не могу думать по-другому. Глаза юной Хельги снова наполнились слезами, но, несмотря на огромное желание разреветься прямо за кухонным столом, она сдержалась. Фиби, погладив подругу по плечу, сказала: «Я все понимаю, теперь мы можем идти». Хельга широко улыбнулась Фиби и, взвесив на плечо школьную сумку, ушла вместе с одноклассницей из дома Патаки в направлении 118 школы. Перед поворотом, ведущем к школьному зданию, Хельга развернулась и направилась в противоположную сторону. Фиби ничего не сказала, только продолжила идти дальше и, судя по всему, встретила там поджидающего ее Джеральда. Хельга не пошла в школу. На все вопросы, которые задавали Фиби о том, почему хулиганка Патаки подалась в «прогульщицы», она только отнекивалась, что, мол, приболела она. Больше всех интересовался Арнольд. С самого утра он был сам не свой. На уроках он слабо соображал, туманно размышляя о чем-то совсем другом. В мыслях творился бардак: тучи непонятных вопросов, на которые никак не найти ответа. «Что случилось с Хельгой после того случая?», «что же она на самом деле чувствует к нему?», «кто же такая Хельга Патаки?». Завидев озабоченное выражение на лице своего ненаглядного парня, Лайла Сойер стала чувствовать себя как на иголках. Но вида старалась не подавать. Всякий раз, когда заканчивался урок, она быстро металась к Арнольду, не забывая при этом улыбаться в тридцать два зуба и надевать на лицо маску ангелочка, а иногда и припеваючи вести беседу. Однако Арнольд, «мерзавец», на весь этот мюзикл отвечал лишь вяло натянутой улыбкой и наигранным блеском в глазах, что не могло не сердить Сойер. Рыжая девушка решила наконец перестать извиваться перед Арнольдом и взять инициативу в свои руки. Как только прозвенел звонок с последнего урока, Лайла перехватила своего парня в коридоре. Она, ехидно улыбнувшись, подбежала к Шотмену и, как бы «случайно», толкнула его, отчего бедный парень полетел прямо на малютку Фиби, по року судьбы оказавшись точно рядом с ним. Воспользовавшись случаем, который так «неожиданно» оказался под рукой, в прямом смысле этого слова, он снова спросил Хейердал о Хельге. Все шло точно, как и задумала коварная Лайла. Действия Арнольда Шотмена по-детски предсказуемы. И тогда Сойер снова надела на себя маску и принялась разыгрывать спектакль, пока что все зрители-одноклассники не разошлись. - Ах, Арнольд, сегодня ты совсем не обращаешь на меня внимания! – драматично ахала Лайла, изображая вселенское горе, - неужели эта задиристая Хельга Патаки значит для тебя настолько больше, чем я, которая так любит-любит тебя, так дорожит-дорожит тобой. Сколько еще своей любви я должна отдать тебе, разрывая себя на куски, чтобы ты наконец понял, что только ты нужен мне? Естественно такие мольбы ангела Лайлы никого не могли оставить равнодушным. Все одноклассники стали бранить Арнольда за такое скупое отношение к своей девушке. Яростные взгляды окутали желтоволосого парня с ног до головы, отчего в классе родилась угнетающая атмосфера смерти. Почувствав холодные мурашки по всему телу, Арнольд сразу же отпустил Фиби. - Эм-м… Лайла, что ты такое говоришь? Я же так люблю тебя. Просто не может быть, что бы я не обращал внимания на тебя целый день, – убеждал ее и всех одноклассников Арнольд, искренне веря в свои слова, хотя на мгновение его посетила мысль, что он все же врет. Сама Лайла тут же превратилась из горюющей и обездоленной любовью бедной девушки превратилась в самую добрую и солнечную деву. - Конечно-конечно, Арнольд, я просто придуриваюсь, - хихикала рыжеволосая, будто не видя пронизывающих взглядов на своем парне. – Но раз уж у меня сегодня такое хорошее настроение, как насчет того, чтобы сходить сегодня в кино? Арнольд, несмотря на огромное его желание вместе с Джеральдом пойти на свидание с Фиби, чтобы опять начать расспрашивать ее о Хельге, все же понимал, что отказаться ему не уготовано судьбой. Естественно, он согласился. Рыжеволосая Лайла снова мило хихинкула и запорхала в дамскую комнату, чтобы «припудрить носик», при этом приказав парню ждать ее возле входа в школу. Одноклассники тут же прекратили зрительную тиранию над Арнольдом и сами же быстро удалились. Арнольд попрощался с Джеральдом и Фиби, пожелав им удачного вечера, а они, в свою очередь, пожелали своему другу того же. Арнольд уже стоял возле школы и ждал свою голубку, попутно думая о ком-то другом. «С моей стороны очень невежливо заставлять Лайлу беспокоиться обо мне и заставлять ее нервничать. Не могу же я так бесчестно относиться к такой хорошей девушке, тем более, своей девушке» - размышлял он, - «Но все-таки я очень беспокоюсь за Хельгу. Пусть мы были не в лучших отношениях с ней, она все равно оставалась моим другом. Неужели Хельга Джи Патаки все же заняла какое-то особое место в моем сердце?» Арнольд не верил собственным мыслям. Однако это не остановило его, и он продолжил думать и дальше. «Ах, как же красива эта сирень», - подумал парень, глядя на нежные кусты, растущие рядом со зданием. Они были так благоуханны, что этот аромат доносился прямо до Арнольда и покрывал его мысли тучами прекрасных запахов, заставляя думать о чем-то родном и теплом. – «Кого же напоминают мне эти цветы? Только сейчас я понял, как же они красивы. Как странно, что я не замечал этого раньше». Через какое-то время в школьном дворе больше никого не осталось, и Шотмен уже собирался сам идти к Лайле, как она тут же появилась перед ним, словно поджидая его уже давно. Как раз в это время из-за угла школы выходила Хельга Патаки, отчаянная и безэмоциональная, словно веточка бледно-пурпурной сирени, когда-то давно бывшей яркого фиолетового оттенка. Такая же тусклая и отрешенная, только вчера завядшая после долгих лет страсти и увлеченности, но все еще продолжавшая держаться на своей веточке, будто питая последние надежды в чем-то запредельно далеком и несуществующем. Шаркая ногами по сухому серому асфальту, приютившему у себя голубовато-оранжевый оттенок неба, Хельга проходила мимо главного входа в школу и на мгновение осеклась. «Неужели мне послышалось?» - судорожно думала про себя Хельга, но голоса, которые ей вроде бы «послышались» только продолжали звучать в голове, отдаваясь громким эхом в глубине подсознания. Она уже готова была бежать, чтобы они ее не заметили, но Арнольд все же увидел ее и с большим удивлением и радостью, взявшейся из ниоткуда, сразу крикнул ее имя, отчего Патаки по привычке не смогла не обернуться. В ту же самую секунду Лайла ехидно взглянула на Хельгу, а потом все закружилось так быстро, что невозможно было остановить этот поток событий. Не успела Хельга все осознать, как рыжеволосая Сойер сжала в объятиях Арнольда и буквально приклеилась своими губами к его губам. На это блондинка смотрела только наполненными болью глазами, окутанными пеленою белых слез. Арнольд, прижатый к своей девушке всем телом, все равно не отводил взгляда от Хельги Патаки. Он хотел вырваться их горячих объятий Сойер, но та держала его слишком сильно, и под наплывом сей страсти, парень сам начал отвечать ей взаимностью, как в ту же секунду Лайла отпряла от Арнольда. Защурив глаза, Хельга резко отвернулась и, вцепившись обеими руками в свою сумку, она принялась почти бежать. - Арнольд, с этого дня мы расстаемся, - пропела Лайла, улыбаясь. И казалось, будто именно в этот миг время остановилось. Арнольд встал в ступоре, до сих пор не осознавая происходящего. Мысли метались из стороны в сторону, и только это давало понять, что секунды все еще капают. От потока мыслей даже стало казаться, что время начинает ускорять свой ход, но все это было не так. Хельга не верила. Из позы «бегущей куда-то вдаль» она твердо встала на ноги и смотрела на Арнольда. Даже несмотря на то, что шокировала ее именно Лайла Сойер, она продолжала искать взглядом своего возлюбленного Шотмена, ища для него поддержку, потому что тот покосился вбок, и, казалось, сейчас упадет. Нежная сирень аметистового цвета, чуть голубовато-оранжевого от неба оттенка продолжала жить, покачиваясь от легкого весеннего ветерка и дарить свой сладкий аромат. Только сейчас этот запах не казался для Арнольда таких сладким как каких-то пару минут назад.